– Накормите Димдима и отвезите его домой, – рявкнула она и пронеслась мимо, отчаянно хлопая разноцветными шлепками. – Халк крушить, – удрученно прошептал Димдим. Адам усадил его на кухне, вручив целую коробку пиццы и планшет. Димдим сразу ткнул на экран, и по комнате раздалась песенка: «Пусть мама услышит, пусть мама придет, пусть мама меня непременно найдет! Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети…» Адам сглотнул и осторожно заглянул в детскую. Там было пусто, а из шкафа слышалось какое-то бормотание. Он тихо подошел и сел рядом на пол. Ева тихо всхлипывала. – Малыш, – раздался воркующий и нежный голос Аси, словно эта женщина только что не полыхала, как сатана, – ты же не досмотрела мультик. Знаешь, чем он заканчивается? Мамонтенок приплыл в другую страну и нашел… не маму-мамонтиху. Он нашел слониху, которая заботилась о нем и любила его. Хочешь, я буду твоей слонихой, Ева? Я буду с тобой долго-долго и никуда не исчезну. – Ты ушла! – обвиняюще произнесла Ева. – Прости-прости-прости меня. Я больше так не буду. Хочешь поставить меня в угол? – Не хочу. Димдим плакал из-за зуба? – Вовсе нет. Ему было совсем не больно. Он обожает лечить зубы. Все время ноет: Ася, пожалуйста, отведи меня к зубному врачу. А я ему говорю: хорошего понемножку, дружок. Адам беззвучно засмеялся, ощущая, как щиплет в глазах. – Хочешь посмотреть на зубы Димдима? – Не хочу. – Подумай хорошенько. Димдим вот-вот пойдет домой вместе со всеми своими зубами. Ева фыркнула. – Больно нужно! – Моя козявка очень голодная, – вздохнула Ася. – И, кажется, она ужасная трусиха. Боится темноты. – У тебя в животе всегда темно. – Ничего подобного. У меня там светит два солнца и одна луна. Это очень красиво. Ребенок целыми днями греется то под одним солнышком, то под другим. Еще там плывут зеленые облака и летают бабочки. Ты даже не представляешь, сколько бабочек живет в моем животе. Но я их никогда не выпускаю на свободу. – Почему? – Потому что разные злодеи с сачками так и норовят их поймать. – Ты не бросишь свою козявку? – Детка, твоя мама тебя вовсе не бросила. Она привезла тебя в хорошее место, где тебя все очень-очень любят. Она очень сильно позаботилась о тебе. Тебе же не надо плавать на льдине посреди холодного океана. Но хорошо бы вылезти из этого шкафа, пока мы сами не превратились в мамонтов. Хотя я бы не отказалась от бивней, ими было бы так удобно проткнуть тех, у кого нет сердца. – Кого? – Меня, – сказал Адам. – Ася сердится на меня. Дверь шкафа чуть-чуть приоткрылась, и оттуда выглянул один любопытный черный глаз. – Ты был плохим? – спросила Ева. – Глупым. Ева подумала. – Ах ты глупенький мой мишка! – наконец сказала она и улыбнулась. К вечеру Ася раскапризничалась. – Я хочу сказку, – канючила она, следуя по пятам за Евой и не выпуская из рук ее хвостик. – Прочитай ее себе сама! – строго говорила Ева, пытаясь убежать играть с щенком. – Нет, я хочу, чтобы ты рассказала мне сказку! – Я занята. – И ничего не занята, ты же ничего не делаешь. – Потому что ты мне мешаешь! – Я могу прочитать вам сказку, – предложил Адам, который до этого благоразумно ни во что не вмешивался. – Если вам нечего делать – испеките мне торт, – распорядилась Ася. – Я же не умею! – Ну, гугл вам в помощь! – Ладно, – решительно кивнул Адам, – какой именно торт вы хотите? – Большой! И сказку от Евы! Закатив глаза, девочка уселась на диван. Ася села рядом. – Ладно, – сказала Ева, – слушай. Давным давно в стране Нянландии росла одна избалованная няня. Она мешала всем играть с щенками. Тогда один глупый мишка испек для нее очень большой торт, избалованная няня его съела и лопнула. Ася хохотала так, что едва не свалилась с дивана. – Из этого ребенка вырастет великий фикрайтер, – провозгласила она. – Поговорим? – предложил Адам, когда Ева заснула, обнимая книжку про Винни-Пуха. – Поговорим, – вздохнула Ася. Тихонечко они вышли на балкон, где было свежо и низко висели звезды. Ася забралась с ногами на шезлонг. – Сердитесь? – спросил Адам. – На себя, – ответила Ася, – не надо было идти у вас на поводу! Мне просто не хотелось устраивать сыр-бор перед вашей девушкой, и за это я сержусь на себя. Напоминалка на будущее: надо поступать правильно, а неправильно поступать не надо. – Я просто подумал, что Еве пора начинать учиться иногда обходиться без вас. Вы же тоже свободный человек, а накрепко привязаны к маленькой девочке, – пояснил Адам, опустив голову и бездумно глядя на огоньки садовых светильников. – Вика сказала, что зависимость Евы от своей няни может обернуться проблемами. И я согласился с ней. – Понимаю, – согласилась с ним Ася. – Все было бы хорошо, если бы не этот душераздирающий мультик. Я сама все время реву, когда смотрю его. Просто стечение обстоятельств. – Скажите мне, Ася, – медленно проговорил Адам, не поворачивая к ней головы, – вы всегда так лихо спорите со мной и поступаете как вам вздумается. Но этим утром молча согласились с довольно дурацкой затеей… Может ли это быть связано с тем, что сказала вам вчера Вика? – Не знаю. Наверное, может, – призналась Ася неохотно. Ужасно, что внутри ее все-таки жил человек, которому нравилось нравиться Адаму. И она один-единственный раз проявила малодушие, чтобы не вызвать на себя раздражение. И тут же получила по носу. – Но я выучила этот урок. Интересы Евы всегда будут на первом месте, а вы, если что, облезете. – Спасибо, – улыбнулся Адам. – Я постараюсь не облезать. – Я понимаю, что я всего лишь наемный служащий, а вы отец Евы и у вас приоритет в принятии решений, но оставлю за собой право его оспаривать в случае необходимости, – чопорно проговорила Ася. Поморщившись, Адам сел на краешек ее шезлонга. – Не то, – мягко возразил он, – я бы сказал, что все это мало имеет отношения к вопросам найма. Я бы сказал, что все это больше похоже… на семью. – Черт, – Ася шмыгнула носом. – Еще только слез не хватало! – Идите сюда, – Адам осторожно и бережно притянул ее к себе. Ася притихла, пригретая этими объятиями. – Все наладится, – пообещал он, – вот увидите. Завтра я испеку нормальный торт, а не этот кусок пластилина, который пришлось выкинуть. – Завтра уже поздно, – вздохнула Ася, – мне сегодня было надо. – Я куплю вам колбасы и батона. – Договорились.