За последние три дня моего пребывания, я ничего не делал, кроме как преследовал её задницу в ситуациях не типичных для принцессы. Я отбился от миллиона папарацци, которые, по-видимому, привыкли следить за девушкой, как стая диких собак, жаждущих любого кусочка сумасшедшего грёбаного поведения, которое она им демонстрировала. И, поверьте мне, очевидно, драме, которая окружает девушку, не было конца. Она была лёгкой добычей для бульварных репортёров, которые ищут нонсенсы для первой полосы, чтобы удовлетворить своих читателей. Принцесса Александра останавливается посреди толпы и тянется к моей руке. – Джеймс, – кричит она, и всплеск раздражения пронзает меня. Она зовёт меня Джеймсом, как будто я её личный дворецкий или консьерж. Я не отвечаю, вместо этого, осматривая море тел; люди пытаются прикоснуться к принцессе, попросить автограф или даже проклинают её. Я уже упоминал, как сильно, блядь, ненавижу толпы? Нет? Ну, я ненавижу толпы. – Джеймс, ты не можешь продолжать игнорировать меня! – Это не моё имя, принцесса, – рычу я, отталкивая парня в сторону, который подобрался слишком близко. Эта девушка сумасшедшая, раз ходит по клубам. Это потенциальная угроза безопасности, и она, похоже, совершенно не обращает внимания на любой вид опасности. Вы должны быть глупыми или просто безрассудными, приходя в такие места. А эта девушка не глупа, несмотря на то, что такой притворяется. Полагаю, что зачастую телохранители недооценивали её. Ну, меня ей не удалось одурачить. Принцесса ухмыляется мне, когда резко поворачивается в сторону, отклоняясь от намеченного курса, который состоял в том, чтобы зайти в клуб через чёрный вход и сразу же пройти в закрытую VIP-зону. Самое меньшее, что она могла сделать, поскольку была уличена в рискованном поведении – это придерживаться плана безопасности. Я сразу понимаю, что она направляется к бару, гигантскому белому чудовищу с цветными светодиодными огнями, которые мигают в такт музыки, грохочущей на весь клуб. Кто, чёрт возьми, думает, что это весело? Даже, когда мне было всего восемнадцать лет, я уже был слишком стар для этого дерьма. Я не напивался и не слушал техно в клубе, вызывающее головную боль. – Ты не придерживаешься плана, принцесса, – кричу я, моя рука автоматически движется к её. Она смотрит вниз на мою руку, затем поднимает широко раскрытые глаза на меня. Эти чёртовы глаза… они неестественно большие, почти как у куклы, придавая ей молодой, невинный вид. На самом деле, она так далека от невинного вида, как и выглядит, особенно в наряде, который надела сегодня: чёрный бюстгальтер кажется слишком маленьким, едва способным удержать её грудь от выпадения из него, покрытый мерцающей прозрачной рубашкой, имеющей странный эффект, заставляющий казаться её ещё более обнажённой, чем она есть на самом деле. Принцесса одела её в паре с кожаными шортами, облегающими девичьи изгибы, словно они сшиты специально для неё (естественно, поскольку она принцесса, они, вероятно, и были сшиты специально для неё), чёрные чулки-сетки, и сапоги. Требуется много усилий, чтобы мои глаза были сосредоточены на окружающей обстановке, а не на том, как её задница выглядит в этих кожаных шортах. – Не трогай, – говорит она, но мне не обязательно было слышать слова, чтобы прочитать их по её губам. Я не могу пошевелить рукой. – Прости? – Телохранители не прикасаются к принцессам, – сообщает она мне. Я так поражён её снобизмом (хотя я действительно не знаю, почему удивлён этим; в конце концов, она особа королевских кровей, а я парень из Кентукки), что на секунду просто застываю. Большая часть меня желает поднять её снобистскую маленькую задницу, и вынести её прямо из ночного клуба, чтобы преподать урок хороших манер. – Прости? – спрашиваю снова, но мне всё равно, повторит ли она только что сказанное или нет, потому что это не имеет значения. Я определённо собираюсь прикоснуться к ней. На самом деле, ей повезло, что я не нагнул её и не отшлёпал прямо сейчас. Правда в том, что спустя три дня, и я уже могу сказать, что этой избалованной цыпочке нужно больше всего – и это хорошая, жёсткая порка. – Мне не нравится, когда ко мне прикасаются, – произносит она. – Джеймс. Я не могу пошевелить рукой. – Ну, хорошо, что я не Джеймс, – отвечаю я. – И ты не пойдёшь в бар. Она поднимает брови. – Прости? – Ты слышала меня. Ты идёшь прямо в VIP-зону. Таков наш план. Если ты хочешь выпить, уверен, что официант сможет достать для тебя это. Она смотрит на меня в течение длительного времени, как будто решает, что делать. Затем она двигается быстрее, чем я ожидал, для девушки, носящий сапоги на шпильках, которые должны быть, по крайней мере, шесть дюймов (прим. 15,24 см). Она обходит меня, и при помощи двух отстойно выглядящих мужчин, которые гудят в одобрение её действиям, поднимается прямо на барную стойку. Я двигаюсь к бару, чтобы стащить её, но один из других телохранителей останавливает меня. – Никакого вмешательства, – кричит он, закатывая глаза, и пожимает плечами в жесте «что-же-ты-собираешься-делать». – Ты разве никогда раньше никого не защищал? Я не отвечаю. Телохранители принцессы поразительно равнодушны в своей работе, больше похожи на крупных головорезов в костюмах, чем на реальных компетентных сотрудников службы безопасности, или какой должна быть охрана принцессы. Поэтому я просто игнорирую их, отталкивая мудака, который слишком близко приблизился к краю бара, где танцует принцесса. Да, танцует. Принцесса этой страны танцует на барной стойке, одетая в кожаные шорты и прозрачную рубашку, и сапоги на шпильках, пока пьёт из бутылки шампанское. Её бёдра раскачиваются из стороны в сторону, её движения соблазнительные и движутся в такт с пульсирующей музыкой в клубе. Мне кажется, что половина моей крови устремляется к члену, наверное, как и у любого другого парня в этом помещении. Секунду я стою неподвижно и потрясённо. Не возникает никаких вопросов, для кого она танцует, потому что её взгляд устремлён прямо на меня. Она точно знает, что делает, и улыбка появляется в уголках её губ. Она заводит меня, пытаясь вывести из себя – буквально – чтобы отвлечь меня от работы. Ну, этого не произойдёт, милая. Я может быть обычный американский парень, но высокомерные принцессы не по моей части – неважно, насколько сексуальными они могут быть. 3 Александра Новый телохранитель пристально следит за мной. У него потемнели глаза, но я не знаю, что это может означать. Я могу только догадываться. Это, вероятно, раздражение, потому что я «отклонилась от плана». Его драгоценного плана. Бармен предлагает мне шот, и я выпиваю его, свищу в ответ на ликование толпы, когда заканчиваю. Новый телохранитель чертовски зол. У него серьёзные проблемы с контролем, я уже могу многое рассказать о нём, а мы только встретились. Ну, экстренные новости для него: мне не нужен кто-то с серьёзными проблемами контроля в моей команде безопасности, это точно. Протровианская служба безопасности должна быть более спокойной, чем охрана других королевских дворов; я не чёртова Королева Англии. Ведь я провела всю свою жизнь в центре внимания общественности. Мужчины в костюмах с наушниками следили за мной с самого рождения, но со мной ничего не случилось – ни одного преследователя или реальной угрозы безопасности. Даже со всем сумасшедшим дерьмом, которое я совершила, а его было немало, особенно, в последнее время. Так что мне не нужен озлобленный, следующий правилам, охранник с палкой в заднице, чтобы войти в мою жизнь и начать пытаться командовать мной. Если и есть одна вещь, которую должен понять новый телохранитель, так это то, что я не собираюсь следовать какому-то глупому плану – и мне определённо на это наплевать. Я делаю ещё один глоток из бутылки шампанского, чувствуя себя довольной собой, когда смотрю вниз и вижу, что он до сих пор смотрит на меня. Делает это вопиюще, на самом деле. Он выглядит достаточно взбешённым. Почему меня волнует, злится ли новый телохранитель? Кроме того, обычно я устраиваю своим телохранителям ад, убегая от них и делая то, что захочу, обычно не думая о них. Кроме того, я запрыгиваю на барную стойку и танцую, потому что новый парень – телохранитель с ледяными голубыми глазами, смотрящими на меня так, что дрожь пробегает по позвоночнику – забрался мне под кожу. Бармен вручает мне второй шот, а потом ещё один. Толпа вновь меня подбадривает. Через несколько минут я чувствую себя подвыпившей и, слегка неустойчивой на каблуках. Я должна была предвидеть следующую часть. Танцы на смехотворно высоких шпильках при одновременном выпивании шотов – это то, что никогда не заканчивается хорошо. В одну минуту, я соблазнительно танцую на барной стойке, наслаждаясь тем, что, как я думаю, может быть похотью в глазах нового телохранителя, а в следующую – цепляюсь каблуком за край стойки и падаю… Прямо в объятия нового телохранителя. Он выпускает «уф», но всё же ловит меня, как будто я практически ничего не вешу. На долю секунды всё в клубе затихает. Пульсирующая музыка, кажется, останавливается; шум толпы тускнеет, когда новый парень обнимает меня. Макс Доннелли. Я чувствую себя крошечной в его больших руках, защищённой и в абсолютной безопасности. На долю секунды я позволяю себе расслабиться. У меня появляется внезапный, почти непреодолимый, совершенно иррациональный импульс просто положить голову ему на плечо, закрыть глаза и позволить парню вынести меня из клуба подальше от всего этого – подальше ото всех. Тогда я прихожу в себя. Что, чёрт возьми, только что произошло? Я не могу внезапно почувствовать себя в безопасности, потому что это безумие. Я не бываю беззащитной. И я определённо не чувствую себя беззащитной с этим парнем, о котором ничего не знаю, кроме имени. Мне не нужно чувствовать себя уязвимой, потому что мне не нужно ни от чего защищаться. На самом деле, я не хочу, чтобы меня защищали от чего-либо. Я стряхиваю эти чувства и тяжело сглатываю. Чувства для неудачников. – Хорошие рефлексы, – острю я. – Полезно для телохранителя, – отмечает он. Я прочищаю горло. – Теперь ты можешь меня опустить. Он поднимает брови. – Я так не думаю, – произносит парень, а затем несёт меня через клуб. Люди расступаются перед нами, уходя с пути, и ему ничего не надо делать, а я озадачена тем фактом, что он просто бросил мне вызов – снова – что даже не замечаю, когда он повернул от VIP-зоны и направляется к чёрному выходу. – Подожди, это достаточно далеко зашло! – протестую я, извиваясь в его руках, когда он проходит через дверь. – Ты идёшь не в ту сторону! Мы не уходим, потому что я ещё не закончила веселиться!