– А? – стряхиваю свое наваждение вперемешку с сумасшествием. – Миша уже ждет. Вот она и вернулась, та реальность. Я словно живу в двух мирах… Один тот, в котором есть мой бывший муж, согласившийся помочь, а другой – где мы по-прежнему одно целое. И для меня самой открытием становится, что я хочу их соединить. Вот эти два мира. Марка тоже хочу, вот такого – саркастичного, упрямого, непостоянного в своем настроении, но в то же время искалеченного. Как и я в принципе… Как мы оба. На подземной парковке мы выходим из машины, и Марк говорит: – С Мишей буду говорить я. Он на тебя неадекватно реагирует. – Я бы сказала, что даже очень. И я не понимаю, это связано с Борисом или… – Милена, даже не смей предполагать, что это был он. Марк останавливается возле лифта, и я думаю, что лучше бы мне дать им поговорить наедине. Да и тут же бьет старая обида. Миша на самом деле слишком остро меня воспринимает. – Где выход? – спрашиваю я, оглядываюсь. – Не дури, Милена… – Где выход?! Покачав головой, Марк все-таки говорит: – Справа от выхода из паркинга, – указывает рукой, – есть кафе. Ты можешь там посидеть, если так не хочешь встречаться с Мишей. Но я тебя прошу, – хватает меня за руку, когда я уже делаю шаг от лифта, – оттуда никуда. – Марк, я не агент разведки, чтобы за мной постоянно следили. Но как я ошибаюсь на самом деле… Из-за нежелания встречаться с Мишей я сама себя подставила. И Марка, кажется, тоже… Глава24. Марк Я смотрю вслед Милене, прикидывая, правильно ли поступаю. Но в принципе что может случиться, если она посидит в кафе недалеко от дома? От встречи с Мишей, думаю, больше вреда было бы. Для моих нервных клеток так точно. Брат ждет меня, сидя на диване с бокалом коньяка, и смотрит в выключенный телевизор. Когда я вхожу, чуть поворачивает голову и спрашивает: – А где ее потерял? Причем вопрос звучит без пренебрежительных и презрительных ноток – ровно, буднично. – Думаю, ей за последние сутки достаточно встреч с тобой, – отвечаю, подходя к бару. – О, а я думал, что вы снова попугайчики-неразлучники. – Миша, хватит яда. Или ты так пытаешься съехать с темы? – оборачиваюсь, налив и себе коньяк. Брат морщится, а потом, выдохнув, говорит: – Я не знаю, какого черта там делала моя визитка. – А какого черта ты ходил к соседу? Тебя видела соседка, так что не отпирайся. И не вздумай снова уходить от ответа, как сделал это возле комитета. Миша поднимается с дивана и идет к окну. Несколько минут смотрит на город, делает пару глотков коньяка и начинает рассказывать: – Я старался все эти полтора года присматривать за ней. К соседу ходил по той же причине. Она вроде как с ним подружилась или даже трахалась… – Нет, – перебиваю я. – Мне в принципе пофиг, – рукой с бокалом отмахивается Миша, даже не обернувшись. – Я просто хотел быть осведомлен, чтобы не возникло никаких эксцессов. Со стуком опускаю бокал на барную стойку и нервно подкуриваю. Сколько новостей для одного дня! – Миша, и ты молчал? Ты знал про ребенка и молчал? – Да, я молчал! – брат тоже повышает голос. – Ты видел себя тогда? Да я думал, что ты сдохнешь от бухла или тоски по ней, и не хотел снова на пару с тобой проходить через тот ад. Так что, Марк, я все делал только ради тебя. Но, видимо, потерял бдительность, раз она снова запудрила тебе мозги. Благими намерениями… Я не знаю, возможно, на месте Миши поступил точно так же. Да и вероятно он тоже не думал, что это мой ребенок. Но этот Борис… – Так ты же приезжал к соседу Милены не один раз, причем когда ее не было, – говорю уже спокойнее. Миша качает головой. – Два раза. В первый пробивал почву, а во второй, чтобы расспросить о ребенке. Наплел какую-то сказку. Я не выдерживаю и смеюсь. Брат смотрит на меня недоуменно, а я представляю, как потешался этот Борис над выдумками Миши. – Марк? – Извини, не сдержался, – делаю глоток коньяка. – И визитку ты ему оставлял? – Кажется, нет. Ты что, хочешь сказать, что это сосед грохнул того парня в ванной? А вот теперь переходим к очень опасной теме. И сейчас от реакции Миши зависит многое. Я снова закуриваю и, глядя, как брат делает глоток коньяка, спрашиваю: – И ты не понял, что сосед Милены тот самый киллер? Миша давится алкоголем и начинает кашлять. На светлой рубашке расползается мокрое пятно, а я жду ответа. Брат отставляет бокал и смотрит на меня так, будто пытается понять, шучу я или нет. – Ты серьезно? – наконец-то спрашивает Миша. – И ты так спокойно об этом говоришь? – Знаешь, спокойствия иногда не хватает тебе, чтобы думать, – отвечаю ему. – Марк, черт подери! И ты веришь, что это совпадение? Что она не знала об этом? Тогда ты просто идиот! – брат начинает ходить по лофту, то взъерошивая волосы, то жестикулируя. – Боже мой! Это какой-то дурдом! Что она тебе сказала? Что понятия не имела, кто рядом с ней живет? Черт! Я просто хренею с твоего помешательства на этой бабе! Она же может тобой вертеть… – Хватит! – перебиваю я, хлопнув ладонью по столешнице. – Я верю ей. Милена пришла ко мне, потому что действительно ей нужна помощь. – А ты решил поиграть в благородство? – не проникается Миша моим тоном. – Я просто хочу понять, что происходит вокруг. – Ага, и пока будешь понимать, никто не мешает трахать бывшую жену. Класс, Марк, – брат даже поднимает вверх большой палец, – ты реально рехнулся. Но что делать, давай попробуем разобраться. Звони ей, будем заключать мир и разбираться вместе. – Ты серьезно? – я не верю в то, что слышу. – Кстати, у меня кажется, нет ее номера телефона. Теперь смеется Миша и, достав свой смартфон, пишет сообщение, говоря мне: – Узнать не проблема. Я поднимаюсь и, идя к выходу, замечаю: – Вот поэтому иногда и надо быть спокойнее, тогда голова лучше работает. Я спущусь за ней, возможно, так даже будет быстрее. – Иди уж, – улыбается Миша, снова опустившись на диван. – Только давайте без нежностей при мне, а то у меня и так от вас за восемь лет сахар в крови подскочил. Я спускаюсь в лифте не до паркинга, а до холла и киваю консьержу. Он, увидев меня, подскакивает и трясет конвертом. – Марк Захарович, тут принесли вам. В ящик не бросили, сказали, что срочно, я как раз собирался вам звонить. Я напрягаюсь, глядя на белый конверт без надписей, и протягиваю руку. Не нравятся в последнее время адресованные мне письма, но я все равно вскрываю конверт, едва переступив порог подъезда, и даже не удивляюсь, когда читаю: «Я все-таки не грохну тебя сразу. Это скучно. Сыграем?» Это уже походит на паранойю со стороны Бориса. Ну, или Егора. Сейчас даже привычнее называть его новым именем, потому что старое слишком болезненно отзывается. И он знает мой адрес. Но что самое сейчас важное – недавно был здесь.