Она кивнула. Этот человек вызывал в ней все большую симпатию. – Иногда Ирка вела себя нормально, бывало и нежность проявляла. Редко, но такое случалось. Он снова погрустнел, и детектив решила перевести разговор в нужное русло: – Вы говорите любили вместе есть зефир. Может у вашей дочери были какие-то особые предпочтения? – Да нет. Она ела и шоколад, и вафли, и конфеты разные. Все любила. – И все-таки может было что-то особенное? Я, к примеру, больше всего люблю бисквитные торты и все, что связано с шоколадом, но абсолютно не приемлю конфеты с коньяком. Макар Семенович задумался: – Знаете, Саша, если так повспоминать, то да, действительно, была у нее слабость, но было это в детстве, и сейчас ее вкусы могли измениться, но вот раньше она прожить не могла без изюма. Могла горстями его есть. – Интересно, – Александра взяла со стопки чистый лист, из ящика достала зеленую ручку и начала делать записи. – Может что-то еще вспомните? Любимая игрушка, мультфильм? Он медленно пил чай, размышляя над ее вопросом, затем взял второе печенье и ответил: – Да, знаете, вот вы спросили, и я вспомнил. Она очень любила мультик о «Золушке»: зарубежный яркий такой и у нее была любимая кукла со светлыми длинными волосами. Ее звали Мася, точнее звали-то ее Маша, но Ирка до шести лет не выговаривала «ш» и поэтому называла ее Мася. Так эта кукла навсегда и осталась Масей. Она до сих пор хранится у меня. – И вы ее не выбросили после всего того, что ваша дочь сделала? – Нет. Мася мне дорога как воспоминание. Александра не сдержала глубокого вздоха. Вот как должны любить отцы своих детей. Вот чего ей всегда хотелось самой: любви и уважения. – Хорошо. Может еще что-то вспомните? Чем больше фактов мне удастся узнать, тем больше шансов доказать, что она ваша дочь. – Доказать? Звучит совсем не обнадеживающе. – И все же. Макар Семенович снова принялся за чай: – Не знаю, что еще вам сказать. Дочь моя, по сути, такая же, как все, но более своенравная. Учиться не любила, читать тоже: ни сказки, ни какие другие книги, а вот собирать всякие безделушки — это да. У нее была целая шкатулка с разными колечками и другими такими штучками. – В детстве почти все девочки увлекаются бижутерией. У меня тоже такая была, – она улыбнулась. – Вот видите, Саша, ничего особенного. – А какие-нибудь внешние особенности? Веснушки, родинки, может шрамы? – Надо подумать... Но знаете, что я вспомнил: у нее была жуткая аллергия на арахис. На следующий день на почту пришло письмо о Пассажировой. Полученная информация привела в восторг: Иру часто видели в компании с известным мошенником Веселовым Михаилом Дмитриевичем. Конечно, эти данные семья Елесеевых пыталась скрыть, но журналисты на то и журналисты, чтобы выяснять то, что хранилось под замком. История становилась все интереснее. У Александры возникло предположение: « А что, если Веселов и Ира связаны со смертью Романа Елесеева? Учитывая, что Веселов несколько раз обвинялся и в мошенничестве, и в гибели ряда бизнесменов, это становилось вполне возможным. Что касается Иры, то она могла ненавидеть «брата» по причине, предположим, ревности или, что скорее, финансовой зависти. Никто ведь не знает, действительно ли теплые отношения в семье и сколько еще малопривлекательных тайн они хранят?» Безусловно, пока это были просто размышления, но то, что Елесеевы что-то скрывали – факт, да и история с Пассажировой заслуживала пристального внимания. Глава 6 Понемногу, но Диана приходила в себя. Игорь уговорил ее выйти на работу и прислал оформленный больничный, благодаря чему с начальством не возникло никаких проблем. Он советовал интересные театральные постановки и выставки, и Диана всегда ходила туда, куда он рекомендовал, и все было бы нормально, если бы по ночам не снился Рома. Они снова были в Италии: летали на аэроплане, ходили в самый известный оперный театр мира «Ла Скала» и наслаждались произведениями Дюма и Виктора Гюго; гуляли по улицам Милана и Неаполя, пробовали изумительные блюда, а по вечерам сидели в уютных двориках и пили сладкие бархатистые вина, закусывая свежей клубникой и свежеиспеченным хлебом. И эти сны можно было бы считать светлыми и вполне счастливыми, если бы не одно «но»: каждый раз сны заканчивались одинаково - Рома исчезал в дали или уплывал в море, а она падала в какой-то бездонный колодец. Каждый раз Диана просыпалась от собственного крика. Каждый раз ее губы дрожали, повторяя одни и те же слова: – Я не хочу, не хочу. Я не виновата! Потом она уже по традиции надевала зеленый шелковый халат с китайским узором, тот самый, что так нравился Роме, и шла на кухню пить крепкий кофе: две ложки молотого арабики без горки, пол чайной ложки сахара и стручок ванили. Закуской служил бутерброд с вишневым джемом – вот и весь любимый Ромин завтрак. Затем женщина шла к нетбуку и писала Игорю письмо: теперь им не нужен был посыльный - они перешли на электронную почту. Этими письмами Игорь очень ей помогал, можно сказать, он возвращал Диану к нормальной жизни. Она рассказывала обо всем: о том, что ела, как одевалась, где была, как провела день, рассказывала о своих снах, и, конечно, они обязательно говорили о детстве: вспоминали и приятные моменты, и грустные. А еще они играли.