— Ты стала совсем другой, — с грустью заметил он, после того как минут пять пялил на меня глаза. Я же говорю, Док романтик, очень ему хочется кого-то спасать, быть нужным и все такое. Вот если бы я слегла с какой-нибудь каверзной болезнью или окончательно свихнулась, он бы порадовался. Сидел бы рядом, держал за руку и утешал. Но у меня на этот счет свое мнение. Я поцеловала его и ласково пропела: — Это я, Док, я. И я тебя очень люблю. — Это не правда, — улыбнулся он. — Но для меня главное другое. Ты знаешь что. — Конечно. Я тебя люблю, и ты мне очень нужен. — Спасибо. — Он распахнул дверь машины и помог мне сесть. — Ты самая красивая женщина в мире. — Спасибо, — передразнила я, и мы отправились в гостиницу. Мое появление там по произведенному впечатлению напоминало небольшое извержение вулкана. Сотрудники, постояльцы и прочие праздные граждане, пока я оформляла бумаги, нарезали круги вокруг. Это радовало: денежки не пущены по ветру, и толк от операций явно был. В номере, отослав Дока, я устроилась перед зеркалом и уставилась на себя. Внешность у меня очень удобная, завязала «хвост» на затылке, потупила глазки — красавица-скромница, маменькина дочка; прямой пробор, улыбка до ушей, в глазах веселые черти — болтушка-хохотушка, душа компании; взбила волосы в высокую прическу, взгляд в упор — роковая женщина, да и только. Пока этих трех масок более чем достаточно. Я удовлетворенно кивнула и прилегла, решив немного поразмышлять, в каком месте лучше встретить будущего супруга. Остановилась на казино. Вот еще одна из особенностей моего характера: после памятной встречи с Монахом мне следовало бы относиться к данному публичному месту с опасением и даже страхом — по крайней мере, дурные воспоминания всколыхнуть во мне оно просто обязано, но я, как видно, из духа противоречия, выбрала именно казино. И решила искать себе мужа там, предварительно отправившись с Доком на разведку. Казино должно быть приличным, а посетители людьми состоятельными. Как раз одно такое сыскалось очень быстро. Располагалось оно в здании соседней гостиницы, и мы не замедлили в нее переехать, благо средства нам это позволяли и свободные номера тоже нашлись. Ближе к ночи Док облачился в дорогой костюм, выглядел он в нем весьма элегантно и сам себе нравился, хоть и шутил, что данный наряд придает ему облик «нового русского». Новый или старый, не скажу, но Док теперь походил на главу процветающего банка, а отнюдь не на заштатного врача из городской психушки, чему я по понятным причинам от души радовалась. Я надела вечернее платье и обрадовалась еще больше: что ни говори, а быть красивой женщиной, да еще при деньгах, очень приятно. В казино мы вошли вместе, но, войдя, сразу разделились. Док играл по маленькой, а я шныряла между столов, приглядывалась и прислушивалась. Поначалу мое внимание привлек господин неопределенного возраста с вкрадчивыми манерами. Поторчав поблизости минут пятнадцать, я поняла, что дядька ох как непрост и держаться от него следует подальше. Вот тут я и заприметила будущего супруга. Высокий, худой, в светлом костюме, при ярком галстуке, он ослепительно улыбался, проигрываясь в пух и прах. Я устроилась поблизости, устремив взгляд в противоположную сторону. Через пятнадцать минут улыбка сползла с его лица, потом вспотели руки, а еще через полчаса взгляд остекленел, а на лбу выступили крупные капли пота. Дела у парня были хуже некуда. Вот как раз такой мне и был нужен. К тому моменту, когда он спустил все денежки, оставив себе кое-какую мелочь, я знала о нем все, что хотела, и отправилась следом. Мы столкнулись в дверях, то есть я заспешила, пытаясь проникнуть в распахнутую им дверь, а он, пребывая в сильнейшем волнении, этого не заметил. Задел меня локтем, поднял взгляд и торопливо извинился, открыв дверь пошире. Я улыбнулась проникновенно и даже призывно. Парень был болтун и бабник и в другое время вцепился бы в меня клещом, но сегодня женщины его не интересовали. Почти не интересовали. — Извините, — еще раз повторил он, стрельнул взглядом, убедился, что я без спутника, и стал прикидывать, стоит ли пригласить меня в бар на последние деньги. Я решила, что стоит, и сказала: — Вы отдавили мне ногу, с вас чашка кофе. Он засмеялся, хоть без особого веселья, и мы пошли в бар. Там и познакомились. Звали его Максим, и через неделю он собирался отбыть за границу, правда, мне об этом не сказал. Сидел и думал, что ему со мной делать. И шанс упустить обидно, и настроение дохлое. Я решила поднять его настроение и ласково предложила: — Знакомство лучше всего продолжить у меня в номере. Он вновь принялся метаться в мыслях, сначала решил, что я проститутка, но тут же передумал. И правильно. О женщинах следует думать только хорошо и уважительно. За свой кофе я заплатила сама, чем окончательно его озадачила. — Так как насчет того, чтобы зайти в гости? — повторно задала я вопрос. — Я живу в этой гостинице, и сегодня мне скучно. Был бы он умный, рисковать бы не стал, но умным он не был, и мой полуобнаженный бюст его тревожил. Потому, наплевав на все проблемы, парень пошел со мной. — А у вас тут неплохо, — прогулявшись по номеру, заявил он, подошел ко мне, обнял и поцеловал с большой страстью. Страсть эта на меня особого впечатления не произвела, а вот его мысли нравились мне всё больше и больше. — Садитесь, Максим Петрович, — кивнула я на диван, и он сел в некотором недоумении, потому что про Петровича мне не говорил, и поэтому струхнул. Я села напротив, достала из сумки пачку долларов и запечатанную колоду карт. — Не желаете сыграть со мной, на последние? — Я что-то не очень понимаю… — произнес он, руки его при этом дрожали. — А чего тут понимать? Вы просадили большие деньги. Заметьте, чужие. Сегодня пробовали отыграться и спустили все. По головке вас за это не погладят, даже более того… В старину в этом случае стрелялись, но вы себя очень любите… Так что через недельку вместо вожделенной заграницы будете вы лежать под каким-нибудь мостом, причем в таком виде, что представить жутко. И похоронят вас скорее всего за государственный счет, ведь близких родственников у вас нет, значит, не скоро хватятся. — Кто вы? — с ухмылкой спросил он, хотя перетрусил отчаянно. — Ваша будущая супруга, если мы договоримся, конечно. — Бред какой-то! — выкрикнул он, поднимаясь, но тут в номер вошел Док, и парень опустился на место, переводя взгляд с него на меня. Мы немного поиграли в молчанку, потом Максим спросил: — Кто вы и что все это значит? — Если б выслушали внимательно, то уже поняли бы: я хочу за вас замуж. В качестве компенсации за моральный ущерб я выплачу ваш долг. Весь до копейки. Согласитесь, это по-Божески. — Слушайте, я ничего не понимаю, — заволновался он, обращаясь теперь к Доку. — Если вы из разведки, то глубоко заблуждаетесь, я… — Да мы знаем, вы не волнуйтесь так, Максим Петрович. Мне необходим штамп в паспорте и муж за границей, только и всего. Взамен вы получаете деньги, а в вашем случае это не просто деньги — это жизнь. Мне кажется, с вашей стороны будет глупо не согласиться. — Ребята, я ничего не понимаю, — честно признался он. — А вам и не надо ничего понимать, — хмыкнул Док, при этом он походил на акулу, безжалостную и коварную, я мысленно фыркнула, радуясь неожиданно открывшемуся в моем друге актерскому таланту, а Максим сник и задумался. Следующий час мы еще немного поиграли в вопросы-ответы, и хоть Максим вопросов успел задать превеликое множество, но информацией так и не разжился и заскучал еще больше. Я его приободрила, как могла, после чего разговор вступил в деловую фазу. — Но, насколько мне известно, сразу нас не распишут, нужно время… — А деньги на что? — удивился Док. — Не забивайте себе голову, молодой человек, всякой ерундой. Ваше дело явиться вовремя в загс и сказать «да». Все остальное — наши проблемы. — Конечно, но… Что это все-таки значит? — До чего ж любопытный попался, беда, да и только. — Ты мне надоел, — вздохнула я, черкнула номер на бумажке и швырнула ему. — Короче, будешь и дальше Ваньку валять, я звоню вот по этому номеру и сообщаю другу Алику, что его денежки накрылись медным тазом. А теперь отгадай, сколько ты проживешь после этого? — Это он вас послал? — пролепетал Максим. Было это совершенно глупо, я разозлилась и потянулась к телефону, а он взвизгнул: — Я согласен! — Давно бы так, — проворчал Док. — Морочите людям голову (это он малость погорячился, еще вопрос, кто тут кому голову морочит). — Вы поедете со мной? — не без страха спросил Максим. — Нет. У меня тяга к родным местам. Вряд ли мы после бракосочетания еще когда-нибудь увидимся. — Но… — начал он, однако Док сурово перебил его: — Ты опять за свое? — Хорошо. А деньги? Когда я их получу? — Ты должен вернуть их в пятницу, вот в пятницу и получишь. Это, кстати, для твоей же пользы. Парень ты азартный, как бы вторично все не спустил. Будем считать, что договорились, — подвела я итог. — И что теперь? — спросил он в крайнем недоумении. — Теперь ты едешь к себе домой, отдыхаешь и готовишься к церемонии. Постарайся не выходить из дома без особой надобности. Я позвоню. Да, паспорт оставь, он понадобится. Максим положил паспорт на стол, поднялся и нерешительно произнес: — Так я пошел? — Всего доброго, — ответил Док. — А мой телефон? — всполошился парень и, устыдившись, добавил: — Или вы знаете? — Запиши, — кивнула я, он записал и торопливо вышел. А Док захохотал. — Здорово, — сказал, когда смеяться ему надоело, и даже головой покачал, так понравилось ему происходящее. Глядишь, во вкус войдет. Но минут через пятнадцать он задумался. — Варя, а что, если он вовсе не такой дурак… — Он трус и мерзавец. Будет сидеть у себя как мышь и ждать звонка. Но на всякий случай отсюда стоит съехать. Найдем какой-нибудь Дом колхозника, — хохотнула я. — Слава Богу, Москва — город немаленький, и бойким мальчикам понадобится время, чтобы нас найти. Однако искать нас никто не пытался. Максим, как выяснилось позднее, сидел дома и громко клацал зубами. Док посетил загс, побеседовал с милыми людьми, и они пришли к единодушному мнению, что глупый формализм не должен являться препятствием на пути чистой любви и семейного счастья. Через три дня я вышла замуж за Максима Петровича Осипова, в пятницу под моим чутким руководством он вернул деньги (руководство заключалось в том, что мы его негласно проводили, дабы быть уверенными, что деньги он вернет, а не заскочит по дороге в казино), а еще через день мы простились в аэропорту. Максим отбывал в Канаду. С его дурными склонностями назад он вряд ли вернется: просто не сможет собрать деньги на билет. Вечером мы с Доком ужинали в ресторане, Док размышлял, а я к нему прислушивалась. — Ты отдала деньги, — сказал он. В отличие от Вальки Док не любил, когда я шарила в его мыслях, и предпочитал разговаривать. — Конечно. — Хотя могла бы не отдавать. Какая тебе разница, будет он в Канаде или на кладбище. На кладбище даже удобнее. — Нет, Док. Во-первых, все должно быть честно. Во-вторых, мне нужен живой муж за границей, только так я могу объяснить наличие у меня шальных денег. — По-моему, ты сама все усложняешь.