– Мой брат знает, что я здесь, – ответила Алия. – Передай ему, чтобы он сдавался, иначе я уничтожу тебя. Алия невинно улыбнулась в ответ: – Я не сделаю этого. Барон нагнулся к трону, к Алие. – Ваше величество, – раздался его молящий голос, – я ничего не… – Попробуйте еще раз вмешаться в разговор, барон, – промолвил Император, – и больше возможности вмешиваться в какие бы то ни было разговоры у вас не будет… никогда. – Он пристально щурился на Алию. – Так, значит, нет, а? А ты можешь прочитать в моих мыслях, что будет с тобой, если ты откажешься повиноваться? – Я уже говорила, что не читаю мыслей, – ответила девочка, – но в твоих намерениях трудно ошибиться и без всякой телепатии. Император нахмурился: – Дитя, ваше дело безнадежно. Со всеми силами, находящимися в моем распоряжении, я сотру эту планету в… – Ну, это будет непросто, – возразила Алия, – даже Императору следует трепетать перед Муад'Дибом, ведь сила его в праведности, и ему улыбается небо. Император вскочил на ноги: – Эта игра зашла слишком далеко. Я велю захватить твоего брата и эту планету и… Вдруг стены зала дрогнули, послышался грохот. За троном, там, где шатер опирался на корабль Императора, сверху хлынул песок. Ощущение стянутой кожи и покалывание говорили о том, что включен мощный силовой щит. – Я ведь предупреждала, – сказала Алия. – Мой брат близко. Император стоял перед троном, правой рукой он прижал к уху трещавший сервоприемник, выслушивая рапорты. Барон отступил за спину Алии. Сардаукары метнулись к дверям. – Отступаем в космос на перегруппировку, – сказал Император, – приношу вам свои извинения, барон. Они действительно безумцы… атакуют – и под покровом бури! Придется обрушить на них императорский гнев. – Он показал на Алию: – Тело ее предайте буре. Услышав это, Алия метнулась назад в поддельном ужасе. – Пусть буря получит то, что ей причитается, – пискнула она, пятясь в объятия барона. – Поймал, ваше величество! – завопил барон. – Мне ее прикончи… иииииийх! – Выронив девочку, он осел на пол и схватился за левую руку. – Извини, дед, – сказала Алия, – ты нарвался на гом джаббар Атрейдесов. – Она поднялась на ноги, уронила темную иглу. Барон упал на спину, выпучив глаза на красневшую на левой ладони царапину. – Ты… ты… Туша его раскачивалась, поддерживаемая гравипоплавками, голова откинулась назад, рот открылся, глаза остекленели. – Эти люди безумны, – оскалился Император. – Быстрее! В корабль. Мы еще очистим эту планету от всех… Слева что-то сверкнуло. Огненный шар молнией отскочил от стены и распался, прикоснувшись к металлическому полу. Запах горелой изоляции наполнил селямлик. – Щит! – закричал один из сардаукаров, офицер. – Почему исчез внешний щит? Они… Слова его утонули в металлическом грохоте, стенка корабля за Императором задрожала. – Они сбили носовую часть с корабля! В зале клубилась пыль. Под покровом ее Алия подпрыгнула, метнулась к наружной двери. Император обернулся, жестом позвал за собой людей в запасную дверь, открывшуюся в борту корабля за троном. Сделал знак офицеру сардаукаров, подскочившему к нему в туманной дымке: – Будем обороняться! Новый взрыв сотряс шатер. Двойные двери на дальней стороне зала с треском растворились, в зале заклубился песок, послышались дальние крики. В просвете мелькнула маленькая фигурка в черной абе – Алия успела добыть нож и, как подобает фрименскому чаду, принялась добивать раненых сардаукаров и харконненцев. Сардаукары с оружием наготове устремились к проходу, дугой окружая в желто-зеленой мгле отступающего Императора. – Спасайтесь, сир! – крикнул офицер. – В корабль! Но Император теперь оставался один на подножии трона, рукой он указывал на дверь. Сорокаметровая стенка селямлика упала, хлынул песок. Вокруг висело густое пылевое облако. В облаке сверкали молнии, на земле под ним со вспышками то тут, то там разряжались щиты, закороченные принесенным бурей статическим зарядом. На равнине кишели фигуры бойцов, сардаукаров и фрименов в длинных одеяниях, словно появившихся из песчаного облака. Но все это было лишь фоном, Император показывал не на них. В песчаной пелене проступила какая-то смутная масса, в ней что-то неясно блестело – кристаллы зубов в разверзнувшихся пастях песчаных червей – целая движущаяся стена, и на каждом черве – изготовившиеся к атаке фримены. С шипением несся жуткий клин по равнине, лишь яростно бились в буйном ветре одеяния. Так наступал Вольный народ, и дворцовые сардаукары оцепенело замерли, впервые за долгую историю потрясенные невероятной атакой, которой не могли даже осмыслить. Но со спин червей спрыгивали люди, а к лезвиям, что засверкали перед ними в зловещей мгле, сардаукары были привычны. И они бросились в битву. Так на равнине Арракина муж стал против мужа, а тем временем отборные сардаукары втиснули Императора в корабль, закупорили дверь и приготовились умереть возле нее, словно живой щит. Оказавшись в относительной тишине корабля, среди собственной пораженной и приумолкшей свиты, Император окинул взглядом все эти обращенные к нему потрясенные лица, отыскал среди стоящих старшую дочь, на лице которой заметно было утомление, старуху-ясновидящую в капюшоне, глубоко надвинутом на лоб, и, наконец, тех, что были ему нужны – двух гильдийцев. Как и подобает представителям Гильдии, они были облачены в одеяния серого цвета, весьма соответствующего спокойствию их среди кипящей от возбуждения толпы. Тот, что повыше, подносил руку к левому глазу. Вдруг Император увидел, как кто-то подтолкнул его, рука гильдийца дернулась и открыла его глаз. Прикрывавшая его контактная линза слетела, глаз под ней был синего цвета – такого густого, что казался почти черным. Второй из них, пониже ростом, протолкался поближе к Императору и произнес: – Мы не знаем, как все пойдет дальше. А его высокий компаньон, прикрывая глаз ладонью, холодно добавил: – Но и этот Муад'Диб тоже не знает. Слова эти вывели Императора из оцепенения. С видимым усилием он удержался от резкости. Речь была не об ограниченности предвидения навигаторов Гильдии, пусть они не видели ближайшее будущее всех на этой равнине. Неужели эти двое так полагаются на себя, что вовсе позабыли о собственном зрении и о разуме? – Преподобная Мать, – сказал он, – следует наметить план действий. Откинув назад капюшон, она немигающими глазами встретила его взгляд. Взаимопонимание было полным. Им оставалось единственное оружие, и оба они прекрасно владели им: предательство. – Вызовите графа Фенринга из его апартаментов, – сказала Преподобная Мать. Падишах-Император кивнул и жестом послал одного из адъютантов исполнять приказание. Он был воин и мистик, вурдалак и святой, лис и воплощенная невинность… рыцарственный, беспощадный, не бог, нет, меньше, но и не человек, а высшее существо. Не следует мерить Муад'Диба обычной меркой. В миг упоения победой он предвидел, какая уготовлена ему смерть, но без колебания противостал предательству. Вы скажете, он сделал это из чувства справедливости. Чьей справедливости, спрошу я? Не забывайте, мы говорим сейчас о Муад'Дибе, приказывавшем обтягивать барабаны кожей врага, отмахнувшемся от своего герцогского прошлого одним мановением руки, словами: «Я – Квизац Хадерач. Это достаточная причина». Принцесса Ирулан. «Арракис Пробуждающийся» В вечер его победы они сопровождали Пол-Муад'Диба к дворцу губернатора Арракиса, той самой резиденции, которую Атрейдесы заняли, оказавшись на Дюне. Раббан недавно подновил дом, и сражение почти не коснулось его, хотя горожане успели кое-что разграбить. Мебель в Большом зале была перевернута и сломана. Пол вошел туда через парадный вход. На шаг позади за ним следовали Гарни Холлик и Стилгар. Эскорт моментально рассыпался по залу, приводя его в порядок, достойный глаз Муад'Диба. Одна группа немедленно начала поиски коварных ловушек, которые могли таиться в доме. – Помню тот день, когда мы с твоим отцом впервые вступили в этот дворец, – начал Гарни. Он поглядел на брусья в потолке, на прорези окон. – Он не понравился мне уже тогда, а теперь нравится еще меньше. В любой из наших пещер безопаснее. – Речь настоящего фримена, – подтвердил Стилгар (на губах Пола эти слова вызвали холодную улыбку). – Ты не передумаешь, Муад'Диб? – Этот дом – символ власти, – сказал Пол. – Здесь жил Раббан. И, заняв этот дворец, я утверждаю свою победу перед всеми, кто видит. Пусть люди обыщут его. Особо не усердствуйте. Просто убедитесь, что здесь не осталось ни Харконненов, ни их игрушек. – Повинуюсь, – отвечал Стилгар голосом, выдававшим нерешительность. Связисты уже торопились в зал со своими аппаратами и устанавливали их у большого камина. Тем временем караульные фримены, подкрепившие уцелевших фидайинов, взяли помещение под охрану. Слышалось их бормотание, воины подозрительно оглядывались по сторонам. Слишком долго здесь жили враги, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности. – Гарни, пошли охрану за моей матерью и за Чани, – сказал Пол. – Она уже знает о нашем сыне? – Ей сообщили. – Делателей вывели из котловины? – Да, милорд. Буря уже кончается. – Велики ли разрушения? – Прямо на пути ветра: на посадочном поле и в складах специи – весьма значительные, – сказал Гарни. – И от бури и от битвы. – Ну ничего такого, я надеюсь, чего нельзя было бы поправить деньгами, – сказал Пол.