*** – Меня Игорь зовут, а тебя как? – Диана. – Можно я буду называть тебя Ди? – Можно. – Весело мы в светофор сыграли, да? Всех одурачили! – и заливистый смех разлетелся по двору. Здесь они зимой лепили кота Толстячка, а в этом магазине покупали мороженое. За соседним домом играли в прятки, а там чуть подальше он впервые ее поцеловал. Воспоминания захлестнули с головой. Казалось, будто каждая частичка улицы, каждый кирпичик, травинка и камушек пропитано их детством. Будто весь город принадлежал им двоим и тогда и сейчас. Диана шла между оград. Заморосил легкий, но холодный дождь. Кутаясь в палантин, ускорила шаги, высматривая родное лицо, и, наконец, увидела старую фотографию Игоря с теми же бездонными обсидиановыми глазами и неизменной шаловливой улыбкой. Он выглядел таким живым, словно кто-то по ошибке наклеил снимок на надгробную плиту. Если бы это была просто ошибка… Она упала на колени и зарыдала. В памяти проносились обрывки счастливых дней, совместные мечты и планы. Слезы перешли в истерику, и теперь уже Диана валялась на мокрой земле. Сколько это продолжалось никто не знает, но, когда женщина в промокшем пальто возложила букет искусственных лилий, дождь закончился, и лучи солнца скромно выглянули из-за облаков. – Это мои любимые цветы, помнишь? И я дарю их тебе. Пусть вместе с ними к тебе перейдет частичка моего тепла. И любовь. Я рядом, слышишь? Сырая земля не преграда. Для меня ты всегда будешь жить. Я знаю, ты бы хотел, чтобы я была счастлива, и я попытаюсь. Ради тебя, любимый, ради тебя, – Диана обняла себя за плечи и почувствовала, как холодные губы коснулись лица. Легкий шелест ветра уносил с собой слова: – Живи, Ди, живи… Глава 36 Александра подходила к агентству, когда ее окликнули, этот голос она в миг узнала: – Саша, Саша! Обернулась. К ней шел Макар Семенович, но не один. Рядом был Дмитрий Алексеевич. Про себя она не удержалась и заметила, что детектив при Управлении надел тот самый галстук, что так оттенял цвет его удивительных глаз, но тут же с корнем выдернула любое проявление симпатии к этому мужчине и, улыбнувшись одному старику, поинтересовалась: – Макар Семенович, рада вас видеть! Что-то случилось? – Случилось, Сашенька, случилось, – он остановился и неожиданно обнял Селиверстову. – Ира вернулась? – Нет, – ответил старик, по-прежнему не распуская объятий. Подумав секунду, она обняла его в ответ. – Ирка не вернулась, но вы выполнили свою просьбу. Я с ней виделся. Она сказала, что не может со мной жить, нашла какого-то мужчину и переезжает к нему. Но это не важно, Саша, это не важно. Моя Ирка счастлива, я прочел это по ее глазам, и, похоже, она действительно влюбилась. Она прям вся светилась, когда рассказывала о своем мужчине. Может, у них любовь с первого взгляда? Она не ответила, уверенная в том, что такая, как Пассажирова, на искренние чувства не способна, но расстраивать такого хорошего человека, как Макар Семенович не хотела и поэтому молча улыбалась. – Она счастлива, а для отца это главное. Ну все, Сашенька, это все, что я хотел вам сказать. Спасибо за все. Прощайте и будьте счастливы, – и он пошел в сторону остановки. А Селиверстовой стало грустно. Хотела бы она, чтобы ее отец был таким, как этот добросердечный старичок. Очень бы хотела. Жаль не все наши желания исполняются. – А со мной не поздороваешься? – Дмитрий Алексеевич коснулся ее руки, но она тут же отскочила как ошпаренная. – Нам надо поговорить, – он подошел почти вплотную. – Дмитрий Алексеевич, у меня дела. – Это я положил фотографии и надпись сделал тоже я. – Что? Какую надпись? – Все для вас, детектив, все для вас. Селиверстова резко оттолкнула его и пошла прочь. – Подожди! Стой! – он пустился следом, догнал, развернул к себе и, вдыхая аромат ее волос, прошептал: – Ты вся такая крутая, незаменимая, воображаешь из себя черт знает кого! Подожди, не вырывайся. Я просто пошутил: нелепо, согласен. Хотел проверить, действительно ли ты до такой степени эгоцентрична, как о тебе говорят? Хотел проверить, догадаешься ли ты, что это я написал. Ты же видела бумаги в моем офисе и наверняка обратила внимание на почерк! Но ты думала лишь о том, что великий Собиратель удостоил тебя вниманием. Именно тебя! – Все сказал?