Мы никогда за восемь лет так не разговаривали, как сегодня. Ни одной колкости, даже тени сарказма не было – только безграничная нежность. В лифте мы молчим, но когда кабина останавливается на минус первом под буквой «Р», я спрашиваю: – А машина?.. – У меня есть другая, – коротко бросает Марк и, выйдя на парковку, щелкает брелоком. Мы снова едем к моему дому и молчим. Признаться, становится немного не по себе. Но две перестрелки за день, наверное, будет слишком, только все равно я оглядываюсь по сторонам. – Милена, – я поворачиваюсь к Марку, который сосредоточенно смотрит на дорогу, – так почему ты не записала меня в свидетельство о рождении? По закону же могла в течение года после развода. И если бы я не оспорил в суде, то получала бы алименты, а не жила в квартире, где плитка от стен отваливается. Он специально постоянно меняет темы, чтобы следить за моей реакцией, чтобы я не успела ничего придумать. – Я боялась, что ты у меня ее заберешь, – отвечаю честно. – Кто я и кто ты. – Правильно боялась, милая. От его слов накрывает паника. Я готова выскочить из машины, на ближайшем автобусе ехать к сестре, а оттуда – на край света. Марк бросает на меня быстрый взгляд, пока мы останавливаемся на светофоре, и говорит: – Я верю тебе. – Что? – не понимаю, к какой теме это относится, потому что уже, кажется, привыкаю к новой манере Марка не договаривать. – Верю, что ребенок мой. И снова никаких пояснений, почему такая резкая перемена. – Почему? – задаю вполне логичный вопрос. – Ты испугалась сейчас. И испугалась не того, что я проверю твои слова, а именно того, что я заберу у тебя ребенка. Значит, ты уверена, что она моя. И для этого надо было столько меня мучить своим недоверием, открыто намекать, что я ему изменяла или сразу после нашего расставания прыгнула в постель к другому, чтобы потом поверить на слово? Мы въезжаем во двор, когда мои нервы становятся не просто натянутыми струнами, а раскаленными натянутыми струнами. – Ты не посмеешь! – хватаю Марка за плечо и заставляю повернуться ко мне. Он смотрит с удивлением, будто впервые меня видит, совсем как я недавно смотрела на него. – Надо же, милая, ты не умоляешь, а угрожаешь. Видимо, не я один изменился, – он ведет плечом, сбрасывая мою руку. – Это даже становится интересным… Что интересного он в этом видит, я не понимаю. Но уже знаю, что сама достану Бориса из-под земли, чтобы убедиться – это Егор. И тогда у меня будет шанс доказать Марку, что к событиям почти двухлетней давности я не имею отношения, иначе… Иначе моя жизнь снова потеряет смысл. Глава16. Марк Милена идет за мной к подъезду, и я спиной чувствую ее напряжение. Резко оборачиваюсь, и она врезается в мою грудь. – В третьей квартире на площадке кто живет? – спрашиваю, когда Милена в растерянности делает шаг назад. – Бабушка, – отвечает, тряхнув головой. – Чья? – Что? Неужели я настолько выбил Милену из колеи, что она ничего не соображает? – Бабушка чья? – Одинокая бабушка, ходит мало, артрит у нее. – Отлично. Нет, бабушку, конечно, жаль с ее артритом, но и не хотелось бы, чтобы вызвали ментов. Договориться-то будет возможность, только все же лучше без этого. Валера выходит из своей машины, которая стоит напротив подъезда, когда мы приближаемся, и кивает: – Милена Яковлевна, добрый день. – Здравствуйте, – будто очнувшись, отвечает она. – Идем, – говорю я, жду, когда Валера отходит, беру Милену за плечи и встряхиваю: – Очнись. – Все в порядке, – она отталкивает мои руки. Нет, Милена не пребывала в прострации, а думала. Интересно только, о чем? Наверняка уже прикидывала, как сбежать. – Тогда вперед, – улыбаюсь, делая театральный жест рукой и пропуская Милену вперед. – Или ты переживаешь, что у не твоего Бориса мы найдем в квартире что-нибудь? Бросает в меня убийственный взгляд и с вызовом спрашивает: – Что, например? Мое нижнее белье? Вот теперь я схожу с дистанции. Такого ответа я точно не ожидал. И сейчас, именно в эту секунду растерянности, понимаю, что Милена была права. Мы оба изменились, причем очень сильно. Иногда еще проявляются отголоски старых нас – молодых, влюбленных, мечтательных. И с памятью, увы, ничего не сделать, особенно когда Милена рядом. Но она другая… И самое паршивое, что новая она мне тоже нравится. Хуже, она меня заводит до зуда по всему телу. Никогда в отношении Милены у меня не появлялись грязные мысли – ее хотелось любить нежно и чисто. А тут… Взять бы за волосы, чтобы ее резко ставший острым язык прирос к небу, и заняться безумным сексом. – Марк Захарович? – спрашивает Валера, придерживая дверь подъезда. Приходится избавиться от пошлых мыслей и идти наверх. Оказавшись на площадке с тремя квартирами, на всякий случай закрываю рукой глазок единственной, сейчас жилой, и смотрю, как Валера орудует отмычками. Милена заворожено наблюдает за действиями моего начальника службы безопасности и делает глубокий вдох, когда раздается щелчок. Нет, она не боится – она в предвкушении. У моей нежной и правильной девочки горят глаза от осознания, что она собирается сделать. Это настолько не укладывается в голове, что я на секунду даже допускаю мысль, что это не Милена, а ее близнец, клон или что-то в этом роде. С ума сойти… Мы входим в квартиру, Валера остается в прихожей на случай, если Борис все-таки вернется, а я иду в комнату напротив входной двери. – А он аскет, – замечаю, осмотревшись. Почти казарма – ничего лишнего. Диван, старая секция, журнальный столик, телевизор на тумбочке. Милена аккуратно входит за мной и зачем-то говорит: – Я здесь впервые. Улыбаюсь, но так, чтобы она не заметила. – Ничего лишнего. Открываю дверцы секции – пусто. На полке тоже ничего. Возможно, это только у женщин привычка ставить фото в рамках, статуэтки, но и мужчина может бросить какую-то мелочевку на полку или журнальный столик. Газета, зажигалка, пустая кружка, книга, зарядка от телефона – да что угодно. А тут, можно сказать, нежилая квартира. – Может, ему хватает одной комнаты? – предполагает Милена, указав кивком на закрытую дверь. – Давай проверим, – соглашаюсь и первым иду к спальне. Толкаю заводскую дверь, окрашенную белой краской, и усмехаюсь. – Что? – Милена пытается заглянуть в комнату. – Он был готов в любую минуту исчезнуть, поэтому и поддерживал такой порядок, чтобы потратить на сборы минимум времени. Спальня выглядит почти так же, как и зал. Застеленная кровать, шкаф, к которому я и подхожу. Открываю створки и даже не удивляюсь, что внутри пустота. Только три погнутые пластмассовые вешалки. Еще раз обхожу комнату, Милена же стоит на месте и только вертит головой. – Осталась кухня, – пожимаю плечами, сомневаясь, что и там мы что-нибудь найдем.