– Не растет, – сказала Ася, увидев Адама в зеркале, и скорчила забавную мордашку. Он так и не понял, досада это или простая констатация факта. Ева торопливо накрыла ладошкой лужу на полу и настороженно следила за выражением отцовского лица. Ася скосила на нее глаза, но ничего не сказала. Взяла с дивана подушку и засунула ее себе под футболку. Оглядела себя так и этак. Вздохнула. – Какой толк быть беременной, – пробормотала она, – если никто не помчится тебе ночью за персиками. Ева, оставь свою лужу, твоему папе нет до нее никакого дела. – Меня очень даже волнует эта лужа, – заявил Адам, присаживаясь на пол рядом с Евой. – Она меня просто бесит. Знаешь почему? – он осторожно сдвинул детскую ладошку и шлепнул по воде. – Потому что у меня не было самой сильной в мире няни, и я не умею плавать. Ева фыркнула с нескрываемым превосходством. Ася, все еще с подушкой под футболкой, села по другую руку от своей подопечной. – Самые сильные в мире няни, – наставительно сказала она, – появляются у самых лучших в мире детей. – Как это у вас получается, что мужчины вам и вовсе не нужны, а за персиками мне бегать все равно придется? – спросил ее Адам. Склонив голову, Ася смотрела на него смешливыми блестящими глазами. – Надо признать, – шепнула она на ухо Еве, – что самым лучшим в мире детям достаются хорошие папы. Глава 10 – Папа! Папа! Адаму примерно шесть. Сквозь прозрачно чистое окно он смотрит, как отец идет к калитке. Он снова пришел с подарками, а мама снова его прогнала, и теперь красный блестящий паровозик будет валяться во дворе, пока не придет домработница и не заберет его для своего ребенка. Адаму нельзя будет его оставить себе – иначе у мамы снова все заболит: голова, желудок, сердце. – Папа же! Сквозь сон он попытался понять, почему столько отчаяния в детском голосе. Папа? Кто папа? Адам открыл глаза. Ева трясла его за плечи, но ее сил не хватало, чтобы полноценно встряхнуть его. Он, Адам, папа, и, кажется, его впервые в жизни так назвала собственная дочь. Однако радость быстро сменилась испугом. – Что случилось? – Ася! – воскликнула Ева и потянула его за руку, пытаясь стащить с кровати. – Заболела! Адам послушно встал с кровати и последовал за девочкой. Из ванной комнаты сквозь дверь слышался звук текущей воды и рвоты. – Ася, – крикнул Адам, – мне вызвать врача? – Ничего… не делайте! Отстаньте! – крикнула она в ответ. Ева заплакала, и он подхватил ее на руки. – Все будет хорошо, – сказал он как можно спокойнее. – Это ребенок внутри твоей няни капризничает. Дочь смотрела на него круглыми серьезными глазами, засунув палец в рот. Потом икнула. Крупные слезы текли по ее щекам. – Ей нужно… мы сделаем чаю, да? – решил Адам и направился на кухню. – Ребенок капризничает? – переспросила Ева недоверчиво. – Из-за этого Ася болеет? – Ага, – ответил Адам, включая чайник. Его дочь нахмурилась. – Я никогда не буду капризничать, – решила она. – Молодец, – Адам посадил ее на высокий стул, – с другой стороны, ты уже самостоятельная личность, имеющая право на самовыражение… – что он несет! – Ладно. Ася тебе потом все сама объяснит. Она наблюдала за ним с недоверчивостью. В холодильнике были мята и лайм. Почесав в затылке, Адам залил их кипятком. Обернувшись, он обнаружил, что Ева исчезла. Разумеется, она сидела под дверью ванной комнаты и громко икала. – Не переживай так, – сказал Адам, досадуя, что ему, великому гуру коучинга, никак не найти нужных слов, чтобы успокоить одну маленькую девочку. – С твоей няней все будет в порядке. – Ничего не будет, – сердитая Ася распахнула дверь. Она была бледной, с мокрыми волосами и лицом. Ворот футболки тоже был влажным. – Посмотрите, до чего вы довели ребенка! Что это такое – икота? Как будто Адам силой заставил свою дочь икать! Ева поспешно обхватила руками ноги своей няни, запрокидывая голову вверх. – Я абсолютно здорова, – объявила ей Ася, однако не взяла, по обыкновению, на руки. – Твой ребенок капризничает, – воскликнула Ева сердито. – Почему он такой капризный! Плохой ребенок! Ася окинула Адама уничижительным взглядом. – Он не капризничает, а просто растет. Представь, что ты проглотила целую планету. – Никто не может проглотить целую планету, – возмутилась Ева. – Я заварил лимон с мятой, – вмешался Адам, – возвращайтесь в кровать, я принесу кружку туда. – Вот еще, – Ася осторожно отцепила от себя руки Евы и, держа ее ладошки в своих, направилась к кухне. – Я умираю от голода. Хочу бутерброд с колбасой. – В этом доме нет… колбасы, – содрогнулся Адам. – Но есть холодная отварная говядина. – Или я хочу шаурму, – мечтательно продолжала Ася. – Что такое шаурма? – спросила Ева. – То, что тебе категорически запрещено, – быстро сказал Адам. Ася открыла холодильник и душераздирающе вздохнула. – В этом доме можно умереть с голода! – Вас только что выворачивало наизнанку. Как вы вообще можете сейчас думать о еде? – удивился Адам. – С вожделением! – Сядьте за стол и не путайтесь под ногами, – велел он и, положив руки на плечи Аси, усадил ее на стул. Ева немедленно вскарабакалась к ней на колени. – Никто не может проглотить целую планету, – повторила она, растревоженная такими нелепостями. – А я смогла. Спорим, что тебя тоже стошнит, если в твоем животе будет прыгать целая планета. – Ваши бутерброды, – Адам поставил перед ними тарелку. Ася заглянула под листик салата, опечалилась при виде говядины и потыкала пальцем в ржаной хлеб со злаками. – А батона нет? Он закатил глаза.