Продолжая смотреть на это в полнейшем ужасе, Акеми замерла на месте и лишь дернула Сатоши за рукав, надеясь, что он сейчас не уйдет и не бросит ее наедине с этой беловолосой женщиной. Она указала пальцем на нее в ответ и дрожащим от испуга голосом пробормотала: — Ты тоже ее видишь? Изображение на баннере дернулось, словно глитч. Сатоши обернулся, и беловолосая женщина медленно перевела взгляд на него. Видел? Или не видел?.. Акеми не успела спросить, потому как в руках у Сатоши оказался револьвер и деловым тоном, будто перед ним не стоял цифровой призрак, поинтересовался: — Дамочка, Вам что-то надо? — Ты ее видишь?! — Девчонка и девчонка, — нахмурился он. — Совсем крыша едет от всех этих падений. Это же реклама… Ее пальцы крепче сжали его куртку, и Акеми испуганно забормотала: — Это она! Это ее я постоянно вижу! — Ты сегодня не… — Я не принимала ничего! Они с сомнением уставились на рекламый баннер, и тоном куда более озадаченным Сатоши бросил: — Ну и что ты хочешь? Чтобы я разнес баннер из пушки? В эту секунду белый призрак опустила руку, второй же указав себе на шею, абсолютно чистую, без единого пятна. Инстинктивно Акеми схватилась за свою — но и там ничего нового не было. Лишь затылочный порт, который она использовала для подключения к имплантам. В какой-то момент она начала менять цвета, глитчи становились все сильнее, пока, наконец, экран с тихим щелчком не перегорел. Посыпались искры, и беловолосая девушка пропала, оставив Акеми в абсолютной растерянности. Значит, она была не вирусом в ее голове? Раз ее мог видеть даже Сатоши. Что же такое творилось? Глава 20. Секрет в колодце После возвращения с задания мандраж все еще не спал, и Хотару поняла — если она сейчас не купит себе чего-нибудь выпить, то ломать ее будет еще долго. К счастью, не только ее голова была забита волнениями после недавно проделанной операции, поэтому, когда они с Сакурой прибыли в его мега-башню — в этот раз она не собиралась спать на коврике, а вполне себе претендовала на часть кровати — она тайком на его же деньги купила не самой дорогой рисовой водки. И налакалась ею — в приемлемых количествах — пока он торчал в душе. На душе мгновенно похорошело — вот так было хорошо. По конечностям разлилось приятное тепло, в голове немного спало напряжение. Это было очень удобно. Хотя бы потому, что Хотару пришла к одному весьма неутешительному выводу — ей надо меньше знать. Мотизуки следила за каждым их шагом через нее, и, если ей было что-то известно, и она не хотела этого раскрывать, ее мгновенно могли убить. Этот белобрысый пацан, Таро Ямада, чувствовал ложь словно на подсознательном уровне. Значит, ей стоило быть максимально искренней — и просто ничего не знать. То, что отчего-то дело Юасы интересовало «Йошивару», хотя было связано с «Накатоми», ее очень сильно напрягало. Еще по работе в корпорации она знала, что такое добром не кончится. Усевшись на краю кровати, Хотару пустым взглядом обвела яркие фигурки на полках, после чего скосила взгляд на Сакуру с полотенцем — наверное, его сестры — нежного поросячьего оттенка на голове. Чуть помялась, собираясь с мыслями, после чего резко произнесла: — У меня есть разговор. — Зачем?.. — Сакура уныло на нее взглянул, стягивая полотенце резким движением вниз. — Кое-что серьезное. — Серьезное? На лице Сакуры промелькнуло недоумение, и Хотару хмыкнула. Она понятия не имела, зачем он Мотизуки, но сама мысль, что бывшая начальница рвала задницу за такого, как он… Ну, если без претензий, то это действительно было странно. И забавно. Но в основном просто очень странно. Она откинулась на кровати назад и с вялой улыбкой кивнула. — Ага. С чего такое недоверие? Ее едва не пробрало на смех после того, как напарничек внезапно побледнел и загробным голосом прошептал: — Только не говори, что ты облажалась на миссии и где-то оставила след. Юаса нас потом придушит, а я уже сообщил ему, что все прошло чисто и гладко! Внезапно, Хотару задумалась. По-настоящему. Они действительно — по ее мнению — сделали все гладко, но кто знал, не оставили ли они каких-нибудь мелких следов, достаточных для «Дзюндзи», чтобы их вычислили. Например, их видел тот охранник, которого они столкнули с лестницы. Вряд ли он, конечно, особо запомнил их, но сам факт… Ее долгое молчание заставило Сакуру побелеть еще сильнее, и Хотару спешно его заверила: — Нет, но давай не будем о плохом. Теоретически плохом. Речь вообще не о миссии. Точнее, не об этой конкретно, — она вновь замялась, подбирая слова, и жестом пригласила Сакуру сесть рядом. Когда он опустился на кровать на расстоянии достаточно близком для напарников, но далеком для чего-то более интимного (что было весьма иронично, учитывая, что какую уже ночь она ночевала у него), Хотару продолжила: — Помнишь, я говорила про свою начальницу? Точнее про начальство, которое тобой очень интересовалось. Она… не самый приятный человек в общении, поэтому иногда она пытается меня шантажировать, и, поверь, у нее есть средства влияния, — Сакура медленно кивнул, явно переваривая полученную информацию. — Поэтому мне надо… В общем, сделай так, чтобы я знала как можно меньше. — В смысле «шантажировать»? — Ей нужна информация о наших делах, — подытожила Хотару, и Сакура потемнел лицом. Он явно все еще пребывал под впечатлением от того, что «Йошивара» им заинтересовалась. Увидев работу Сакуры, его увлечения и быт, Хотару могла понять почему — пусть он и не был самым обыкновенным пиджаком, но не выделялся на фоне кого-то, как, например, Хабакири. Или Масакадо. В общем-то, просто корпорат со странным хобби. Смазливый, но не более. — Зачем ты ей рассказываешь?! — Поверь, это сейчас не самое важное… — Хотару потерла виски и тяжело вздохнула. — Она просто мастер шантажа. — Юаса знает? Хотару смерила его взглядом. — Разумеется, нет. — О-о-о-о! Бля! Схватившись за голову, Сакура завертелся по комнате с крайне агонизирующим выражением лица. Наблюдать за этим было бы весело, если бы Хотару не думала в похожем направлении, хотя, разумеется, ее терзал не страх слежки корпорации, а перспектива ужасной смерти, если Мотизуки что-то не устроит. — Отлично! Мало того, что за мной по какой-то сраной причине следит ебаная «Йошивара», так она еще и знает каждый наш следующий шаг! Твою ж мать! — Поэтому не рассказывай мне ничего. — А смысл? — Сакура беспомощно на нее взглянул. — Мы все равно идем к Юасе, и он посвятит нас в свои дела… Слушай, может тебе просто не ходить на встречи с этой твоей начальницей? Ну, там, игнорировать ее звонки и все такое? — Если бы это было так просто. Она сама находит тебя, когда ей надо. От воспоминаний от столкновения в квартире «Масакадо» до сих пор в крови бурлил гнев, но Хотару сохранила лицо спокойным. Сакура и так согласился помочь его найти, а с его связями тут и там это было элементарно. — Если я проигнорирую ее… — Сбеги там! Не знаю! — Сбежать я могу только в могилу разве что. Если она позволит. Они уставились друг другу в глаза, и спесь медленно спала с его лица. Когда он хотел, то мог выглядеть нормально, как человек, у которого за спиной не стоял ряд ряженых кукол. Может, Юаса знал эту его сторону, а потому доверял. Рядом с ними Сакура вел себя как болван… но, наверное, так было даже лучше. Скучные унылые корпораты были как кость в горле. Особенно после Мотизуки. Повисла неудобная тишина, а затем ровным тоном Сакура спросил: — Ты в порядке? — В полном. Он неодобрительно сузил глаза и затем вдруг горько заметил: — Ты пьяна… Повисло молчание. После он отвернулся, забрался на кровать дальше, явно не собираясь продолжать этот разговор. Хотару проследила за ним взглядом и поднялась, понимая, что ей тоже стоило бы пойти в душ — а потом забыться, отринуть на мгновение мысли про вирус, про «Йошивару». Представить себе, что в ее жизни на секунду все было хорошо и нормально, как было до той самой роковой миссии. Свет в комнате погас, и единственным его источником была ванная комната. — Если Юаса узнает обо всем этом, — услышала она около двери в душ, — он всех нас закопает. Держи рот на замке, хорошо? — Ну конечно. А как же иначе? Вяло улыбнувшись ему в ответ, Хотару закрыла за собой дверь. Акеми снилось, что она стояла в поле. Огромное, оно тянулось до самого горизонта. Ветер трепал колосья, приятно обдувал кожу. Над головой в зените сияла зеленая луна, заливая картину болезненным салатовым цветом.