Я провожу пальцем по экрану телефона и вздыхаю. — У меня, типа, сотня сообщений, — стону я. — Это всё грёбаные фотографии тебя в этом чёртовом платье, — ворчит Макс. Его ненависть к платью не должна вызывать у меня такого тайного трепета, как сейчас, и вдвойне после того, что случилось прошлой ночью из-за этого платья. Мои пальцы инстинктивно тянутся к губам, всё ещё опухшим от его поцелуев. Тупая боль между ног — более острое физическое напоминание о том, что случилось между нами и, как хорошо это было. — Некоторые из них от моего отца, — со стоном замечаю я. — Я знаю, — коротко отвечает Макс. — Мне приказано доставить тебя к нему в первую очередь. Моё сердце начинает колотиться при мысли, что я, возможно, направляюсь прямо к отцу, потому что кто-то мог увидеть нас во дворце или заметить, что Макс не выходил из моей спальни до сегодняшнего утра. Несмотря на отсутствие камер в крыле резиденции дворца и значительно сокращённого летнего персонала, всё ещё возможно, что кто-то мог увидеть нас и передать это моему отцу. Макс останавливается у двери, рядом с кабинетом короля, стиснув зубы, потому что он, очевидно, думает о том же самом. — Дело в платье, — успокаиваю я его, хотя сама не совсем уверена в этом. — Платье, — повторяет Макс. — Да. Само собой, в конечном итоге причиной всему платье. Отец стоит за своим большим столом, рядом с ним София. В центре стола лежит утренняя газета, заголовок которой направлен в мою сторону. Когда я вхожу в комнату, София смотрит на меня неодобрительно, в то время, как мой отец просто в ярости. — Это то, что я увидел, когда проснулся сегодня утром, — взревел он, указывая на газету. Заголовок гремит на первой странице: «Принцесса Александра Вышла Из-Под Контроля!» — И тебе доброе утро, — говорю я, закатывая глаза на газетную статью. — Всё было не так. Я не пила и не употребляла наркотики или что-то ещё отдалённо… Снежная Королева прерывает меня, держа в руках планшет, на котором отображается моя фотография в прозрачном платье. В цветной версии фотографии онлайн, платье действительно, на самом деле, выглядит прозрачным. Блестящие участки, кажется, покрывают даже меньше, чем я думала, когда надевала одежду, едва прикрывающую мои соски и между ног. Заголовок сайта гласит: «Принцесса Александра Полностью Обнажается Для Камер!» Я пожимаю плечами. — Это не совсем так. Пожалуй, это я полностью обнажаюсь. Ну, почти полностью. Я имею в виду, вы не можете видеть абсолютно всё. Вот для чего нужны блёстки. София молча переходит на другой веб-сайт, где я позирую с Шарлоттой: мои руки на плечах подруги, пока я соблазнительно выгибаюсь и смотрю через себя — с моей очень-почти-голой задницей на дисплее камеры. — Ладно, эта фотография немного хуже, — признаю я. — О чём ты только думала?! — требует отец ответа. — Тебе двадцать один год, ты уже не ребёнок, Александра! Ты принцесса, представительница королевской семьи, и ты… — он замолкает, качая головой. — Голая по всему интернету. — Это кутюр, — возражаю я. — Тебе нужно повзрослеть, — резко произносит отец. — Больше никаких тусовок. Больше не будет таких публичных показов. Больше ты не выйдешь из летней резиденции, чтобы пообщаться с друзьями и посещать вечеринки по всей Европе. Ты понимаешь? — Да. Я стою, сложив руки перед собой, и не возражаю против его требований. София моргает несколько раз, прежде чем открыть рот и снова закрыть его, как рыба. Она явно собиралась вмешаться, чтобы поддержать моего отца, но мой ответ, похоже, выбил её из колеи. Очевидно, то же самое произошло и с моим отцом, потому что он смотрит на меня так, будто не понимает только что произнесённых мною слов. — Ты сказала «да»? — Да, — повторяю я. — Я понимаю ваше беспокойство. Я буду здесь до конца лета, до свадьбы. Никаких клубов, никаких побегов в Монако или на Ибицу с моими друзьями, и никакого возвращения во дворец или в столицу. Это все разумные ожидания, и я их выполню. Это плохо, что мне приходится кусать губы, чтобы не рассмеяться над реакцией Софии? Снежная Королева выглядит так, будто вот-вот упадёт в обморок от шока. Видимо, оба они пришли на эту маленькую встречу подготовленными к драке. Я не знаю точно, что они планировали делать, так как я уже совершеннолетняя, но они явно ожидали, что, по крайней мере, будут спорить со мной. София смотрит на отца широко раскрытыми глазами. — Ну, это… неожиданно, — говорит она. — Я имею в виду, что это восхитительно, конечно. Восхитительно и неожиданно. Но она не понимает, что моя реакция столь же неожиданная для меня, как и для них. Я так привыкла спорить, так привыкла бунтовать, что на самом деле согласие сделать что-то для меня чуждо. Но идея остаться здесь до конца лета с Максом на самом деле ощущается правильной. Мой отец откашливается. — Хорошо. Отлично. Фантастично. Я рад, что мы всё прояснили. — Абсолютно, — соглашаюсь я. — Очевидно, что существует ущерб, который нужно исправить, — вмешивается София, не довольствуясь тем, чтобы просто оставить всё как есть. — Фотографии повсюду, и они не очень хорошо сказываются на королевской семье. — О, я в этом не уверена, — возражаю я. — Я думала, что ракурсы были действительно удачными. Я бы сказала, что моему побегу стоило уделить внимание, однозначно. София краснеет, а отец сердито смотрит на меня. — О, не слишком ли рано шутить о моих скандальных фотографиях? — Кристина выступит с заявлением, — продолжает София, имея в виду нашего главного пиарщика. Я держала её более чем занятой все эти годы. — Ты не поняла, что платье было прозрачным и… что-то о неисправности гардероба. — Нет, — твёрдо отвечаю я. — Нет? – Это было платье. Это не конец света, — пожимаю я плечами. — Я не была пьяна, и я не была под кайфом, и я не собираюсь извиняться за то, что надела скандальное платье, которое хотела надеть, и не буду притворяться какой-то глупой девушкой, не понимавшей, что платье было прозрачным. — Прошу прощения? — спрашивает София. —Ты можешь сделать заявление, которое прояснит, что я не вышла из-под контроля, и не прохожу реабилитацию — и что я полностью осознавала, что делаю. Но я не извинюсь за то, что сделала такой выбор в одежде. Мне жаль, если ты думаешь, что платье было неподходящим, но я не жалею, что надела его. София ощетинилась. — Ну, этого просто не будет… — Подожди, — перебивает меня отец, поднимая руку и заставляя её замолчать. — Александра, ты согласилась больше не устраивать публичных выходок. — Да, — отвечаю я. «Ну, в пределах разумного. Это не значит, что я полностью прекращаю побеги из дворца. Давайте не будем смешными», — я не говорю этого вслух. — Ты просто согласилась не принимать наркотики, не ходить в клубы и не пить, — продолжает он. — Ты сказала, что сбежала — бежала в туфлях? По улице? — Да. Но я не переодеваюсь, и я не крашу волосы в подходящий цвет, и я не притворяюсь кем-то, кем не являюсь. Вот, кто я такая. Возможно, я не та принцесса, которую ожидает королевство, и сожалею об этом. Но я не собираюсь всё это менять, просто, чтобы соответствовать… София снова перебивает. — Я думала, что ты захочешь это сделать… Мой отец говорит быстро. — Согласен, Александра. — Договорились. Я оборачиваюсь, прежде чем София решает снова прервать меня и добавить что-нибудь ещё о связях с общественностью, менеджерах по имиджу и фиксаторах. Когда я выхожу из комнаты, в моей походке появляется лёгкий отскок, которого раньше не было. Это первый раз, когда я вижу, как моего отца выбивает из колеи за долгое время. Кажется, я даже сама себе немного удивилась. За дверью Макс поднимает бровь. — Ты выглядишь счастливой. На мгновение я теряюсь, а потом понимаю, что так и есть. — Думаю, что да. Это самое удивительное из всего.