Они на всякий случай потыкали Акеми в руку, на случай, если она проснется, но та отключилась прямо на операционной кушетке. Сакура уже успел сгрести осколки и теперь наблюдал за тем, как Сатоши забирал инструменты у нее из рук, после чего вытер ее же майкой медленно стекающую изо рта слюну. Стоило бы перенести ее куда-нибудь, но своим рукам Сакура сейчас не доверял, Сатоши тоже изрядно шатало… а еще им было лень, так что было решено оставить хозяйку клиники там, где она сейчас лежала — все равно ж кушетка, чем не спальное место? Тем более, это было безопасней, чем если бы они потащили ее на диван. Закончив, он хлопнул. — Что ж, сейчас два ночи, с ранами нам никто не поможет, так что предлагаю запить наше горе алкоголем. — И съесть ее порцию, — заговорщическим тоном пробормотал Сакура скорее шутки ради, но Сатоши, неожиданно, задумался. — Но как мы завтра объясним ей это? — Да ладно, глянь на нее. Она ж удолбалась наркотой. Скажем, что она съела все вчера, просто забыла. Сатоши уставился на него, и, даже не видя его взгляда, Сакура мгновенно почувствовал осуждение. — Ну ты и хорек, — затем он хмыкнул. — Я в деле. Все равно оно испортится до утра. В ответ на это Сакура лишьзакатил глаза. В большой семье, как говорится… Ему, в отличие от Сатоши, не нужно было убеждать себя ни в чем подобном — его намерения были чисты, как и совесть. Он был готов сожрать порцию Акеми просто потому, что он был засранцем, и все. Никаких объяснений. Плюс он сильно хотел есть, а нормально он не обедал еще с… Да вообще вчера не обедал, только завтракал дешевым тостом. Открыв пачку, он к своему большому неудовольствию (или наоборот, к радости) отметил, что все ингредиенты были теми же, что он обычно заказывал себе лично на дом или на работу. Кто-то слишком любит совать нос не в свое дело… Они быстро расправились со своими порциями и заказом Акеми, и затем Сатоши мрачным тоном заметил: — Нам надо кое-что решить. Диод его угрожающе замигал. — Видишь ли, тут всего один футон. Не считая коек. Спать на койках (судя по тому, как морщилась во сне Акеми) было не очень удобно, а потому возникала проблема — футон был один, а их — двое, и вдвоем они там точно не поместились бы. Сатоши схватился за кости, и Сакура солнечно улыбнулся ему в ответ. Он знал, как играть в такие игры, а потому, естественно, победил. И вовсе это была не простая удача, точно! Сатоши разочарованно цокнул: — Н-да, не первый раз, и явно не последний… В ушах словно звучал белый шум. Гудение проводов… Писк… Акеми с трудом разлепила глаза, чувствуя, как болит все тело. В комнате царил полумрак. Она все так же лежала на кушетке, на которой оперировала себя — видимо, никто так и не потрудился унести ее хотя бы на диван. Медленно она подняла взгляд вверх, где над ней завис монитор — старый прибор, который она выкупила у старьевщиков со свалки, и перепрошила для определения состояния собственных клиентов. Однако, вместо привычных ломанных там были лишь три прямые линии — будто бы жизненные показатели отсутствовали вовсе. Может, сломался, подумалось Акеми, и в это мгновение экран пошел помехами, словно подтверждая ее слова. Она тяжело подняла одну руку и легонько ударила им монитор, отчего тот мгновенно ожил — но лишь на секунду, пока линии на нем не дрогнули и не сместились со своих осей. Словно в замедленной съемке, они начали медленно закручиваться в спираль, пока, наконец, не образовали друг из друга две окружности. Акеми смотрела за этим, словно завороженная. Внутри внутренней окружности вдруг мелькнуло что-то — два желтых огонька. Словно тоннель, подумалось ей. Она моргнула, думая, что ей просто чудится из-за наркотиков и усталости, но, с каждым разом, окружности не пропадали — лишь два желтых огонька становились все ближе и ближе. Ей это не понравилось, и, дернувшись, Акеми попыталась сесть. Но поняла — ниже пояса она не чувствовала ничего. В панике она оглянулась и осознала — вокруг не было клиники, лишь пугающая всепоглощающая пустота, монитор и койка, на которой она заснула. В ужасе Акеми вернулась взглядом к монитору — а там, с обратной стороны экрана, на нем лежала чья-то бледная ладонь, слишком детальная для изображения. Медленно, рука, словно сквозь толщу воды, вынырнула прочь из экрана, а следом показалось лицо — бледное, с длинными белыми волосами. То, которое она видела в ресторане. Та девушка в белом кимоно. Акеми тяжело задохнулась и попыталась отползти, но конечности не слушались. Она в ужасе уставилась на девушку перед собой, а та тихим пробирающим до костей шепотом все еще шептала: — Четыре… Пять… — Кто ты такая?! — Один… Ноль… Восемь. — Что ты считаешь?! Внезапно, голос белой девушки пошел помехами, и, с громким вздохом, Акеми распахнула глаза. Она была в своей клинике. На той же самой койке. Монитор перед глазами привычно показывал две ломанные линии и одну прямую — почему-то мозговую активность он всегда демонстрировал, как нулевую. Она никак не могла починить его, и, в конечном итоге, попросту махнула рукой. Все затекло — единственное, что она не чувствовала, был ее бок. Видимо, анестезия все еще не отошла до конца. С трудом она поднялась и села, после чего оглянулась по сторонам, лишний раз убеждаясь, что она в своей клинике, а не посреди пугающей пустоты. Отработанный режим вновь его подставил, и, даже без будильника, Сакура резко распахнул глаза слишком рано для официального выходного в якобы командировке (спасибо Юасе!). Поначалу он стушевался, не понимая, где находится, но потом припомнил все вчерашнее — и провалиться обратно в сон захотелось еще сильнее. Хотя надо было бы встать раньше, чем Акеми обнаружит, что он в наглую завалился на ее футон — они были не настолько дружны для этого. Нога болела, и он провел пальцами по повязке — та уже значительно пропиталась кровью. С трудом он выполз из комнаты и нос к носу столкнулся с хозяйкой подвала, которая подозрительно уставилась на него. Черт, все же, не успел — объяснять, почему он, а не хозяйка квартиры, спал на футоне было… как-то почти неловко, поэтому, буркнув что-то вроде приветствия, Сакура поспешил к ванной, собираясь хотя бы немного освежиться. Где-то на фоне раздавалось сопение Сатоши… Он проклял себя в ту секунду, когда сунул голову под кран — мыть волосы такой длины в раковине было самой идиотской затеей, какая только могла посетить его, но ехать в таком виде обратно было еще хуже. С трудом он вымыл остатки засохшей крови и еще всякого, что, наверное, до вчерашнего дня было его ухом. Он предпочел не думать об этом, схватившись за мыло. — Тебе что, шампунь дать?.. — раздался позади голос, и Сакура требовательно протянул руку. Отказываться он точно не собирался. На выходе его уже ждали: Сатоши сонно зевал, сидя на кушетке, а Акеми, выглядящая… так же плохо, как и вчера вечером, но, хотя бы, в чистой свежей одежде (Сакура ей искренне завидовал, потому как его была все еще заляпана уже высохшей кровью), услужливо кивнула на кушетку. — Ну? Кто первый? — Ты перчатки-то помыла? — он покосился на ее руки, и Акеми очаровательно улыбнулась. — Кажется. — В смысле?! Вместо ответа Акеми вколола себе в вену очередной шприц, и Сакура вновь подумал о том, что стоило не выпендриваться и идти к Хориясу. Первым под нож пошел Сатоши; Сакуру попытались было припахать подавать инструменты, но его обет все еще был актуален — а потому, разумеется, он налажал почти сразу же, отчего Акеми пинком выгнала его за шторку. — По-моему, он хочет меня убить, — раздался голос Сатоши из-за шторки, и Сакура рявкнул: — Я все слышу! — Я знаю! Когда подошла его очередь, Сатоши уже стоял на ногах. В руках у него лежали две пули, которые он с довольным видом вертел между пальцев. Акеми, заметив его интерес, задумчиво пробормотала: — Может, продырявить их и сделать ожерелье? — Ну, это так, пустяк, — хмыкнул он. — Вот если бы они попали в лицо… Как в прошлый раз. Когда на него уставились два озадаченных взгляда, он отмахнулся, дескать, не столь уж и важно. Впрочем, неожиданно, это ответило на куда большее количество вопросов, чем сам того Сакура ожидал — хотя бы потому, что он не особо предполагал, что его в принципе заинтересует история появления такого… устройства на лице у Сатоши. Он бочком пробрался к кушетке, и, когда рядом с ним выросла Акеми, натягивая на руки перчатки с жутко грандиозным видом, неожиданно зазвучал еще один голос. Голос, озвучивший фразу, которую Сакура очень-очень не хотел слышать. — Погоди-погоди, — визор Сатоши недобро защелкал, и по спине у него пополз холодок. — Я хочу помочь! — Нет! Прочь пошел! — Сестра! Прошу, укладывайте его! А потом Акеми вытащила у него из ноги несколько мелких патронов йошиварских ПП. Торжественно вручив их, она начала колдовать над ухом; и, стоя перед зеркалом, Сакура критично осматривал то, что она сделала. Шов был грубым, неровным. Повезло, конечно, что вообще ушная раковина хоть в каком-то состоянии осталась, но хотелось бы покрасивей. — Н-да, не ухо, а говно. — Ну уж извини! — возмущенно цокнула Акеми. — Я тебе не пластический хирург. — Это все потому, что не руки у тебя, а крюки. — Это у меня-то крюки?! Сейчас я уши-то кому-то откручу!