— Значит, обманула нас Катька, — недовольно пробурчал Толя Широков. — Семьдесят пять рублей, можно сказать, подарили. — Да, таксист сразу её раскусил, что она не школьница, — кивнул Андрюха Рысцов. — Что будем делать? — Всю ночь думал об этом, — ответил я, вспомнив, что кроме дум о маньяке очень много писал, ведь пятница, которая не за горами, возможно, для повзрослевшего меня последний день в юности. — Однако парни согласитесь — это ненормально, что таксист бессовестно лапает свою пассажирку, даже если не вооружённым глазом видно, что перед тобой девушка легкого поведения. Завтра в среду всё оставляем в силе. Касетник поставим на запись, и аккуратно покатим следом. До Губахи ехать примерно минут тридцать, поэтому плёнки должно хватить. — Правильно, — согласился Широков. — Катька хоть и тупая, но если таксист начнёт её вязать, куда-то тащить, то мы получим нужные доказательства и дело, мужики, считайте в шляпе. — О чём мальчики спорите? — Подбежала к нам раскрасневшаяся от репетиции Дина Гордеева. — Поимку маньяка обсуждаем, — не стал ничего выдумывать я. — Как тебе наш кавээновский номер? — У меня текста мало, — разочаровано вздохнула Динка, из-за чего Рысец за её спиной выразительно закатил глаза. — Пойдёмте дальше репетировать, — пророкотал хулиган «Широкий». — До пятницы времени осталось всего ничего, а мы третий конкурс «домашнее задание» даже не начинали. — Ух, как тяжела наша актёрская доля, — опять вздохнула Дина. — Я кстати, после школы пойду на актёрский. — А я на автослесарский, — пробубнил Толя Широков. — А не плохая шутка, ха-ха, — засмеялся я. — Вставим её сразу после номера «Андрюша — молодец». * * * Вечером в то же вторник пришлось всё же уступить напору Инны Владимировны и поехать в ресторан. Сегодня должны были пожаловать для директора сего увеселительного заведения важные «шишки», поэтому Динина мама готова была чуть ли не на колени встать, чего я естественно допустить не мог. «Время жаль, — думал я, сидя в гримёрке с музыкантами, перебирая струны на электрогитаре. — Даже страшно представит что будет, если в пятницу меня выкинет обратно в мой 2020 год. Как я молодой, без знаний и жизненного опыта, справлюсь с поставленной задачей? Вдруг таксист не маньяк? Лектор только в пятницу приедет. И кстати, есть у меня ещё один подозреваемый, и как я его раньше не разглядел?». — Валера, — легонько толкнул меня в плечо руководитель ресторанного ансамбля. — Мужики интересуются, с какой песни начнём творческий вечер? — Творческий вечер с прекрасным мы начнём, — я ненадолго задумался. — А кто эти важные «шишки», которые сюда гулять приехали? — Кто, кто, — пробубнил руководитель музыкантов и, тяжело вздохнув, ответил. — Директора шахт города и близлежащих посёлков. — Тогда грянем «Хоп мусорок», — загоготал я. — Записывайте аккорды, гармония у песни не такая простая, как у простых блатных песенок. А после «Мусорка» бахнем «Помнишь, девочка», добавим немного лирики. Тоже записывайте аккорды… Директор ресторана «Урал» сегодня раскошелился не только на меня, но и на хорошую светомузыку. Поэтому когда я вышел на сцену, к зрителям, сидящим за столами, которые ломились от закуски и выпивки, лучи прожекторов больно резанули по глазам. Однако мне и так удалось рассмотреть сегодняшних ВИП-посетителей. Толстые довольные жизнью лица, рядом накрашенные разодетые подруги, годящиеся мужичкам в дочери. Скоро эти ответственные товарищи будут шахты массово анкротить, а государственные деньги, выделенные на их закрытие, безбожно тырить. Так и послал бы их в пешую прогулку на три весёлые буквы, но Инну Владимировну подставлять не хотелось. Вот я и, выдавив из себя улыбку, произнес: — Как сказал диссидент Александр Солженицын: «Не гонитесь за призрачным — за имуществом, за званиями: это всё наживается нервами десятилетий, а конфискуется за одну ночь». Поэтому первая песня нашей программы политическая, рассказ от лица отмотавшей срок женщины. Я от всей души вжарил по шести имеющимся струнам электрогитары и заголосил, как киноперсонаж «Промокашка», которого в конце сериала ведут под руки сотрудники УГРО: Хоп, мусорок, не шей мне срок, Машина "Зингера" иголочку сломала. Всех понятых, полу-блатных, Да и тебя, бля, мусор я в гробу видала. Я на себя брала все дело под Самару, Не потянула паровозом корешей, В бараке лагерном фасон такой держала, Не опустилась я до лагерных мышей… Через полчаса попрыгушек сегодняшней ВИП-компании, с меня уже градом тёк пот. Из-за чего отцовский пиджак перекочевал в гримёрку, а я продолжил наяривать на гитаре, оставшись кроме брюк в одной светлой рубашке и в галстуке. Ведь это только со стороны кажется, что артист на сцене поёт в своё удовольствие, подмигивает симпатичным барышням и медиатором лениво перебирает струны. На самом деле, если ты вкалываешь не под фанеру, то расход сил и эмоций происходит колоссальный. И если из зала нет встречной эмоциональной отдачи, если публика «мёртвая», и пока ты рвёшь душу, она жует котлеты, так можно и ласты склеить. Однако в этот вечер толстые дяденьки и их намалёванные молоденькие тетеньки скакали как на рок-концерте. — Давай парень «централ»! — Пробрался к сцене какой-то мокрый от пота тип и сунул мне в нагрудный карман двадцать пять советских рублей. «Ну, вот и премия за вредность подоспела», — усмехнулся я и сказал в микрофон: — Для нашего гостя из солнечного Шахтёрска, песня «Владимирский централ, ветер северный». Музыканты за моей спиной очень оперативно заиграли мелодию, которую ещё не сочинил Михаил Круг, а я, пропустив один музыкальный квадрат, чтобы перевести дух, запел про девочку, которую давно любил, и про этап из далёкой Твери. «Ещё полчаса этого дурдома и делаю ноги, — подумал я, автоматически исполняя музыкальную композицию. — Договор с директором ресторана соблюдён. Денег этих на месяц активного расследования «хватит с головой». Нужно подумать и о себе. Как я тот из юности буду жить дальше? Я ведь по сути сам себя нехило так подставил. Завтра же переговорю с лесником». Владимирский централ ветер северный, Этапом из Твери зла немерено, Лежит на сердце тяжкий груз. Владимирский централ ветер северный, Когда я банковал жизнь размеренно, Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз… Песню я закончил под аплодисменты сегодняшней публики. И вдруг какая-то женщина, выскочила на сцену, в принципе это было не сложно, так как пятидесятисантиметровый помост, серьёзным барьером служить не мог, и поцеловала меня в щеку, при этом измазав помадой воротник светло-серой рубашки. «Да, ёлки-моталки! — взвыл я про себя. — Можно же было и без поцелуев! Мне и гонорара с аплодисментами достаточно. Фух, хорошо, что Динка, устав после репетиции, не пошла в ресторан, а то скандал был бы не шуточный». Я увидел встревоженный взгляд Инны Владимировны мамы моей девушки и глупо улыбнувшись, пожал плечами, дав понять, что я тут не причём! — Спасибо, за тёплый приём! — Выкрикнул я. — Я бы даже сказал за очень тёплый приём. А мы продолжаем, и следующая песня называется «Всё для тебя», специально для всех прекрасных дам! Все для тебя: рассветы и туманы, Для тебя моря и океаны, Для тебя цветочные поляны, Для тебя… Примерно через час, раньше меня со сцены не отпускали, задаривая денежными купюрами, сидя в гримёрке и подсчитывая с музыкантами барыши, прежде чем вызвать такси, я решил с безвозвратно испорченной рубашкой поступить радикальным способом. Взять её и всю залить чёрным кофе. «Лучше пусть буду без рубашки, чем без любимой девушки», — подумал я. — Когда в следующий раз придёшь? — Уже в пятый раз спросил меня руководитель местной ресторанной самодеятельности. — Когда рак на горе споёт, что всё для тебя моря и океаны, — усмехался я. — Такая жизнь мужики не по мне. Если бы не крайняя нужда, век бы сюда не пришёл. — Погоди! — Схватил меня за руку барабанщик местного ВИА. — Тогда песни давай. Музыку, тексты, с нас ведь потом спросят. — Музыка народная, слова тоже написал народ, — пробухтел я и шлёпнул со всей силы этого наглого парня по руке. И за секунду мирная музыкальная гримёрка превратилась в поле для Мамаево побоища. Хорошо, что нормально махаться местные «лабухи» не умели. Иначе пользуясь теснотой мне бы надавили хороших звездюлей на дорожку. А так, одному я сразу же разбил нос, другого, сунув ему под ноги стул, урони на пол и пнул куда-то в район лица. Клавишник, очкастый хилый парень, не полез. А руководитель этой музыкальной шайки, пока рвал мою бедную рубаху в клочья, так отхватил, что капало и из носа, и из разбитой брови. На шум прибежала Инна Владимировна и директор ресторана. — Всё нормально, у меня все под контролем. — Улыбнулся я и поднял правую руку вверх. — Небольшая полемика по влиянию Иоганна Себастьяна Баха на современную эстраду закончена. Классик не пострадал. — Да, всё хорошо, — пробормотал побитый руководитель «весёлых и задиристых ребят». Лишь в такси я рассказал Дининой маме в общих чертах, как было дело, и добавил: — Больше ноги моей не будет в этом «вертепе». — От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — усмехнулась мудрая женщина. * * * А в среду 14-го октября в школе всё было по-прежнему. Где-то маньяк выискивает новую жертву, где-то товарищ Горбачёв готовится подписать договор о разоружении, по которому американцы уничтожат 846 ракетных комплексов, а мы 1846 единиц, где-то тают ледники, где-то от жажды умирают люди, а в нашем классе контрольная по алгебре. Множество параллельных миров живут своими параллельными судьбами, и никому нет друг до друга никого дела.