Опешив, Нина отошла в сторону и уставилась на дверь. Это же ее – или не ее? Конечно, ее, потому что кто вообще мог бы вызвать дверь, кроме нее самой? Поэтому, решительно подойдя к двери, девушка снова дернула ее, да с такой силой, что у нее заболели пальцы. Дверь не открывалась. А когда Нина хотела было толкнуть ее плечом, понимая, что это просто глупо – что-то не желает выпускать ее из этого мира, дверь просто-напросто у нее на глазах исчезла. Испытывая нечто вроде легкой паники, которая с каждым мгновением грозила перерасти в панику серьезную, Нина заставила дверь возникнуть еще раз, но и теперь ничего не изменилось: как она ни крутила, ни дергала, ни рвала ручку, как ни барабанила в дверь, та не поддавалась и не желала открываться. А затем опять пропала. Заметив автомобиль, свернувший в проулок с соседней улицы, Нина сделала вид, будто самым заинтересованным образом изучает закопченную кирпичную стену, при этом напряженно думая над тем, что же произошло. Возможностей было как минимум три. Первая: механизм портала вдруг отчего-то перестал функционировать. И если это так, то она застряла в мире «Лолиты» невесть насколько. Не исключено, что навсегда! Но это, несмотря на весь трагизм, внушало определенную надежду, что сбой рано или поздно будет устранен смотрителями литературных порталов – и дверь откроется. Плохо, но с перспективой на улучшение. Вторая: она по какой-то ей самой неведомой причине потеряла возможность открывать свою же собственную дверь. Если это так, то это плохо, даже очень плохо. Может, это реакция портала на то, что она хоть и избавила данную вселенную от монстра Г.Г., но сделала это нечестным и, как ни крути, преступным путем? И что же ей теперь делать – идти к шерифу Шейду с повинной и заявлять, что Гумберт ни в чем не виноват, это она ему подсунула улики? И что в мусорном баке лежит тело настоящего налетчика? Если это так, то она скорее предпочтет застрять в этом мире и жить в нем, как все, чем вызволять Г.Г. из кутузки. И отправляться туда самой – вряд ли шериф ее за подобное признание по головке погладит. А отдуваться за мерзкого Г.Г. тридцать пять лет ей не хотелось. Плохо, и без перспективы на улучшение. Третья версия: дверь не выпускает ее, потому что она не до конца выполнила миссию. Так случалось и раньше, когда она вообще еще не могла вызывать дверь сама: та возникала только тогда, когда Нина выполняла то, что требовалось и о чем она в начале литературного путешествия не имела ни малейшего представления. А вот сейчас очень даже имела, и все выполнила, и дверь сумела вызвать, но… Выходит, может, представление и имела, но не обо всем? И выполнила, но опять же не все? Хорошо, хотя и трудно. Изменить две первые коллизии она была не в состоянии. А вот попробовать разрешить третью она могла! Нина решила сконцентрироваться именно на третьей гипотезе. Итак, дверь не выпускает ее, потому что она не довела миссию до логического завершения. Но ведь Г.Г. арестован! Или его оправдают? Или он сбежит? И от нее требуется предотвратить это? Но даже если его оправдают, даже если он сбежит, вряд ли Шарлотта пожелает возобновить с ним знакомство и, пуще того, допустить его до своей дочери. Хотя кто знает… Бредя по улицам Рамздэля, Нина продолжала размышлять. Ощутив голод, она поняла, что уже ужас как долго ничего не ела. Поэтому, завидев одно из местных заведений (с неизменным объявлением на стекле о поиске расторопной официантки) под названием «У Дорис», зашла туда и, заказав у хрестоматийной подавальщицы, являвшейся одновременно и владелицей, хрестоматийные блинчики с хрестоматийным малиновым джемом, а также хрестоматийную большую чашку хрестоматийного черного кофе, уже предвкушала подлинное, а вовсе не хрестоматийное гастрономическое наслаждение. Потому что в прошлых десятилетиях и в особенности веках, как успела убедиться много раз Нина, все было гораздо вкуснее. И уж точно гораздо дешевле! Быстро справившись с первой порцией блинчиков, Нина, испытывая угрызения совести, впрочем, не такие уже большие, заказала вторую, и в этот момент заметила приземистого и полного пожилого мужчину с ежиком седых волос и обвисшими щеками, сидевшего за соседним столиком. Расплатившись и оставив щедрые чаевые, он был препровожден официанткой до двери едва ли не с поклонами. – До завтра, Дорис! – произнес он, и официантка заулыбалась: – Да, доктор Куилти, ждем вас завтра! Поперхнувшись блинчиком, Нина долго и нудно кашляла, встревоженная официантка даже подлетела к ней, желая узнать, все ли в порядке. Знаками показав, что все нормально, Нина вылетела в дамскую комнату и уставилась на свое отражение в засиженном мухами зеркале. В это заведение она наведалась не потому, что ей хотелось есть. Ну, и поэтому тоже. А потому, что здесь за соседним столиком трапезничал доктор Куилти. Доктор Айвор Куилти, один из двух местных дантистов. А по совместительству дядя Клэра Куилти, то бишь К.К., того самого драматурга, который отбил у Г. Г. Лолиту и увез ее на калифорнийское ранчо, где (среди прочих подростков женского и мужского пола) вместе со своими дружками-извращенцами использовал в качестве сексуальной рабыни, а потом, когда она ему надоела, недолго думая вышвырнул прочь. И если Г.Г. отправился за решетку на тридцать пять лет, то племянника доктора, который, как аккуратно намекалось в романе, был вполне в курсе предпочтений шалуна-родственника, следовало бы запихнуть туда на сто тридцать пять. А лучше всего на тысячу сто тридцать пять лет и два месяца! Вернувшись к столику, Нина пожелала расплатиться и, дав официантке Дорис более чем солидные чаевые, словно невзначай спросила: – Это ведь был доктор Куилти? Та мечтательно закивала головой: – Да, доктор к нам каждый день заходит! Заказывает блинчики с ежевичным джемом и шоколадный соус со сливками! Меню для дантиста, надо сказать, так себе. Нет, к такому доктору Куилти Нина ни за что не пошла бы зубы лечить. Этот доктор Айвор Куилти (или, как насмешничал Набоков, ай-да-вор Куилти) наверняка покрывал своего паскудного племянника Клэра – и, не исключено, даже сам принимал участие в растлении малолетних, посещая где-то в Калифорнии ранчо Дук-Дук, на котором содержались в качестве рабов несчастные дети и подростки. Дук-Дук для посвященных: цинично-мерзостное трах-трах. – У него же племянник имеется… Он еще пьесы пишет… Ну да, и одна из пьес называлась «Маленькая нимфа». Все они, эти К.К. да Г.Г., страсть как тащились от маленьких нимф. Нина уже поняла: от нее требовалось остановить не только Г.Г., но и К. К. Потому как, запихнув в тюрьму Гумберта Гумберта, она спасла одну Лолиту, а избавив этот мир от Клэра Куилти, она спасет множество других, пусть и безымянных, ребят. Дорис закивала головой и, закатив глаза, прошептала: – Он тоже время от времени, когда навещает своего дядю, к нам заходит. Такой восхитительный мужчина! Такой известный, богатый, солидный! И такой преступный! Г.Г. был отдельно взятым педофилом, что само по себе, вне всяких сомнений, ужасно, а вот К.К. был не только педофилом, но и организатором и, вероятно, куратором целой разветвленной сети педофилов. Нина поняла свою задачу и постаралась припомнить то немногое, что было в романе о Клэре Куилти. Ему-то она в отличие от сладкоречивого Гумберта особого внимания не уделяла, а, как выходит, зря! – Он ведь не в Рамздэле живет? – спросила Нина. – В Нью-Йорке? И добавила еще три долларовые банкноты поверх без того уже царских чаевых. Всезнающая Дорис, раскрасневшись, немедленно ее просветила: – И там тоже. И еще у него есть собственное ранчо в Калифорнии! Говорят, там фантастически богатая обстановка и есть не только собственный бассейн, кажется, даже не один, но и искусственный водопад! О, как бы я хотела там побывать! Нина не стала говорить несчастной провинциальной дурехе, что ей лучше бы никогда не бывать на этом кошмарном ранчо. Ранчо, где растлевают детей. И ей уж точно лучше не знать, чем занимаются там в бассейнах, кажется, даже не одном, и под этим самым искусственным водопадом. Фантастическими мерзостями, пакостями и преступлениями. В романе ранчо принадлежало какому-то секс-подельнику К.К., а в реальности – ему самому. Или, не исключено, К.К. элементарно врал, заявляя, что ранчо его, чтобы возвысить себя в глазах окружающих. Нина отчего-то не сомневалась, что справедливо было именно последнее предположение. – Однако по большей части он живет и пишет пьесы в своем роскошном доме-замке в Паркингтоне. Это тут недалеко, милях в тридцати от Рамздэля… Ну да, Нина тотчас вспомнила финальную сцену поездки Г.Г. в провинциальный замок к К.К., где после фантасмагорической схватки, которая, по мнению некоторых набоковедов, была плодом воспаленной, так и не пережившей потери Лолиты, фантазии Г.Г., тот застрелил своего врага К.К., являвшегося, по сути, его сиамским близнецом, зеркальным отражением, доппельгангером, только более успешным, жестоким и нахрапистым.