Часть 5 из 37 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Неудобно. Без вызова-то входить.
А вот интересно, были бы они столь же деликатны, если бы речь касалась каких-нибудь простых граждан? Что-то подсказывало Фиме, что нет.
– Как бы там ни было, а проверить надо.
Вчетвером они осторожно вошли в квартиру. Арсений впереди, полицейские за ним, и последней двигалась Фима.
В квартире кто-то был, откуда-то раздавался тихий бубнеж. Но оказалось, что это всего лишь включен телевизор, и монотонно бубнит диктор, сообщая новости.
– Никого нет! Пусто!
В квартире было четыре больших комнаты. Сначала Фима даже не смогла сориентироваться, до такой степени ее ошеломили просторы этой квартиры. Потолок терялся где-то в необозримой дали, метра четыре с половиной, никак не меньше. Сами комнаты были огромными, да еще сюда добавлялся холл, плюс кухня, к которой примыкала парочка подсобных помещений – прачечная и кладовка – которые сами по себе были равнозначны кухне в какой-нибудь жалкой хрущевке.
– Живут же люди!
Это прозвучал завистливый голос кого-то из полицейских.
– В квартире проживает семья Беляковых, – отреагировал Арсений. – Старшее поколение – муж и жена – сейчас находится на отдыхе на Мальдивах. А их дочь Полина осталась в городе.
Жилых комнат было три, плюс гостиная. У каждого члена семьи имелась своя индивидуальная спальня, даже у родителей Полины.
Этот момент показался Фиме достойным внимания. Если супруги не спят в общей кровати, а предпочитают ночевать каждый по отдельности, то это может говорить о неблагополучной атмосфере в их супружеской жизни.
– Молодец, – похвалил Арсений свою подругу, когда Фима сообщила ему о своих наблюдениях. – Но с другой стороны, мало ли по каким причинам люди спят в разных комнатах. Возможно, муж храпит.
– Или жена предпочитает по ночам творить.
– А это ты с чего взяла?
– Тут очень много картин, и все они внизу имеют подпись В. Белякова.
– Да, Вера Белякова – это мать нашей Полины. Но нигде не указано, что она художница. Собственно говоря, она вообще ничего, кроме средней школы города Луги, не заканчивала.
– И тем не менее картин тут масса. И рамы на них новые.
Арсений прошелся по дому, внимательно разглядывая развешанные на стенах полотна.
– Мне кажется, многим из них уже не один десяток лет.
– С чего ты взял?
– Городской пейзаж, – объяснил Арсений. – Вот этот дом, который есть на пейзаже, уже давно снесен, на его месте построено метро «Адмиралтейская». А в этом здании на Владимирском проспекте сейчас расположился торговый центр. Но тут на картине этот дом все еще заселен жильцами. И много других нюансов. Одежда пешеходов. Малое количество машин на улицах города.
– Наверное, она рисовала свои картины не один год.
– Я бы сказал, не один десяток лет. На многих картинах изображен наш город таким, каким он был лет пятьдесят назад.
– Неужели так много изменилось?
– Не очень. Но если присмотреться, то хватает. Например, такие троллейбусы были сняты с маршрутов еще в пятидесятых годах.
Всласть обсудить живопись им помешали.
– В доме точно никого нет, – отчитался один из полицейских Арсению. – Мы все осмотрели.
Но Арсений не спешил уходить из квартиры. Он стоял, смотрел, размышлял.
А потом спросил:
– Что это за дверь?
И, не дожидаясь ответа, подошел и распахнул ее. За дверью оказалась гардеробная, которая была битком набита женской одеждой. Отдельно имелись полки для обуви, подобранной по цветам. Только босоножек Фима насчитала около десятка. Но в одном нельзя было упрекнуть хозяйку: вся обувь была в безупречном состоянии, и к тому же ни одна пара не дублировалась. Не было тут двух пар синих туфель или двух пар черных ботинок. Для каждого комплекта одежды полагались своя обувь и сумка.
– Сколько же тут сумок! – ахнула Фима. – Это же невероятно!
Один из шкафов был забит сумками из кожи, замши, велюра, бархата и атласа. Дорогие бренды, модельные сумочки и что-то невероятно трогательное и винтажное, украшенное кружевом, бисером и вышивкой шелком.
– Мне тут нравится, – прошептала Фима. – Я тут останусь. Можно?
Арсений на ее шутку не отреагировал, он размышлял.
– Если у каждой основной спальни есть такая гардеробная, то мы их еще не осмотрели.
В гардеробной, которая примыкала к спальне хозяина, ничего не было. В полном смысле этого слова. Все полки были совершенно пусты.
– Похоже, что хозяин забрал с собой на отдых все свои вещи.
– Это невозможно. Даже если он, в отличие от своей супруги, практикует аскетизм и отказ от всяческих излишеств, то все равно в нашем климате у него должна быть зимняя куртка, пуховик и пальто. И это не роскошь, а суровая необходимость. Но зачем тащить с собой весь этот зимний гардероб в жаркие страны? Достаточно взять с собой одну теплую вещь, в которой доберешься до аэропорта и в которой вернешься назад. То же самое касается и обуви. Глупо переть на себе тяжелые зимние ботинки, которыми в жарком климате не придется воспользоваться ни разу. Так что либо он аскет, либо…
Фима оглядела спальню хозяина. Вот уж ничто не указывает тут на человека, способного отказаться от земных наслаждений. В углу стоит очень красивый кальян, явно привезенный откуда-то из арабских стран и купленный отнюдь не в первой попавшейся сувенирной лавке. Стекло колбы в красивых узорах напоминает муранское, может быть даже там на заказ и изготовлено. Все металлические части кальяна явно сделаны из серебра, которое украшено красивым узором из насечек. А гладкие полированные камни, которыми украшен кальян, очень похожи на бирюзу. Натуральная бирюза такого размера должна стоить немало.
Помимо этого за стеклом буфета виден хрустальный графин, в котором поблескивает маслянисто-золотая жидкость. То ли коньяк, то ли виски. Плотно притертая пробка не позволяет аромату напитка выскользнуть наружу. На стене пейзажи, на которых видна все та же подпись.
– А вот тут недавно была картина, но теперь ее нет.
Прямоугольный кусок чуть более темных по тону обоев и две бронзовые шляпки, торчащие из стены строго по центру этого прямоугольника, говорили о том, что еще недавно тут висела какая-то картина.
– И мне кажется, что картины были парными. Справа висит портрет мужчины, он точно такого же размера, как исчезнувшее полотно.
С уцелевшей картины на них смотрел мужчина средних лет с уже чуть тронутыми сединой висками. Прямой нос, внимательный взгляд серых глаз, густые черные брови и волосы, мужчина был привлекателен внешне. И к тому же обладал хорошей фигурой, о чем можно было судить по ширине его плеч и развитой мускулатуре рук и груди, проглядывающей сквозь тонкую ткань сорочки.
– Это единственное полотно, которое тут без подписи Беляковой.
Действительно, на портрете мужчины стояла другая подпись. Какой-то Круг, чего-то там и завитушки. Совсем не похоже на подпись В. Беляковой.
– К тому же портрет современный, – сразу определил Арсений. – На мужчине фитнес-браслет, рядом с ним изображен смартфон. Да и манера письма сильно отличается от всего, что мы до сих пор видели. Мне кажется, это хозяин квартиры.
– Вряд ли он стал бы вешать у себя в спальне портрет какого-то постороннего мужика. Для женатого человека это было бы как минимум странно.
Арсений оглядел комнату еще раз:
– Что мы тут видим? Встроенный телевизор с дорогим музыкальным центром, богатый выбор алкоголя, кальян. Нет, хозяин точно не был аскетом. Одежды и обуви у него должно было быть в избытке. Он просто выгреб с полок ее всю. Интересно знать, почему он так поступил?
Но подручные Арсения уже стали раздражаться.
– Какая разница, зачем он это сделал?
– Осталась последняя гардеробная, которую мы не осмотрели.
– Если и там ничего нет, уходим.
Но там что-то было. Лучше, если бы не было, но оно было. Прямо на полу, распростершись ничком в неудобной позе, лежало тело мужчины. Лица было не разобрать. Но вся рубашка на спине была залита кровью. И еще до того, как его перевернули, Фима уже знала, кто это может быть. И когда мертвый взгляд широко распахнутых глаз упал на нее, из груди сыщицы вырвался судорожный вздох. Это был господин Беляков – хозяин квартиры.
Глава 3
В том, что он был убит, не возникало никаких сомнений. Рана у него на спине говорила сама за себя.
– Его ударили ножом, – сказал Арсений. – Кто-то подошел к нему сзади и ударил ножом под лопатку.
– Вы же говорили, что он уехал на Мальдивы.
– Выходит, не уехал.
– Мы сюда по поводу девчонки пришли. Она своего приятеля с моста в реку скинула. Может, и папеньку порезала тоже она?
– Не-а… Девчонке такое не осилить.
– Девчонка девчонке рознь, – произнес Арсений. – Но я согласен, способ убийства и впрямь не вполне женский. Обычно холодное оружие предпочитают убийцы-мужчины.
Фима кивнула. Если убийца слабее физически своей жертвы, то слишком велик риск, что жертва не ко времени обернется и успеет оказать ему сопротивление. И даже если все пройдет благополучно, то с ножом в сердце человек может быть опасен еще какое-то время. Очень небольшое время, но, чтобы свернуть шею пигалице, этого может оказаться достаточно. Это только в кино покойники валятся словно подкошенные, когда им в грудь прилетает клинок.