Поверх циновки на боку Лежит наш Эдгар в кандалах С засохшей кровью на губах. Увидев свет, он приподнялся, Но, обессилев, вновь упал. Начальник хрипло рассмеялся, – Силен стервец, чуть не удрал! – Оставьте нас. – Сударыня? – Уйдите! Слегка закашлявшись, невнятно извинясь, Зашаркал сапожищами мучитель, По коридору спешно удалясь. А Маргарита, чуть дыша, Спустилась к милому в темницу, Встав на колени, вся дрожа, Хотела заглянуть ему в зеницы, Но слезы затуманили глаза. Тогда, припав к его лицу губами, Не в силах чувств сдержать кошмарный шквал, Омыла раны милого слезами, А он ее не плакать умолял. Затем, закашлявшись надрывно, хрипло, жутко И кровью сплюнув на пол у стены, Слегка помедлил, отдышавшись будто, – Сюда бы приходить вы не должны. – О, Эдгар! Я все понимаю, Но ты молчи, не нужно горьких слов. И знай, тебя здесь оставлять я не желаю, И план побега твой почти готов. Ты должен жить, ты должен, слышишь, милый, И для меня, и для того, даруешь жизнь кому… Запнувшись здесь, прижала его руку с силой К себе, и слезы заструились по лицу. Меж тем послышались шаги,