Поэтому, мирно расставшись с явно задумавшимся о череде сменяющихся любовниц репортером и даже поцеловав его напоследок в щеку, Нина поняла, что теперь-то дверь точно должна открыться! Потому что если она не откроется, то Нина не будет знать, что ей тогда делать. Впрочем, в таком случае она всегда может вернуться к репортеру и принять его предложение руки и сердца – в том, разумеется, случае, если оное все еще будет действительно. Гарантий на что было не так уж много. Тем же душным вечером, собрав кипу вырезок о скандальных арестах, задержании завсегдатаев инфернального ранчо Дук-Дук и освобождении ряда малолетних секс-пленников, которые содержались в его подземных лабиринтах, Нина бросила в почтовый ящик письмо для Ады, адресовав его в дом Шарлотты Гейз на Лоун-стрит, 342, в Рамздэле, штат Нью-Гэмпшир. И положила среди вырезок последнюю двадцатку, которая у нее осталась. Автомобиль барахлил и явно намеревался в самое ближайшее время испустить свой бензиновый дух, но Нина не сомневалась, что Ада сумеет заработать себе на собственный. Что же, ее миссия была выполнена, и делать в мире «Лолиты» ей больше ничего не требовалось. Она могла снова вызвать дверь – и попробовать открыть ее. Ничего? Нина поняла, что должна поставить финальный аккорд. Тот самый, который для развития событий был уже не так важен, но требовался ей самой. Той же ночью, заехав на автомобиле, который все еще тянул, но издавал странные клокочущие звуки и не мог ехать быстрее, чем тридцать миль в час, на бензоколонку, Нина высыпала в руки расторопному подростку груду оставшейся у нее мелочи, которая ей теперь больше не требовалась, и произнесла: – Мне нужно две… Нет, три… Нет, лучше четыре канистры бензина – с собой! После того как канистры были погружены в багажник, Нина села за руль, повернула ключ зажигания – и убедилась, что ее машина, судя по заунывному безрезультатному тарахтению, досрочно отошла в автомобильный мир иной. – Ну милый, давай же! Ты меня через всю Америку провез, довезешь и двадцать миль до ранчо! – взмолилась Нина. Но автомобиль, продолжая выть, упорно не желал заводиться. – Мэм, у вас проблемы? – обратился к ней подросток с бензоколонки, и Нина усмехнулась. Можно и так сказать. И снова попробовала обратиться к своему железному коню. На этот раз по-другому. – Заклинаю тебя «Кристиной» Стивена Кинга – давай, езжай! И едва она упомянула адский, требовавший человеческих жертв автомобиль с женским именем из одноименного романа короля ужасов, ее собственный, вдруг фыркнув, после нового поворота ключа зажигания завелся и, мерно гудя, как ни в чем не бывало покатил с бензоколонки в направлении ранчо. Вот что значит сила литературы! Припарковав автомобиль перед запертыми воротами пустого ранчо, Нина потрепала руль и произнесла: – Спасибо тебе. Думаю, ты бы мог растопить сердце неприступной «Кристины». Так что бывай! Ей померещилось или ее собственный автомобиль издал некое подобие элегичного вздоха? Нет, скорее просто запоздалые выхлопы из трубы вылетели. Ворота были на замке, но в этот раз Нина была вооружена – в отличие от того случая с дилетантским проникновением в дом Гейзихи в Рамздэле. С помощью заранее прихваченных массивных кусачек она избавилась от металлической цепи, на которой висел огромный замок, и толкнула ворота ранчо. Те, визгливо и истерично скрипнув, словно обругав ее за то, что Нина намеревалась предпринять, распахнулись. Она прошла на территорию калифорнийского ранчо ужаса. Когда-то, совсем недавно, здесь происходили кошмарные вещи, и Нина была уверена, что дух зла продолжал витать над этим местом. Для того чтобы его изгнать, она, своего рода литературный экзорцист, и прибыла сюда. В мистическую чушь она не верила, как и в то, что ранчо – или автомобиль – обладает душой. Но в том, что зло было реально, она могла убедиться великое множество раз. Причем не фантастическое, потустороннее зло, а человечье, творимое тут и там. Даже в параллельной литературной вселенной. На ранчо Дук-Дук. Втащив по очереди все четыре канистры с бензином, Нина вошла в темный, выглядевший столь угрожающе, но ее ничуть не пугавший огромный дом, вернее, небольшой дворец. Вся эта вызывающая роскошь, посреди которой насиловали детей, была по-прежнему там, и Нина, открутив крышку первой канистры, подняла ее и стала поливать фешенебельную гостиную бензином. Стивена Кинга она не очень-то любила, но если ее автомобиль был, судя по всему, в восторге от четырехколесной убийцы «Кристины», то она сама вела себя как герои из знаменитого романа про вампиров, высосавших подчистую целый городок: чтобы уничтожить зло, требовалось вернуться в его логово и предать скопище скверны всеочищающему огню. Инквизиторы знали, что делали. Нина обильно полила и первый, и второй этаж бензином, разбрызгивая его по украшенным узорчатыми обоями стенам, по гобеленам с голыми наядами и совокупляющимися с ними сатирами, по крайне непристойным картинам, по хрустальным люстрам и даже по гигантской, походившей на затаившегося в подводной пещере спрута громаде рояля. Зачем на порноранчо рояль? Наверное, чтобы заниматься на его полированной спине черт знает чем. И черт, вероятно, в самом деле знал. Чувствуя, что ее одежда пропиталась бензином, и даже волосы резко пахнут, Нина зашла в одну из шикарных ванных комнат и, открыв кран, тщательно умылась. Вода была тепловая, затхлая, словно пахнущая мертвецами. Теми самыми, что покоились, до того как были извлечены полицией, за соседним холмом. Вытерев волосы кособоко висевшим на золоченой перекладине полотенцем, Нина покинула ранчо, не забыв прихватить обнаруженную ею на одном из столиков массивную, кажется платиновую, зажигалку. Вообще-то она прихватила с собой два коробка спичек, но так даже лучше. В свете полной луны, стоя перед раскрытой – подобно беззубой пасти – дверью дворца ужаса, Нина заметила инициалы на зажигалке. «C.Q». То есть Клэр Куилти. Тот самый, который, как она узнала из газет с Восточного побережья, недавно был приговорен к тридцати пяти годам тюрьмы. А вот Гумберту Гумберту не повезло – он в самом деле еще до процесса скончался. Но не от закупорки сердечной аорты, как в романе Набокова, а во время потасовки в тюрьме, где дожидался процесса: кто-то, желая отобрать у старосветского щеголя его пижонский перстень-печатку с перевернутой восьмеркой, сгоряча пырнул «профессора» ножом, и Г.Г. умер на продавленной койке в вонючем тюремном госпитале. Ни одного, ни другого Нине было ничуть не жаль. Они понесли наказание за то, что сделали – или должны были сделать, если бы она не вмешалась. Ранчо, конечно, не было виновато в том, что послужило местом для всех этих сексуальных мегасвинств, но Нина знала, что поступает правильно. Только огонь может уничтожить спящих вампиров, и только огонь может извести зло, которое затаилось в этом роскошном доме. Щелкнув зажигалкой, Нина увидела огонек пламени. Оно, однако, тотчас погасло, хотя ветра не было – стояла идеальная ночь полной луны. Идеальная ночь для того, чтобы уничтожить скверну, подпалив ранчо Дук-Дук. – Сопротивляешься? – спросила Нина, когда, чиркнув зажигалкой, увидела, что пламя и на этот раз не возникло. И посмотрела на раскрытую беззубую пасть входной двери дворца. Ну да, зло сопротивлялось. – У меня есть еще спички. Два коробка! – заявила Нина и чиркнула зажигалкой в третий раз. Пламя выскочило невероятно длинным языком, едва не попав ей в лицо. Нина отбросила от себя зажигалку, та, клацая, приземлилась на бензиновый след, который вел из внутреннего дворика в дом, и огненный шнур, весело гудя, резво поскакал вовнутрь. Нина посмотрела на мертвецки-белую, нереально огромную, какой она бывает только в пустыне, луну, похожую на око гигантского чудища, и пошла прочь. У ворот она задержалась, обернувшись, – в темноте было отлично видно, что пламя уже вовсю бушует на первом и на втором этажах дворца, пожирая его изнутри.