– Думаю, да, – прохрипела я в ответ. Его хватка чуть ослабла, но он и не думал меня отпускать. Наоборот, прижал к себе и положил подбородок на мою макушку. – Ты меня до чертиков напугала. Я провела рукой по горлу. – Какой кошмар! Как можно было подавиться до такой степени? Такое со мной никогда раньше не случалось. В те ужасные секунды, когда я чуть не распрощалась с жизнью, я совсем не думала о причине, из-за которой подавилась. Но едва только опасность миновала, как я тут же все вспомнила. – Это ты! Ты чуть меня не убил! – Это я-то тебя чуть не убил? Вообще-то, мне показалось, что ты вот-вот коньки отбросишь из-за того, что твой мозг перестал получать кислород. Я только что спас тебе жизнь, красотка. – Я подавилась по твоей вине. Кто затеял весь этот разговор про мастурбацию с едва знакомой женщиной? – Едва знакомой?… Я видел тебя в нижнем белье, вытащил тебя из тюрьмы и дал тебе место в моем офисе, чтобы было где пристроить свою симпатичную задницу. И ты еще сомневаешься в том, что на данный момент именно я твой лучший друг в этом городе? Я резко отстранилась и, крутанувшись на каблуках, уставилась ему в глаза. – С чего ты взял, что мне вообще нужна мастурбация? Может, у меня есть парень, который решает для меня эти проблемы. Дрю ухмыльнулся. Не улыбнулся, нет, а именно гнусно ухмыльнулся. – Если это так и ты все еще не можешь заснуть после того, как он обслужит тебя на ночь, гони его в шею, потому что в постели он полный отстой. – Полагаю, все твои женщины спят беспробудным сном после того, как ты их обслужишь? – Совершено верно. Я просто супергерой. Повелитель пролактина. Этот мужчина обладал просто уникальной способностью смешить меня в самый разгар наших препирательств. Ну и как на него сердиться? Я фыркнула и наклонилась, чтобы убрать остатки еды с пола. – Отлично, повелитель пролактина. Не хочешь задействовать свои сверхъестественные способности и помочь мне убрать весь этот мусор? После того как неприятные последствия нашего злосчастного обеда были устранены, я предложила Дрю помочь распаковать его вещи. В первой коробке обнаружилась беспроводная дрель, и он принялся развешивать по стенам свои дипломы в изящных рамках, в то время как я разворачивала вещи и протирала их. Мы весело и непринужденно болтали, пока он не задал вопрос, на который я боялась отвечать. Даже самой себе. – Ты так и не рассказала мне, что привело тебя в Нью-Йорк. – Это длинная история, – замялась я. Дрю взглянул на часы. – У меня есть еще двадцать минут до следующей консультации. Так что колись. В первое мгновение я подумала, уж не сочинить ли мне какую-нибудь историю, чтобы не говорить правду. Но потом решила, что раз этот парень видел мои самые неприглядные стороны – можно сказать, спас от тюремного заключения и воочию убедился, что первый попавшийся мошенник запросто может впарить мне хоть тот же пресловутый Бруклинский мост[7], не говоря уже о недвижимости на Парк-авеню, то не имеет смысла притворяться. – В первый год учебы в колледже я еще не знала, какую специализацию выбрать. Я выбрала сто первый класс по психологии, и надо сказать, профессор у нас был изумительный. Но он, к сожалению, любил выпить и поэтому часто не приходил на занятия или являлся за десять минут до их окончания. У него был ассистент, приехавший из Нью-Йорка для того, чтобы работать над диссертацией в Университете Оклахомы, вот ему-то и пришлось вести значительную часть занятий. Этим ассистентом и был Болдуин. Дрю свалил кучу каких-то документов в шкаф, захлопнул дверцу и повернулся ко мне, пытливо глядя мне в лицо. – Значит, ты переехала в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к какому-то Болдуину? Помнится, ты на днях сказала, что он вовсе не отвечает на твои нежные чувства? – Так и есть. Мы с Болдуином стали добрыми друзьями на все последующие четыре года учебы. У него была девушка, с которой он жил, – она изучала историю искусств, подрабатывая моделью. – Я невольно закатила глаза при мысли о Мередит; надо сказать, что более самовлюбленной особы я в жизни не встречала. – Он еще какое-то время преподавал в колледже, а потом решил вернуться в Нью-Йорк, чтобы начать свою собственную практику, а также преподавать в университете. Некоторое время мы поддерживали связь, пока я училась в аспирантуре, и он целый год помогал мне по скайпу с моей собственной диссертацией. – А мы скоро доберемся до секса или еще чего-нибудь интересненького в этой твоей истории? Твой Болдуин мне уже до чертиков надоел. Дрю стоял рядом со мной, распечатывая очередную коробку, и я с досадой стукнула его по руке. – Между прочим, ты сам захотел послушать эту историю. – Я думал, она будет более интересная, – ехидно заметил он, нахально ухмыляясь. – В таком случае, чтобы ты не заснул, я постараюсь побыстрее ее закончить… Дрю перебил меня: – Не стоит обо мне волноваться. Спать мне совсем не хочется. Сегодня утром у меня не было выброса пролактина. – Спасибо за эту ценную информацию. Так ты хочешь, чтобы я закончила свою историю или нет? – Разумеется. Не знаю почему, но я просто жажду услышать, что же все-таки не так с этим Болдуином. – С чего ты решил, что с ним должно быть что-то не так? – Нутром чую. – Ну так вот, ты ошибаешься. С Болдуином все в полном порядке. Он прекрасный парень, в высшей степени интеллигентный и воспитанный. Дрю отвернулся от ящика, подбоченился и уставился на меня в упор. – Ты сказала, что у него все эти четыре года была девушка. Как я понимаю, они расстались? – Угадал. Они расстались как раз перед тем, как он собрался возвращаться в Нью-Йорк. – И он даже ничего не предпринял в отношении тебя, хотя прекрасно знал, что ты в него влюблена? – Откуда ты знаешь, что я была в него влюблена? Он снисходительно посмотрел на меня, словно ответ был для него очевиден. – Но ведь это так? – Да. Но… я же не говорила тебе об этом. – Детка, ты как открытая книга, у тебя все на лице написано. Я вздохнула. – Почему для тебя это очевидно, а Болдуин, похоже, даже не догадывается? – Прекрасно он обо всем догадывается. Просто по какой-то причине скрывает это от тебя. Просто невероятно, как Дрю мгновенно вычислил то, о чем я, если честно, уже давно и сама подозревала. Мне всегда казалось, что Болдуин прекрасно осведомлен о моих чувствах к нему, хотя я никогда ему в них не признавалась. В глубине души я надеялась, что он хоть чуть-чуть на них отвечает, просто не показывает этого. Именно поэтому я и решила сделать первый шаг – в прямом смысле слова, то есть переехала в Нью-Йорк. Отчего-то я вбила себе в голову, что, раз уж он теперь остался один, пришло мое время. Но единственное, чего я добилась, это вконец измучила себя, так как обнаружила, что он приводит домой разных девиц по нескольку раз в неделю. – Я думала, что, если перееду в Нью-Йорк, наступит наше время. – Он один сейчас живет? – поинтересовался Дрю. – У него нет ни с кем серьезных отношений, но такое впечатление, что за последние несколько месяцев он перебрал половину женщин Нью-Йорка. Почти каждую неделю он приводит домой новую пассию. Последнюю зовут Рэйчел. – Я невольно фыркнула. – Откуда ты знаешь? Ты живешь с этим типом? – Нет, конечно. Я снимаю квартиру рядом, пока его сосед уехал работать преподавателем в Африку. – Так, давай-ка разберемся. Он приводит к себе домой всех этих женщин прямо у тебя под носом и никогда не признавался в том, что знает о твоих чувствах к нему? – Это только моя вина. Я никогда не говорила ему о них. – Ты тут ни при чем. Этот парень просто полный мудак. – Это вовсе не так. – Открой глаза, Эмери! – почти закричал Дрю. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Надеюсь, ты права. Но готов поставить кругленькую сумму на то, что не ошибаюсь. Я почувствовала, как волна гнева заливает мне лицо, и отвернулась, намереваясь убежать в свой кабинет, пусть сам распаковывает свои коробки! Но вовремя пришедшая в голову мысль о том, что этот офис на Парк-авеню я получила совершенно бесплатно, несколько отрезвила меня. Я постаралась успокоиться и продолжила молча работать, пока не распаковала последнюю вещицу. Это была небольшая фотография в рамке, завернутая в пупырчатую пленку. Дрю вышел из офиса, чтобы отнести пустые коробки в пресс для мусора в подсобном помещении. Он вернулся как раз в тот момент, когда я снимала последний слой пленки с фотографии. Красивый мальчик в хоккейной форме лет пяти-шести и рядом – золотистый ретривер, пытающийся лизать его смеющееся лицо. Улыбаясь, я повернулась к Дрю: – Он просто очарователен. Это твой сынок?