– Но это так. Мне правда очень жаль, и вы не представляете, как я вам благодарна за то, что вы пришли со мной сюда сегодня. Я бы сломалась, если бы вас здесь не было. Я найду способ вас отблагодарить. Я могу придумать даже несколько способов, детка. – Все нормально, правда. Не стоит по этому поводу переживать. Все пройдет гладко, и мы с вами выйдем оттуда через двадцать минут. И тут из-за двери раздался женский голос: – Роуз. Дело номер 18493094. Есть ли адвокат у Роуз? Полагаю, нас вызывал помощник областного прокурора. Я редко сталкивался с уголовными делами, за исключением вызовов в суд в связи с нарушениями правил дорожного движения или домашнего насилия, в которых обвиняли моих VIP-клиентов по бракоразводным процессам. Однако звонкий женский голос показался мне смутно знакомым, хотя я никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Пока не открыл дверь. Внезапно до меня дошло, откуда я его знаю. Последний раз, когда я слышал этот голос, его обладательница выкрикивала мое имя, а я входил в нее сзади в ванной комнате офиса конкурирующей юридической фирмы. По злой иронии судьбы, из всех юристов Нью-Йорка в качестве помощника окружного прокурора нам подсунули Киру Олбрайт. Вот черт! Похоже, все пройдет далеко не так гладко, как мне представлялось. Глава 4 Дрю Вот ведь невезуха, твою ж мать… – Ничего не понимаю. Что происходит? – В голосе Эмери слышались панические нотки. И я не мог ее осуждать. Все знают, что кобры, тигры и акулы очень опасны. А что можно сказать о дельфинах-афалинах? Такие милые безобидные создания, они так очаровательно свистят, когда их гладишь по голове. Но если вы ненароком причините кому-нибудь из этих животных вред, дельфин без промедления нападет на вас. И это правда. Одно из моих хобби – разумеется, помимо секса, – смотреть канал National Geographic. Кира Олбрайт и была таким вот милым на первый взгляд дельфином. Она только что предложила судье наказание в виде месяца тюремного заключения – и это вместо штрафа, который она же нам пообещала меньше получаса назад. – Подождите минутку. Посидите тут в уголочке, а я за вами скоро вернусь. Мне надо переговорить с помощником окружного прокурора. Наедине. Эмери послушно кивнула, хотя выглядела так, словно вот-вот расплачется, и я выждал немного, давая ей возможность прийти в себя. Затем открыл дверцу в перегородке, отделяющей зрителей от участников действа, и провел ее на пустой ряд сзади. Я собирался уже уйти, но вдруг заметил, как по ее щеке скатилась слеза, и остановился. Повинуясь порыву, я взял ее за подбородок и приподнял лицо так, что наши глаза встретились. – Доверьтесь мне, мисс Оклахома. Вы сегодня обязательно поедете домой. Хорошо? * * * – Ты что творишь, черт побери? От моего резкого тона Кира, которую я застал в женском туалете напротив зала суда, даже вздрогнула. И развернулась ко мне. Я запер дверь. – Ты не имеешь права сюда входить. – Если кто-нибудь спросит, я отвечу, что сегодня ассоциирую себя с женской частью своей натуры. – Ну, ты и задница! – Это я-то задница? А кто нам голову морочил своими обещаниями? «Рада видеть тебя, Дрю… Порекомендую штраф в пятьдесят долларов, и вас сразу отпустят, глазом моргнуть не успеете…» Она отвернулась от меня и подошла к зеркалу. Вынув губную помаду из кармана пиджака, Кира чуть наклонилась вперед и принялась обводить губы кроваво-красной линией, не произнося ни слова, пока не закончила. А затем улыбнулась мне самой широкой, самой ослепительной из своих улыбок. – Полагаю, твоей новой постельной игрушке следует привыкать, что ей говорят одно, а потом происходит совершенно другое, когда она совсем этого не ожидает. – Она вовсе не моя постельная игрушка. Она… мой друг, которому я помогаю. – Видела я, как ты на нее смотрел, как держал руку на ее заднице. Если вы еще не спите, то скоро непременно будете. Для нее лучше было бы провести ночь в окружной кутузке, раз ты не можешь сдерживаться даже в зале суда. Может, после этого она будет меньше поддаваться твоим чарам. Подумай об этом, ведь я делаю этой женщине одолжение. Может, потом она скажет мне спасибо. – Ты совсем спятила, если считаешь, что все это сойдет тебе с рук. Эмери не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло между нами. Я попрошу судью Хокинса заявить самоотвод, если возникнет необходимость. – Заявить самоотвод? На каком основании? – На основании того, что твой папаша играет с ним в гольф каждую пятницу, и ты сама мне говорила, что он выполняет все твои просьбы. Забыла, наверное, как любила потрепаться на профессиональные темы в постели после хорошенького секса? – Ты не посмеешь, – сказала Кира, и в голосе у нее проскользнули нотки возмущения. Я стоял от нее довольно далеко – на расстоянии трех метров, перед запертой дверью, – но после этих слов начал медленно приближаться к ней, пока не подошел почти вплотную. – Хочешь проверить? Она довольно долго смотрела мне в глаза. – Отлично. Только давай поступим так, как и должны поступать достойные противники. Никаких угроз, никаких ударов ниже пояса. Мы просто заключим сделку. Я тряхнул головой: – Что ты хочешь, Кира? – Это ты хочешь, чтобы твой клиент ночевал сегодня дома. А я хочу кое-что взамен. – Замечательно. И что же ты хочешь? Она провела языком по верхней губе, словно голодающий при виде сочного стейка. – Тебя. И не наспех в ванной комнате или на заднем сиденье такси. Хочу тебя по полной программе. Сначала свидание по всем правилам: ужин с вином и все такое прочее. А потом секс в позиции «шестьдесят девять». * * * – Слава богу. Даже не знаю, как мне вас отблагодарить. – Просто заплатите штраф, и давайте поскорее уйдем отсюда. Я поспешил вывести мою подопечную из зала суда. Эмери, очевидно, объяснила мою спешку тем, что отняла у меня большую часть дня. Но причина состояла вовсе не в этом. Я почти уже вышел из здания суда, как Кира окликнула меня: – Дрю, можно тебя на минутку. – Не сейчас. Мне надо успеть на встречу. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Придерживая Эмери за спину, я продолжал идти, но моя клиентка на этот счет имела другое мнение. Она внезапно остановилась. – Нам пора идти, – настойчиво напомнил я. – Позвольте мне, по крайней мере, поблагодарить помощника прокурора. – Это вовсе не обязательно. Она получает благодарность от города Нью-Йорка каждую пятницу в виде чека. Глаза Эмери были полны упрека.