— Нет, конечно, но наверняка что-то знает. Мы же вместе были, когда… когда все случилось. Если бы не его показания, мне бы лет пятнадцать припаяли. Надеюсь, подскажет, с чего начать. — Думаешь? — Уверен. Мы с ним воевали вместе, потом в одной части служили под Питером. Друзья-однополчане, одним словом. Как, впрочем, и с тобой. — Джамбул с теплотой взглянул на Сиротина, помог он ему здесь здорово. — Ну ладно, — Сиротин поднялся, — ты, если что понадобится, не стесняйся, обращайся. И помни, здесь тебе всегда рады. — Палыч весело засмеялся, обнял Егора и похлопал по плечу. Тот шутку не воспринял, глянул сурово из-под кустистых бровей: — Ты не обижайся, Палыч, думаю, больше не увидимся. — А и ладно, иди с Богом, — разрешил Сиротин и, опомнившись, протянул конверт. — Да, вот, документы не забудь, и деньги тут, немного, но пригодятся. — Да зачем? — запротестовал Егор. — Слушать ничего не желаю! — категорично заявил Палыч и зычно крикнул в сторону двери: — Стрельцов! Тут же в дверь заглянул конвойный. — Отвезешь на станцию — и быстро назад, — коротко приказал начальник. Егор еще раз пожал Сиротину руку, обнял на прощание и последовал за конвойным. Глава 2 — Сдаем белье, кто еще не сдал?! Побыстрее! Поезд прибывает на конечную станцию! Через пять минут Санкт-Петербург! — бегала по вагону суетливая проводница. Поезд замедлил ход и наконец остановился. Егор спрыгнул с подножки и, поставив дорожную сумку на перрон, запрокинул голову. Вдохнул полной грудью утренний и прохладный майский воздух. Вот она, свобода! В который раз он вот так смотрит в небо и улыбается как идиот? В двадцатый. Нет, в тридцатый. С тех пор, как вышел из ворот колонии, не может нарадоваться бескрайнему небу и простору. И улыбается, как малолетний пацан на первой прогулке после ветрянки. Детский сад, честное слово. — Ну чего встал, бугай?! — сердито гаркнула позади тучная тетка с кучей клетчатых сумок. — Людя́м пройти нельзя! Время-то не казенное! — Это точно, — буркнул Егор и посторонился, отставив в сторону свою полупустую сумку. — Все в город прутся! — не могла угомониться тетка. — Тут прожить не знаешь как! Каждый день на рынке с утра до ночи, а они тут туристами налегке разъезжают! Понаехали тут! Проходя мимо огромного запыленного окна, Егор глянул в отражение, критично осмотрев свою почти двухметровую фигуру. А что? Может, и сойдет за туриста? На деньги, что дал Сиротин, он еще там, в Белозерске, купил нормальную, человеческую одежду: джинсы, рубашку, куртку. Потом зашел в парикмахерскую, подстригся, но с бородой расстаться не решился. Казалось, борода защищает. От глаз чужих, а может, от самого себя. Да. Так лучше. Сам себя не узнаёт, и вид грозный, как раз то, что нужно. Не любил он людей и не доверял с некоторых пор… У выхода из вокзала Егор поймал первое попавшееся такси и назвал адрес. Он помнил его наизусть, и немудрено, за шесть лет выучил надпись на конверте: «Санкт-Петербург, улица Есенина, дом 19, корпус 2, квартира 23, Микоян М. В.». Он стоял, задрав голову, но на этот раз смотрел не в небо, а на высотный дом, пытаясь угадать, за каким из этих окон живет его верный, старый друг. Интересно, Мишка его узнает? Ведь шесть лет не виделись. Узнает, чертяка, улыбнулся Егор, куда ж он денется? Лишь бы был дома. Он нашел нужный подъезд, но войти не смог, дверь была под кодовым замком. Пришлось подождать минут пять, пока кто-нибудь из жильцов выйдет или войдет. Наконец раздался писк домофона, и из дверей вышел мальчик лет десяти. — Эй, парень, двадцать третья квартира в этом подъезде? — спросил Егор, придержав дверь, чтобы та не закрылась. — Здесь, — ответил пацан, с подозрением посмотрев на дядю-великана. — Спасибо, — подмигнул тот и вошел в подъезд. Минут десять прошло, прежде чем Егор отчаялся. Дверь двадцать третьей квартиры никто не открывал. Он звонил, стучал и даже кричал через дверь: «Миха! Мишка, ты дома?» И когда совсем отчаялся и собрался уходить, вдруг приоткрылась дверь напротив, и раздался звонкий мальчишеский голос: — Дяденька, а вам кого? Джамбул обернулся, пытаясь понять, откуда раздается речь. — Вы к Мишке, что ли? Егор перевел взгляд вниз и наконец увидел источник звука — из дверей, высунув веснушчатый нос, смотрела рыжеволосая девчонка, на вид лет восемнадцати, невысокая, щуплая и по-мальчишески нескладная. — А ты кто? — грубовато спросил любопытную соседку Егор. — Так Женька я, соседка Мишкина. То есть Евгения Степная. — Степная? — поднял брови Егор. — Ну, фамилия моя Степная. А что? — Девчонка задрала курносый нос и грубовато спросила: — А вы-то кто? Она недобро смотрела на здорового дядьку с черной бородой и колючим взглядом. Ходят тут всякие! Егор даже растерялся от такого напора. — А я Джамбул. — Джамбул??? — Девчонка отпустила дверь и попятилась, дверь со скрипом открылась и ударилась в стену. — Так вы тот самый Джамбул? — Что значит «тот самый»? — свел брови Егор. — Так Майкл про вас все говорил! Какие вы друзья с ним по жизни, рассказывал. Тыщу раз, наверное, слышала рассказ, как вы с ним в горы за мандаринами ходили, а потом всей ротой в очередь стояли… Ну, неважно, — смутилась Женька и неожиданно заплакала. — Джамбул, а вы мне поможете? Тот с непониманием посмотрел на веснушчатое лицо и быстро-быстро моргающие васильковые глаза. — Что сделать-то? Табуретку починить? — усмехнулся Егор. — Если бы! Стала бы я из-за табуретки слезы лить, — Женька шмыгнула носом, — тут дело посерьезнее будет. — Да неужели? — рассмеялся Егор, редко кому удавалось так его рассмешить. Женька на секунду прекратила лить слезы и выдала: — Мишка пропал. — Как пропал? — насторожился Егор. — Так вот почему от него давно писем не было. И как давно он пропал? — Два месяца ни слуху ни духу. — Женька скривилась и снова заревела. — Я не знаю, что мне де-ела-ать. — Да успокойся ты, расскажи толком. — Заходите, — с готовностью пригласила Женька, мгновенно перестав рыдать, схватила дядьку за рукав и втащила в квартиру. Кое-как развернувшись в тесной прихожке, Егор разулся и скинул куртку. — Проходите, не бойтесь, — успокоила девчонка, — родичи на все лето на дачу съехали. А я тут одна хозяйничаю. — Да я вроде не боюсь, — пожал широкими плечами Егор и несмело шагнул в комнату. Оглядев небольшое пространство, заставленное техникой: компьютерами, ноутбуками, прочими железяками, и вдобавок увешанное проводами, он вдруг догадался: — Так ты тоже хакер? Как и Мишка? — Да, — обернулась Женька, поспешно убирая с единственного кресла разные компьютерные железки, — то есть, нет, конечно. Я честный программист, — заверила она. — Мы с Майклом в одной конторе работали. Это я его устроила. У него как армейский контракт закончился пять лет назад, так я его и пристроила, — Женя села на диван и грустно вздохнула, — устроила на свою голову. Он посмотрел на нее оценивающе. — На работу? А лет-то тебе сколько? — Двадцать пять, — шмыгнув носом, с гордостью сообщила девица. — Вообще-то мы с Мишкой… В общем, любовь у нас… намечалась. — Она снова скуксилась, собираясь пустить слезу. А он усмехнулся: во Миха дает! Хотя он младше Егора на шесть лет, кажется. То есть ему сейчас… Егор посмотрел в потолок, вспоминая математику. Тридцать два. Тогда ничего, наконец согласился он с выбором друга и только сказал: — Ясно… А почему ты говоришь «устроила на свою голову»? Думаешь, его исчезновение как-то связано с работой?