– Потому что я бедна, была для нее обузой, и она меня терпеть не могла. – Но у Рида же были дети? Значит, у вас есть двоюродные братья и сестры? Вчера Джордж Линн говорил про какого-то Рида из Гейтсхеда: по его словам, другого такого порочного шалопая в Лондоне не найти. А Ингрэм упомянул мисс Джорджиану Рид из того же поместья, которой не то в прошлом, не то в позапрошлом сезоне очень восхищались в лондонском свете. – Джон Рид умер, сэр. Он разорился сам, почти разорил мать и как будто покончил с собой. Новость эта так поразила его мать, что с ней случился апоплексический удар. – Так чем вы можете ей помочь? Вздор, Джейн! Мне бы и в голову не пришло проехать сто миль, чтобы увидеть старуху, которая, возможно, умрет, прежде чем вы туда доберетесь. К тому же вы сами сказали, что она от вас избавилась. – Да, сэр, но это случилось давно, когда у нее все было по-другому. Мне будет не по себе, если я пренебрегу ее желанием сейчас. – И долго вы намерены там пробыть? – Как можно меньше, сэр. – Обещайте, что задержитесь не больше недели… – Дать слово я не могу. А вдруг мне придется его нарушить? – Но в любом случае вы вернетесь? И вас ни под каким предлогом не заставят остаться у нее насовсем? – О нет! Я, безусловно, вернусь, если не случится ничего непредвиденного. – А кто поедет с вами? Вы же не можете отправиться за сто миль одна. – Разумеется, сэр. Она прислала за мной своего кучера. – На него можно положиться? – Да, сэр. Он служит там десять лет. Мистер Рочестер задумался. – Когда вы хотите уехать? – Завтра рано утром. – Ну, так вам нужны деньги. Путешествовать без денег вы никак не можете, а их, я полагаю, у вас маловато. Я же еще не платил вам… Так сколько у вас за душой, Джейн? – добавил он с улыбкой. Я достала мой кошелек – он был очень тощим. – Пять шиллингов, сэр. Он забрал у меня кошелек, высыпал содержимое на ладонь и засмеялся, словно столь малое число монет его обрадовало. Затем он открыл свой бумажник. – Вот возьмите, – сказал он, протягивая мне банкноту. Пятидесятифунтовую – а он был мне должен всего пятнадцать фунтов! Я сказала, что у меня нет сдачи. – Мне не нужна сдача, вы же знаете. Берите свое жалованье. Я отказалась взять больше того, на что имела право. Он было нахмурился, но тут же ему пришла в голову новая мысль, и он воскликнул: – Верно, верно! Лучше не давать вам столько, не то как бы вы не остались там на три месяца – с пятьюдесятью-то фунтами! Вот десять, этого же больше чем достаточно? – Да, сэр, но теперь вы мне должны еще пять фунтов. – Так вернитесь за ними! Я ваш банкир на сорок фунтов. – Мистер Рочестер, раз мне представился такой случай, я хотела бы упомянуть еще об одном деле. – О деле? Любопытно послушать! – Вы практически поставили меня в известность о своем намерении вскоре вступить в брак. – Да, но что из этого? – Тогда, сэр, Адель следует отправить в пансион. Не сомневаюсь, вы понимаете, насколько это необходимо. – Убрать ее с дороги моей молодой супруги, которая иначе может и наступить на нее? В этом есть смысл. Да, без сомнения, Адель, как вы говорите, следует отправить в пансион, а вы, разумеется, должны тут же удалиться… э… ко всем чертям? – Уповаю, что нет, сэр, но мне надо будет найти другое место. – Да, конечно! – вскричал он тоном столь же неожиданным и нелепым, как гримаса, исказившая его лицо. Некоторое время он молча смотрел на меня. – И, полагаю, подыскать вам это место вы попросите старую госпожу Рид или барышень, ее дочерей? – Нет, сэр. Я не в таких отношениях с моими родственницами, чтобы просить их об одолжении. Я просто помещу объявление в газету. – Ну уж нет! – проворчал он. – Только посмейте! Жалею, что не дал вам вместо десяти фунтов один соверен. Верните-ка девять фунтов, Джейн. Они мне нужны. – Как и мне, сэр! – возразила я, пряча за спину руку с кошельком. – У меня каждый пенни на счету! – Маленькая скряга! – сказал он. – Отказывает мне в денежной помощи. Уделите пять фунтов, Джейн! – Ни пяти шиллингов, сэр. Ни пяти пенсов. – Дайте мне хоть полюбоваться банкнотой! – Нет, сэр, вам нельзя доверять. – Джейн! – Сэр? – Пообещайте мне одно. – Я пообещаю вам все что угодно, сэр. При условии, что сочту это выполнимым. – Не давайте объявления. Доверьте поиски этого места мне. Я вам непременно что-нибудь найду. – С радостью, сэр, если вы в свою очередь обещаете, что мы с Аделью покинем ваш дом до того, как в него войдет ваша супруга. – Очень хорошо. Даю вам слово. Так вы едете завтра? – Да, прямо с утра. – После обеда вы придете в гостиную? – Нет, сэр. Мне надо собраться в дорогу. – Значит, нам следует сейчас проститься на недолгий срок? – Видимо, да, сэр. – А как люди совершают церемонию прощания, Джейн? Научите меня. Я в этом мало осведомлен. – Они говорят: «До свидания» или другие слова прощания, какие предпочитают. – Ну, так скажите. – До свидания, мистер Рочестер. До новой встречи. – А что должен сказать я? – То же самое, если хотите, сэр. – До свидания, мисс Эйр. До новой встречи. И все? – Да. – На мой взгляд, слишком скупо, и сухо, и холодно. Мне хотелось бы что-нибудь добавить к церемонии. Например, рукопожатие… Но нет, оно меня тоже не удовлетворило бы. Так что, Джейн, ничего, кроме «до свидания», вы не скажете? – Этого вполне достаточно, сэр. Одно слово может содержать столько же сердечности, как десяток. – Вполне возможно, но звучит так пусто и равнодушно. «До свидания»! «Долго ли еще он будет стоять, прислонясь к двери? – спросила я себя. – Мне надо заняться сборами». Раздался удар гонга, призывающий переодеваться к обеду, и мистер Рочестер внезапно покинул комнату, не добавив ни слова. Больше я его в этот день не видела, а утром уехала до того, как он встал. К сторожке Гейтсхеда я подъехала около пяти часов первого мая и зашла туда, прежде чем отправиться в господский дом. В комнатке царили чистота и порядок. На окнах висели белые занавесочки, на полу – ни соринки, каминная решетка и прибор к нему сверкали в отблесках весело пылающего огня. Перед камином сидела Бесси, нянча своего новорожденного, а в углу тихонько играли маленький Роберт и его сестричка. – Благослови вас Бог! Я знала, что вы не откажетесь приехать! – воскликнула миссис Ливен, едва я переступила порог.