— Маслом воняют, — пожаловался на неприятный аромат Рысцов. — Пошли на воздух, — кивнул я. — Пока тут всё не обвалилось. Когда мы выползли наружу, мелкий унылый дождь к моей радости прекратился. И мы все втроём внимательно стали разглядывать найденную в подземелье вещь. От рукавиц действительно пахло машинным маслом. И вид у них был такой, как будто рассеянный водитель, меняя колесо, оставил на обочине. — Бля буду, маньяные «перчи», — пролепетал Широков. — Правильно ты говорил, футболист, искать надо машину, то есть «водилу». — Их, наверное, маньячело надевал, когда труп тащил, чтобы руки не повредить, — сделал резонное предположение Рысцов. — Вряд ли он сюда на своей легковушке заезжал, встрял бы тут навечно. А тащить тело от дороги почти сто метров не меньше. — Кстати, рукавицы много говорят о личности преступника, — сказал я, спрятав ценную находку в полиэтиленовый пакет. — Наш маньяк из тех автолюбителей, которые не гнушаются сами лечь под машину, поменять масло, подтянуть гайки. — А какие ещё есть «водилы»? — Спросил «Широкий». — Такие, которые только ездят. — Махнул я рукой. — Пошли, мужики, нам ещё нужно в Орджоникидзовский посёлок заглянуть. И тут же подумал: «Неужели интеллигентный лектор Дроздов отпадает? Он наверняка воспользовался бы перчатками, а не промасленными рукавицами, не такое у него воспитание, и это видно по лицу. А так же, скорее всего, отпадает богатенький «мажорчик», которому папа подарил красные «Жигули» на двадцатипятилетние. И остаётся парень, заработавший деньги на вахте, на северах. Собственно говоря, а почему нет? Без женского общества там одичал, а тут увидел наших красавиц, вот крыша и поехала. Как ещё одна рабочая версия — принимается». * * * К дому убитой Лизы Ильиной в посёлке имени Орджоникидзе подошли примерно около шести часов вечера. Перед тем как позвонить в калитку семьи Ильиных, я попросил ребят меня подождать, где-нибудь поблизости не отсвечивая перед окнами большого одноэтажного дома, сразу чувствовалась хорошая хозяйская рука главы семейства. Интересно, если бы узнал отец Лизы, что через двадцать лет тут всё разбомбят и сравняют с землей, стал бы вкладываться в дорогостоящий ремонт? Я надавил на кнопку звонка и нащупал в кармане своё газетное удостоверение. «Буду налегать на то, что собираюсь написать большую статью про убийства девчонок в нашем городе», — заранее решил я. Через секунду на крыльцо выскочил здоровенный лохматый пёс и гулко заблажил редкими, но мощными собачьими ругательствами: — Ау! Ау! Ау! — Кто? Чё надо? — Послышался грубый мужской голос из деревянного пристроя. — Моя фамилия Молчанов, — представился я. — Я собираю материал для большой статьи по поводу убийств в нашем городе. Разговор с семьёй Лизы Ильиной, мягко говоря, не получался. Глава семьи недоверчиво бросал на меня укоризненные взгляды, как будто это я был виноват в гибели его дочери, а так же дышал какой-то убийственной смесью хрена, чеснока и самогона. Только мать Лизы давала односложные ответы: да или нет, из которых выходило, что двадцать четвёртого декабря они с дочкой вернулись из ателье, располагавшегося около автостанции, на легковой машине красного цвета. — Не буду больше вас мучить вопросами, — горько усмехнулся я. — Жаль, что не запомнили, как выглядел водитель. — Я же говорю, мы на заднем сиденье сидели, а он впереди, — второй раз сказала мать Лизы. — Лет тридцать, наверное. Не старый ещё человек, не пенсионер. — Спасибо за разговор, — я встал, сделал пару шагов в направлении двери и вдруг спросил. — А Лиза часто ездила в городскую библиотеку, которая находится в ДК? — Часто, — пробурчал отец. — Она в Москву собиралась поступать. Литературу разную там читала. Без глупостей. — Да почти каждые выходные днём ездила, — шмыгнула носом мама девушки и в уголках её глаз появились маленькие прозрачные слезинки. * * * По дороге в город, когда мы шлёпали по раскисшей от дождя тропе через поле и небольшой лес, Рысцов и Широков буквально потребовали от меня вероятные версии, которые имеются на данный момент. — Пока сам понять ничего не могу. — Тяжело вздохнул я. — Версия первая, убийца — это лектор Дроздов, который свои проповеди читает в городской библиотеке в ДК. В её пользу говорят посещения читального зала убитой Лизой Ильиной из 17-ой школы и Настей Плотниковой из 2-ой школы. Дроздов вполне мог там с девушками начать вести умные разговоры о Рерихе, о волшебной Шамбале, о загадочных Гималаях, чтоб голову запудрить. Неплохо бы раздобыть фото ещё одой жертвы маньяка Екатерины Кузнецовой и показать её библиотекарше. — Это, которая из общаги? — Почесал затылок Толя Широков. — Сделаю. То есть надыбаю. — А вторая версия? — Напомнил мне Андрюха Рысцов. — Вторая, — пробормотал я. — Убийца — это водитель красных «Жигулей». Мужик лет тридцати, который пошабашил на северах или на Шпицбергене, я слышал туда много наших шахтёров ездит. А теперь он таксует около автовокзала и близлежащей «жэдэ» станции. Встречает приезжих из других городов. Именно там он посадил в машину Лизу Ильину с мамой. И там он мог познакомиться с Екатериной Кузнецовой, которая ездила к родителям в Луньевку. Рукавицы, которые мы сегодня нашли, говорят в пользу этого товарища. У Дроздова ручки беленькие, холёные, он такие промасленные варежки ни за что не наденет. — Ясно, что ни х… не ясно, — коротко выразился «Широкий», когда мы уже подходили к гаражному кооперативу. — Чё дальше-то делать будем? — Ты, Толя, раздобудь фотографию Кузнецовой, которая жила в общаге, — ответил я. — А ты, Андрюха, аккуратно поброди между железнодорожной станцией и автовокзалом, присмотри красные «Жигули». Может они там не одни. Я же на этой неделе займусь добыванием денег. И ещё нам нужен в наём мотоцикл, а лучше два. Поспрашивайте, подумайте, у кого что есть. — Если назавтра отбой, давайте двинем в кино! — Обрадовался Рысцов. — Я Ольгу Балуеву приглашу. — Завтра у нас среда, поэтому я после уроков бегу в редакцию, а потом идём в качалку, железо тягать. — Осадил я друга. — Успеешь ещё с Балуевой по киношкам нагуляться. — Да Рысец, железо тягать, это тебе не с девочками гулять, ха-ха, — заржал хулиган «Широкий». — Я тоже с вами завтра в качалку, разомнусь, б…ь, немного. * * * Миновав гаражный кооператив и выйдя на окраину города, мы попрощались. Рысцов побежал домой, Широков побрёл по каким-то своим делам, я же заглянул на квартиру к родителям, сказал, что всё у меня великолепно, и поспешил на съёмную квартиру, статьи дальше строчить. К моему удивлению, на подходе к дому, где я теперь вечерами и ночами скрипел шариковой ручкой, меня ждала неожиданная встреча. На скамеечке перед подъездом сидела Наташа Исакова. — Привет, ты чего здесь мёрзнешь? В квартире же Дина, мы сейчас уроки учить будем за ваш девятый класс. — Мы поругались, — шмыгнув носом, заявила Наташа. — Ответь, почему ты выбрал её? Она ведь глупая! — Ты имеешь в виду, что не такая начитанная, как ты? Эрудиция — это ещё не признак ума. И потом, признаюсь честно, я не большой знаток того, почему у мужчин с одними девушками возникает взаимное притяжение, а с другими нет. — Меня никто не любит! — Заревела белугой Исакова. — Тихо, тихо, тихо. — Я обнял девушку и погладил по голове. — Через два года, когда поступишь в ВУЗ в Ленинграде или в Москве, я гарантирую, что у тебя будет огромная очередь из поклонников. А сейчас нужно просто немного потерпеть. — Правда? — Чуть-чуть успокоилась девушка. — Вспомнишь этот вечер, самой смешно станет, — пробурчал я. Глава 13 На следующий день в среду, сразу после урока физкультуры, меня розовощёкого и разогретого попросили зайти в учительскую. На мой вопрос: «С вещами?». Секретарша нашего директора, молоденькая и симпатичная черноволосая девушка, которую я вообще не помню, засмеялась и ответила, что пока без. И я пока топал по пустым школьным коридорам, так как везде начались уроки, всё думал: «Работала у нас такая красотка в школе или нет? Наверное, работала, но надолго не задержалась. Возможно, в ВУЗ в этом году не поступила, вот и устроилась в родной школе на мизерную зарплату. Фигурка, особенно в этой короткой джинсовой юбочке, что надо!». — Иди бузотёр, — сказала, улыбнувшись, секретарша, когда мы оказались в приёмной перед дверью директора школы. — Скажете тоже. — Улыбнулся и я. — Пузо я пока не тёр. Ещё не отросло. — Ха-ха, — захихикала девушка, когда я шагнул в директорский кабинет. Там, под большим портретом Михаила Горбачёва, который прорвавшись из комбайнёров на самый верх советской пирамиды власти, знатную кашу уже заварил, меня ожидали завуч Маргарита Максимовна, полноватая невысокая женщина лет сорока пяти с приятными чертами лица, и директор Константин Вячеславович, невысокий коренастый мужчина примерно такого же возраста. И если директор был так называемым «хорошим полицейским», то завуч была ярко выраженным «полицейским плохим», поэтому детей пугали походом к завучу, а не к директору. В принципе, если абстрагироваться, то я наше школьное начальство понимал, время сейчас сложное, страна вот-вот треснет по швам, некоторые ученики в школе курят и пьют, одна десятиклассница уже переведена на домашнее обучение, ибо к весне ожидает не то девочку, не то мальчика. В таком смутном потоке дней, недель и месяцев, поневоле станешь хорошим или плохим полицейским. — Ты что устроил Молчанов на уроке обществоведения? — Угрожающе произнесла Маргарита Максимовна. — Ты знаешь, что нам пришлось заслуженного учителя, Ульяну Андреевну, отправить на больничный? — Странно, — пробормотал я, — то есть «камчатка», от которой иногда несёт перегаром, Ульяну Андреевну не волнует, так? А простая дискуссия, оперирование общеизвестными историческими фактами её доводят до больничного. — Какими фактами?! — Взревела завуч. — Обычными. — Я пожал плечами и подумал, что сейчас ещё и завуча отправлю в аптеку за лекарствами. — То, что у нас на Урале большинство населения — это потомки репрессированных и сосланных в ссылку в разные времена людей — это факт. Да и сейчас тут зон полно. И почти половина зэков, кто здесь отсидел, здесь же потом и остаются. — По-твоему Сталин в этом виноват?! — Продолжала заводиться Маргарита Максимовна. — Намекаете на то, что мой прадед сам себя раскулачил? — Я сделал скорбное лицо. — Человека, который вкалывал как проклятый, выбросили из собственного дома, разве это нормально? Фермеры, то есть те же кулаки, сейчас кормят весь мир! Самой жизнью доказано, что без хозяина на земле сельское хозяйство безнадёжно загнётся. Вы хотя бы раз слышали, что в Канаде, которая нам пшеницу продаёт, вывозят студентов, школьников и заводчан на сбор урожая, пока ихние земледельцы бухают? — Я не могу с ним разговаривать! — Отмахнулась завуч. — Вы же видите, он над нами ещё и издевается! Решайте с Молчановым как хотите, Константин Вячеславович. Вплоть до перевода в другую школу, я не возражаю. — Зачем же так спешить? — Улыбнулся директор. — В споре рождается истина. Предлагаю вынести Молчанову строгое предупреждение. — Константин Вячеславович встал из-за стола и прошёлся по кабинету, и за время этой небольшой паузы градус негативных эмоций сошёл на нет. — Вот у меня какая появилась идея. Нужно организовать КВН среди команд восьмых, девятых и десятых классов. Пусть школьники всю свою энергию потратят на творчество. Как считаешь, Валера, затея стоящая? — Это лучше, чем перевод в другую школу. — Улыбнулся я. — Ну и вы тогда свою учительскую команду подготовьте к КВНу, чтобы память на всю жизнь потом осталась, как мы вас обыграли. — Кхе-кхе, — кашлянул директор, — это дискутабельно. Иди на урок. — До свиданья, — пробурчал я и вышел из директорского кабинета. — Ну, что? — Заинтересовалась секретарша, спрятав маленькую пудреницу в стол. — Выговор, предупреждение, родителей в школу? — В КВН сыграть предложили, — хохотнул я. — Будем шутить про гласность, перестройку и ускорение, пока это ещё звучи смешно.