– Что? – Ты сказал другой мужчина. Ты имел в виду, кто-то другой, кроме… тебя? Боже мой. Не могу поверить, что я только что спросила его об этом. Что, черт возьми, со мной сегодня не так? Отмена! Отмена! Мои щеки пылают от стыда, поэтому я быстро отворачиваюсь, в смущении пряча взгляд. Что мне такого начать бормотать на латыни, чтобы земля раскололась надвое и затянула меня в преисподнюю? Повисает пугающая тишина: я сижу, зажмурив глаза и прикусив губу. Жду, когда он или отчитает меня, или посмеется, или скажет, что я веду себя как глупая девчонка. Когда молчание становится просто невыносимым, я прижимаю ладони к своим пылающим щекам и с дрожью втягиваю воздух. – Боже, прости меня. Это было действительно… – Да. – Его голос глухой и хриплый. Когда я поднимаю голову, то вижу в его глазах вспыхнувший пожар. – Именно это я и имел в виду. Мое горло сдавливает. Я не знаю, что сказать или что сделать. Как реагировать. К счастью, Брант прерывает напряженный момент тяжелым вздохом: он отводит взгляд, потирая подбородок. – Ладно, спокойной ночи, – бормочет он, после чего отстегивает ремень безопасности и тянется к ручке. – Заходи на этой неделе. Я что-нибудь приготовлю. Я быстро киваю: – Хорошо. Конечно. Мои руки крепко сжимают руль, а в груди возникает чувство сдавленности – я близка к тому, чтобы превратиться в статую. Я слышу, как под ногами Бранта хрустит гравий, когда он выходит из машины, а затем обходит ее и останавливается рядом со мной. Он будто колеблется, обдумывая следующий шаг. Уже через секунду он подлетает ко мне и, просунувшись через открытое окно, нежно обхватывает мое лицо ладонями. Он подается вперед, и наши губы оказываются в опасных нескольких сантиметрах друг от друга. – Мое предложение остается в силе. Насчет переезда ко мне, – говорит он мягко, проводя пальцем по моей щеке. На его губах расцветает улыбка, а глаза горят неподдельным чувством. Любовью. – Будь осторожнее. Я беспокоюсь о тебе. Прежде чем я успеваю произнести что-то большее, чем жалкий всхлип, он отстраняется и уходит. Он исчезает в здании, и я остаюсь одна, жалеющая, что вела себя так странно и что заставила его волноваться. Правда в том, что ему не о чем волноваться… Мое свидание будет с мертвым. * * * В следующую субботу я расхаживаю по спальне с собранными пакетами и тревожным сердцем. У нас были планы на вечер. Я сказала Бранту, что хочу поговорить с ним кое о чем, и мы решили сходить поужинать после окончания работы в ночном клубе. Я никак не ожидала такого сообщения. Брант: Привет, Джунбаг, извини, что так получилось. У сестры Сидни возникла экстренная ситуация, и ей пришлось уйти, поэтому я предложил отвезти Сид домой сегодня вечером. Мы можем перенести наш ужин? Можешь меня не дожидаться. Когда я пробежалась взглядом по этому сообщению, меня охватывает ужасное, гадкое чувство. Можешь меня не дожидаться. Это шифр, обозначающий, что он остается на ночь. Это шифр для секса. И черт возьми, именно я сказала ему сделать это. Я сказала ему повстречаться с ней. Так что у меня нет абсолютно никакого права чувствовать себя так, словно мои внутренности сдавило и они вот-вот превратятся в пыль. Это позорно. Это слабовольно и жалко. И из-за чего? И почему, собственно, у меня такая реакция? Брант заслуживает того, чтобы найти счастье с кем-то. У меня нет прав на него, даже если мне кажется, что он привязан ко мне самым глубоким, всепоглощающим образом. Я люблю его больше жизни. Он знает каждую трещинку, каждый шрамик в моем сердце, и он знает, как они появились. Он знает вкус моих слез, он прогонял мои страхи. Но он не мой. У меня нет причин для ревности. И, несмотря ни на что, жгучие слезы застилают мне глаза, когда я засовываю мобильный в задний карман. Я тоже лицемерка, потому что поцеловала парня на рождественских каникулах, когда Селеста приехала в город навестить свою семью. Она устроила праздничную вечеринку, на которой я целовалась с ее кузеном Аароном в ванной. Это не было приятно. Его язык был неприятным, руки неуклюжими. От него пахло жареной рыбой. И в тот момент, когда он попытался залезть пальцами мне в трусики, я отпихнула его, соврав, что у меня месячные. Правда была в том, что я просто ничего не хотела. Я пыталась, но с выпускного мое тело не реагировало на мужчин так, как раньше; моя чувственность превратилась в пепел. Я сломлена. Стук в дверь застал меня врасплох. Я стираю остатки слез и иду открывать. На пороге стоит мама. Она одета в белый халат, а ее волосы собраны в небрежный пучок, который дополняет очередная ручка. Ее взгляд падает на сумки с вещами, которые стоят в центре комнаты. – Куда ты собралась? – Я, эм… – Смущаясь, я перекидываю волосы через плечо. – Помнишь, я говорила тебе, что подумываю о том, чтобы съехаться с кем-нибудь? Она хмурится: – Да. Ты сказала, что Женевьева попросила тебя переехать к ней, но ты не могла себе этого позволить. – Верно. Я и не могу… поэтому кто-то другой мне предложил. Фирменный жест «мама поднимает бровь». Я прикусываю губу: – Брант предложил. – Брант? – Мама затягивает халат туже и скрещивает руки на груди, прислоняясь к дверному косяку. В ее голубых глазах мелькает растерянность. – И когда это произошло? Почему вещи уже собраны, а я только сейчас об этом узнаю? Потому что я веду себя импульсивно, излишне театрально. – Я просто собираюсь остаться на пару ночей, чтобы посмотреть, как все пройдет. Я собиралась поговорить с тобой перед тем, как поехать. Моя мама всегда обладала этим странным предчувствием, говорящим ей, что что-то не так. Она называет это материнской интуицией, а я больше склоняюсь к магии вуду или колдовству, потому что у нее в коллекции есть куча кристаллов, а ее любимый фильм – «Практическая магия»[37]. Когда я поцеловала Марти Бьюкенена у тутового дерева, она узнала об этом. Мгновенно. После того как я обрушила свой гнев на Бранта и зашла домой, она повернулась ко мне, сидя на диване, а затем подняла бровь и сказала, что я еще слишком маленькая, чтобы целоваться с мальчиками. Когда я провалилась под лед, она и об этом узнала. Она сказала, что, когда это случилось, у нее мороз пробежал по коже и застыла кровь. Она не переставая звонила моему отцу, уверяя, что произошло что-то ужасное. Ночь выпускного… она знала.