– Жажда нажиться не лучше. И она приводит к войне. – Я имел в виду тебя, – смотрел он проникновенно и с искренностью в ответ, а в глазах показалась грусть. Анхелика взглянула исподлобья и, выдержав паузу, растерянно спросила: – А у клада бывает своя каюта? – У моего клада будет всё. Только... от меня он не избавится. Клад же мой, – намекал снова о своём Элиас. – Терпеть не могу самоуверенных и наглых, – стала Анхелика смотреть в сторону: туда, где море сливалось с небом. – Вы считаете себя капитаном не только корабля, но и моей жизни? – Я счастлив, что ты поняла, про какой клад я говорю, – указал Элиас пройти дальше. – Я провожу к кладовской каюте. – Да, лучше покажите каюту, а не весь корабль, – сразу Анхелика направилась обратно к двери. – Как же мне убедить тебя в ином? - шёл Элиас за нею. – Вы не видите, какая я, – резко остановилась и повернулась она, и Элиас нежно спросил: – Почему же? По мне так даже на принцессу похожа. Может, принцесса? – притянул он её за талию к себе. – А вам принцессу подавай?! – стукнула она его руками в грудь, но Элиас не выпустил из объятий, глядя в её полные обиды глаза. – А почему нет?! У тебя среди предков королей не было? – пошутил игриво он. – А может и были! Меня бабушка принцессой называла, между прочим! – гордо выдала она, снова его толкнула и отправилась дальше покинуть палубу. Константин с удивлением наблюдал за ними. Оба будто уже давно не замечали его присутствия рядом, как и занятую своими делами команду, но он, прищурившись и думая о своём, еле сдержал улыбку. Усмехнувшись, Константин взглянул на солнце над кораблём, которое мелькало из-за снастей и мачт, словно поддерживало во всём: – Принцесса... Элиас же проводил Анхелику к каюте рядом со своей. Анхелика немедленно скрылась там и перед носом Элиаса захлопнула дверь, как поспешила и запереть её на ключ, что торчал в замочной скважине. – Анхелика, – нежно молвил Элиас, прильнув к двери ухом, но в ответ была тишина. – Я знаю, что может быть тороплюсь и говорю или поступаю не так, но я... от души... Но и сейчас стояла тишина. Только доносился гул с палубы сверху, и корабль издавал привычные звуки. – Ани, – кликнул он вновь и так нежно, что у подслушивающей с другой стороны двери Анхелики по телу пробежали приятные мурашки: «Так меня называла только бабушка... Бабушка, подскажи... Где ты, подскажи, как быть? Верить ли ему?» Она прикоснулась к висевшему на шее дублону. Элиас больше не звал и ничего не говорил. Вокруг стояла тишина, словно всё застыло и даже время. Анхелика приподняла дублон на ладони. Она погладила профиль короля Филиппа пятого на нём и с улыбкой вспоминала: «Бабушка говорила, что ты помогал дедушке, как-то подсказывал путь или спасал от неприятностей... Да, знаю, что ты — другой дублон, но может... Может, поможешь? Дай знак какой? Кто же Элиас? Верить ли ему?... Да, он внук того пирата, кого усыновил дедушка Пабло. Пирата Ванталы. Но я ничего не знаю про него. Да и как угадать — хорош ли Элиас, или всё игра? Какие у него планы и что хочет от меня по-настоящему? Но его поцелуи и глаза... Его голос,... руки...» Прижав дублон к груди, Анхелика закрыла глаза. Дублон согревал, а то ласковое тепло, что чувствовалось от него, проникало в тело,... в душу... Сердце сладостно билось. Слёзы невольно покидали плен глаз обжигающим потоком по щекам. Скользя спиной по косяку двери, Анхелика спустилась на пол и скоро рыдала взахлёб, стараясь, чтобы было тихо, чтоб никто не услышал, но тело тряслось, освобождая из себя напряжение: – Люблю, – еле слышно вырвалось из Анхелики. Она не удержала больше в себе те чувства, которые так хотела скрыть навсегда... Глава 50 (утопленник... размышления Константина... пиратская кровь...) – Неприятности порой так близко, тучи страха снова низко, но если в жизни нету риска, не попадёт в живот сосиска! – послышался весёлый и громкий возглас Константина, когда Анхелика утром уже приблизилась к лестнице, ведущей на верхнюю палубу, наружу. За словами Константина последовал смех команды. Анхелика понимала, что на палубе снова собрались моряки, и, приоткрыв дверь, подглядела в щель. Спины, суета — ничего было не разглядеть толком. Только хотела отступить, чтобы вернуться в каюту, как кто-то обхватил вокруг талии и прижал к стене рядом: – Какое красивое нынче утро. Уставившись в глаза Джордана и помня, что этот молодой, высокий и весьма привлекательный мужчина выполняет роль помощника капитана, Анхелика удивилась: – Вы с утра уже пьяны? – Какие бездонные глаза, – улыбался он. Прищурившийся, сжимающий её талию крепкими руками, желающими смять всю и ощутить, он явно не собирался отступать... – Утонуть в них вам не судьба, – упёрлась она руками ему в грудь. – А жаль. Видать, уже есть утопленник? – засмеялся он и отступил, а Анхелика гордо ушла. Она ускорила шаг и поспешила к первому попавшемуся спуску, чтобы оказаться подальше. Оглянулась раз, но никто не шёл следом. Джордан, наоборот, поднялся на верхнюю палубу к остальным. Оказавшись среди ящиков, бочек и аккуратно сложенных верёвок, Анхелика почувствовала себя ещё более одинокой, чем когда просила в порту милостыню. Она медленно прошла по свободной узкой дорожке к одинокому фонарю у следующей двери. Открыв ту, Анхелика увидела, что здесь, на носу корабля, одиноко и тихо. Сюда редко кто приходит, а значит, никто пока не найдёт её. Анхелика с наслаждением вдохнула морской воздух. На мгновение она почувствовала что-то лёгкое на душе и снова вспомнились ласковые объятия и жаркие поцелуи Элиаса. Помотав головой, чтобы отбросить все мысли о нём, Анхелика оглянулась на один из столбов. Там стояло два сундука, и вокруг было больше свободного места. Сев спиной к сундукам, Анхелика уставилась на синее за оставшейся открытой дверью небо. Хотелось кричать, звать кого–то, обратиться за помощью, но куда и что просить — не было понятно. Анхелика запутывалась всё больше в чувствах и мыслях. Она не слышала ничего и не знала, что позади уже наблюдают спустившиеся сюда Элиас и Джордан.