– Займись мужчиной, – велела Ева и приблизилась к кровати. Очистила разум от жалости и гнева, принялась за привычную работу, шаг за шагом следуя протоколу. – Женщина опознана как Мико Карвер, тридцати трех лет, проживающая по указанному адресу. – Мужчина опознан как Ксавьер Карвер, тридцати трех лет, проживающий по указанному адресу. Она оставила Пибоди записывать подробности, сосредоточилась на своей записи. – Неглубокие порезы, преимущественно на туловище, следы от ударов, тоже на туловище и грудных железах. Более жестокие удары нанесены по лицу. Жертва прокусила губу насквозь. На запястьях имеются раны и кровоподтеки вокруг пластиковых стяжек, через низ протянут шнур, которым руки пострадавшей привязаны к изголовью. Раны и кровоподтеки на лодыжках свидетельствуют о том, что какое-то время ноги жертвы были связаны. Кровь и гематомы на внутренней стороне бедер указывают на возможное изнасилование. На шее жертвы шнур. Кровоизлияние в глаза говорит об удушении, возможно, оно же явилось причиной смерти. Для подтверждения требуется медицинская экспертиза. Ева шагнула назад. – Пибоди, давай ее перевернем. – Он сломал потерпевшему пальцы. – Пибоди выпрямилась, подошла к Еве. – Видимо, размозжил каким-то тяжелым предметом. Ева оглянулась. – Последний потерпевший высвободился и набросился на преступника. Поэтому он и изуродовал руки этому несчастному, чтобы тот не смог напасть, если вдруг сумеет развязаться. – Жалкий трусливый ублюдок, – пробормотала Пибоди, когда они переворачивали тело Мико. – Ох, черт! – Изнасиловал ее в извращенной форме, – без всякого выражения произнесла Ева. – Что-то новое. Других повреждений сзади нет. Ева отошла, кивком показала на красную пижаму на полу. – Пижама. А на мужчине – боксеры. В этот раз преступник не стал вламываться в отсутствие хозяев и не вошел в дом во время приема гостей, чтобы дождаться своих жертв наверху. – Они легли спать, – закончила Пибоди. – Они были в постели, возможно, спали, когда преступник проник в дом. Раньше он этого не делал. – Он пробует что-то новое. Повышает уровень жестокости, наглеет. Промежуток между нападениями сократился до нескольких дней. И два преднамеренных убийства. Не обычное изнасилование, пытки, избиение и спонтанное убийство. Два умышленных убийства. Ева отошла к двери, внимательно посмотрела на сцену преступления. – Он ждал допоздна, до тех пор, пока они не лягут спать. Самая подходящая ночь для преступления: пустые улицы, пустые тротуары, люди забились по домам. Как он сюда попал? Вряд ли на машине, если только у него нет доступа к служебному транспорту. Возможно, на метро. Давай-ка свяжемся с транспортниками, выясним до которого часа ходило метро. Пешком? Неужели его так тянуло на убийство, что он решил пройтись пешком? – Преступник, наверное, был весь в крови, когда уходил, если только не взял с собой сменную одежду. – Он подготовился. Он шел убивать, убивать грязно. Отключил сигнализацию, взломал замки. Убитые жили одни, экономка приходила только днем. Он поднялся наверх. Ему, наверное, очень понравилось идти в темноте по дому, где все спят. Это будоражило, давало новые ощущения. Сначала он вырубил мужчину. Ева вновь подошла к кровати, к дальнему концу. – Оглушил дубинкой. Я бы тоже так делала, не будь у меня пистолета. Мужчина отключился и не представлял опасности. Шевелился ли он? Даже если и так, преступник занялся женщиной. У него был нож и шнур. Связал женщину, хотя она кричала, пару раз ударил, чтобы показать, кто хозяин положения. Она вернулась к убитому мужчине, подняла его босую ногу из лужи свернувшейся крови. – Следы волочения на пятках. Преступник недостаточно силен, чтобы поднять Карвера, но он смог дотащить его до стула и усадить. Затем связал. Подготовился к спектаклю. – Хотел, чтобы Карвер пришел в себя до того, как он займется его женой? – Да, хотел, чтобы тот был в сознании и все понимал, а для начала сломал несчастному пальцы. Неинтересно причинять боль, если ее не чувствуют. И времени у преступника хватало. Ева пошла к гардеробной. – Пибоди, проверь ванную. Большая совместная гардеробная с сейфом, сейф открыт, внутри ничего нет. – В ванной все чисто. Похоже, кто-то купался. Там флакон масла для ванн и развернутое полотенце на стойке для сушки белья. Заинтересовавшись, Ева заглянула в ванную, осмотрелась. – Вряд ли преступник. Она открыла флакон, принюхалась. – Очень женственный запах. Видимо, потерпевшая искупалась или приняла ванну вместе с мужем; впрочем, полотенце одно и нет сушуара, так что, скорее всего, только она. Позвони чистильщикам, пусть проверят сточные трубы. И вызови перевозку из морга. Ева вышла из ванной. – Проверь остальные комнаты, может, там что-нибудь найдется. Затем поднимись на третий этаж. А я займусь экономкой. – Черная лестница в конце коридора, возможно, ведет на кухню. Пибоди проверила коммуникатор. – Это Макнаб. Они с Фини уже едут. Кивнув, Ева спустилась по черной лестнице. Кухня выглядела очень современно. Техника и рабочие поверхности сияли чистотой, кухонный стол украшала белая ваза с блестящими красными яблоками. Основное пространство предназначалось для приема гостей. Вокруг длинного обеденного стола, выкрашенного в светло-голубой цвет, стояли стулья, обтянутые тканью с жизнерадостным цветочным рисунком. Еще один стол, высокий и узкий, служил барной стойкой. На синей поверхности выстроились изящные графины и бутылки с дорогим алкоголем. На полках сзади виднелись рюмки, бокалы и фужеры. Женщина-полицейский сидела за столом вместе с дамой средних лет. Ее глаза покраснели и опухли, по щекам текли слезы. – Я буду поблизости, Нина. – Коп похлопала экономку по руке и встала. – Лейтенант. – Спасибо, офицер. Вы с напарником принимайтесь за поиск и опрос очевидцев, а я поговорю с миз Вашингтон. – Будет сделано, сэр. Ева села. – Миз Вашингтон, я лейтенант Ева Даллас. Знаю, вам сейчас тяжело. Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете? – В этом доме пять лет. У моей Мико… Я работала у ее матери с тех пор, как Мико исполнилось десять. Я перешла к Мико, когда они с Ксавьером переехали сюда. – Значит, вы были близки. – У меня двое детей, Мико стала моим третьим ребенком. И Ксавьер. Я его очень любила. Кто бы… – Она покачала головой, потерла глаза. – Я знаю, что на свете есть зло. Но такое? Они были такими молодыми, такими добрыми и счастливыми! Очень счастливыми. Мико была беременна. Ева выпрямилась, чувствуя, как внутри все переворачивается. – Вы уверены? – Всего несколько недель. Она сказала матери, а еще родителям Ксавьера и мне. На прошлой неделе. Мы все ужасно радовались! – Мне очень жаль, миз Вашингтон. Я соболезную вашей утрате. Понимаю, что это очень больно, но мне нужно задать вам несколько вопросов. – Я понимаю. – Вы работали здесь вчера? – Нет. Нина втянула носом воздух, пригладила обеими ладонями волосы, заплетенные в простую толстую косу. Смахнув слезы, стиснула руки на столе перед собой. – Нет. Вчера я не приходила. Мико сказала, что собирается метель, очень сильная. Сказала, что у них все в порядке и чтобы я оставалась дома. Позвонила с работы – она помогает в приюте для бездомных. Сказала, что уйдет пораньше, Ксавьер тоже собирался прийти домой рано. Она сказала, что они собираются домой и больше никуда не пойдут. – Это был ваш последний разговор? – Мы разговаривали утром, около восьми, потом Мико прислала мне сообщение после обеда, когда они с Ксавьером уже пришли домой. Примерно в половине четвертого. Она попросила меня прийти сегодня попозже, а если погода не улучшится, не приходить совсем. – Голос Нины снова дрогнул. – Мико заботилась обо мне. – И вы пришли сегодня в десять. – Обычно я прихожу в девять. Иногда Мико остается дома на все утро, иногда уходит в приют пораньше. Я подумала, что она ушла на работу. Подумала… – Значит, вы занялись хозяйством. – Да. Почистила крыльцо. Там было всего дюйма два снега, и я решила, что, наверное, Ксавьер почистил ступеньки перед сном, но снег снова нападал. Я его смела, чтобы крыльцо не обледенело к приходу Мико и Ксавьера, а потом занялась домом. Поставила в вазу цветы и помыла яблоки, которые купила по дороге. Мико любит цветы. Убрала кухню, вытащила чистую посуду из посудомоечной машины. Я должна была подняться наверх раньше, так как я стираю по понедельникам и пятницам, но у меня из головы вылетело, что я не приходила в понедельник, и потому я не пошла наверх за бельем. – Понятно. Вы очень хорошо рассказываете. Нина сжала губы. – Я убрала столовую и гостиную, вымыла туалет, поменяла гостевые полотенца, в общем, делала обычную работу. Я… я съела яблоко и йогурт, сидела здесь за столом и смотрела на снег – устроила себе перерыв. А все это время они… – Миз Вашингтон. – Нина. Все зовут меня по имени. – Нина, вы заботились о них. Скажите, а когда вы здесь убирали, случайно не заметили, что какие-то вещи пропали или стоят не на своем месте?