– А я Шелла. Приятно познакомиться. Капитан хмыкнул, но кивнул. – С вас три цехеля, – решила укрепить я наше знакомство. Ведь нет на свете ничего надежнее товарно-денежных отношений. Это я усвоила уже давно. * * * Удачно прошедший день: ковер из травы, что сейчас просушивался на чердаке, – запасы на зиму все еще активно пополнялись. Знакомство с новым капитаном также оставило после себя приятное ощущение. Он не спалил мой магазин, я была счастлива. Конечно же, такой хороший день должен был завершиться прекрасной ночью. Но не свезло… Проснулась я от странного звона и несколько секунд просто лежала, не понимая, что происходит и почему звенит в ушах. Сознание неохотно продиралось сквозь обрывки сна, прислушиваясь и негодуя. Потом до меня дошло, что звон этот является не чем иным, как возмущенным гудением потревоженного защитного контура. Кто-то разорвал плетения и проник внутрь. В мой дом. В мою крепость! Из постели я выскочила, не замечая предостерегающей прохлады деревянного пола, и тут же бросилась на кухню. Иногда мне казалось, что мой дом живой, что он умеет чувствовать. Радоваться, злиться или грустить… Сейчас ему было страшно. Я ощущала этот страх в резко понизившейся температуре, в нежелании дверей открываться, в жалобном скрипе совсем недавно смазанных петель. Конечно, знающий человек сказал бы, что это просто побочный эффект взломанной защиты, но мне не нравилось это объяснение, оно было слишком обычным. Следовало спрятаться и переждать, но я не могла. Не могла позволить кому-то безнаказанно разгуливать по моему магазину, по моему дому. По моей территории. Нужно было добраться до первого этажа и нажать на расположенную под прилавком специально для таких случаев кнопку. Чтобы прибыла доблестная стража и повязала правонарушителя. На кухне, потратив драгоценные секунды на разглядывание подставки для ножей, я уверенно ухватилась за родную сковородку. Я знала, что не смогу убить человека, зато легко способна его покалечить и не испытывать после угрызений совести. Рукоять сковороды удобно легла в ладонь. Я вооружилась, и тому, кто решил забраться в мой магазин, пора было занимать очередь к лекарю. Целым ему отсюда выбраться уже не суждено. Вниз я спускалась медленно, осторожно, угрожающе выставив сковороду перед собой. Дверь, ведущая в магазин, открылась легко – единственный положительный момент. Все остальное выглядело печально. Защита на двери и правда оказалась взломана, но в самом магазине никого уже не было. И мое настроение стремительно портилось, злость мешала сосредоточиться, и запечатать разрыв удалось только с третьего раза. А ведь завтра придется идти к Улисе и просить ее подлатать защиту… Наверх я возвращалась, грозно размахивая сковородой и очень жалея, что не прислушалась к советам знающих людей и не подстраховала защиту заклинанием. Вот сейчас бы среагировала какая-нибудь заморозка на незаконную попытку проникновения в магазин, и мне не пришлось бы вставать посреди ночи. И защиту латать завтра тоже не пришлось бы. Утром я бы просто нашла ледяную статую на своем пороге. Идеально. Но нет же, пожадничала тогда… Раздраженно фыркнув, я решительно направилась на кухню, собираясь положить сковороду на место. Сзади скрипнула половица, и я, не раздумывая, резко крутанулась, замахнувшись своим чугунным оружием. Мою руку перехватили, крепко сжимая запястье в прохладных пальцах. – Да… – протянул задумчиво нежданный гость, гипнотизируя меня взглядом темных глаз. Зрачок, как ему и положено ночью, при свете луны, тускло светился. – Сковородой меня еще не встречали. – Правда? – глупо спросила я, вызвав мимолетную улыбку Барона. – Правда, – подтвердил он. – Слезами встречали, истериками, даже обмороками. Сковородой впервые. Я могла собой гордиться. Я оказалась оригинальной. Только вместо гордости я испытывала жгучую обиду на Барона, не пожелавшего обо мне забыть. – Как вы сюда попали? – Страшно почти не было, хотя сердце и пыталось выскочить из груди, но сейчас я, по крайней мере, могла соображать. С трудом, но и то хорошо: мозг от ужаса не отключился, как при первой нашей встрече. – Через дверь, – ответил он, не замечая моих попыток высвободить руку. – Магазин у тебя неплохой, но жилая часть нуждается в ремонте. Ты знаешь, что раковина в ванной комнате протекает?.. Впрочем, конечно же знаешь, не случайно же там на полу лежит тряпка. Смысл его слов дошел до меня не сразу, я слишком впечатлилась осознанием того, что, вымотавшись за день, спала крепко и действительно могла не сразу услышать возмущенный призыв взломанной защиты. И пока я была уверена, что взломщик находится в магазине, он на самом деле разгуливал по моему дому. – К слову, мне казалось, что человеческие девушки предпочитают кружева. Но то, что я видел в ванной… Это был триумфальный момент моего позора. Я как-то совсем забыла о нижнем белье, которое развесила еще утром. На балкончик, ведущий во внутренний двор, вывешивать его я стеснялась. М-да… А дружелюбно улыбающееся чудовище продолжало меня добивать: – В крайнем случае атласное, но хлопок… Ты ведь незамужняя? – А если замужняя? – дерзко спросила его, не зная, плакать мне или смеяться. – Придется сделать тебя вдовой, – буднично сообщили мне. И смеяться перехотелось. Плакать, однозначно плакать. – Так что где муж? – с жутковатым энтузиазмом поинтересовался Барон, критически оглядывая кухню: не иначе искал, где спряталась его жертва. – Нет его, – поспешно открестилась я от несуществующего супруга и, как следствие, скорой смены статуса на безутешную вдову. – Рад слышать, – сказано это было вроде как даже искренне. – Позволишь? Сковороду он у меня отобрал, взвесил в руке, проверяя убойноспособность, остался доволен и бережно положил ее на стол, рядом с забытой сахарницей. Запястье мое продолжали сжимать прохладные пальцы, и это сильно нервировало. – А теперь перейдем к главному. – Грубо дернув меня к себе, почти впечатав в свое тело, Барон неожиданно нежно попросил: – Не бойся. И постарайся не вырываться. Постарайся не вырываться… Х-х-хороший совет, ничего не скажешь. – А нельзя как-то по-другому из меня жизнь тянуть? – пробормотала я, покорная его руке, запрокинув голову, но старательно отворачиваясь от прохладных губ. Я не вырывалась, как меня и просили, но и безропотно мириться с происходящим не собиралась. – Можно, – выдохнули мне в висок, – но зачем отказывать себе в маленьком удовольствии? Ответить на это мне было нечего. Я стояла на холодном полу, в одной ночной рубашке, прижатая к самому настоящему чудищу, утратив возможность даже просто отвернуться: запутавшиеся в моих волосах пальцы Барона надежно фиксировали голову. А этот улыбался. – Ты же добрая девочка. Ты хотела мне помочь, – мягко напомнил он, и тусклые отсветы тонкого полумесяца горели в его зрачках. – Ошибку свою осознала и во всем раскаялась. Правда! Больше никогда и никому не буду помогать! Обережное кольцо предостерегающе нагрелось, по ободку скользнула одинокая искра. Тихий смех был моей наградой за честность. Барон склонился ко мне, с жутковатым голодом прижавшись к моим губам. И тут же отпрянул, тихо ахнув. – Это еще что такое было? – возмутился он, но я, чувствовавшая только теплое дыхание и легкое прикосновение к своим губам, точно не могла ему ничего объяснить. Не дождавшись ответа, он выдохнул. – Хорошо, попробуем еще раз. Я не сопротивлялась, мне и самой было интересно, что случится. Не просто же так он от меня отшатнулся… Барон повторно склонился ко мне, прижался к губам, дернулся и тут же отстранился. Ругнулся непонятно, попытался еще раз. И его еще раз тряхнуло. И только тут до меня начало доходить… – То есть бычья кровь и защитный контур вас не сдерживают, а магия ведьм – очень даже? – задумчиво пробормотала я, и… да, каюсь, голос мой дрожал от едва сдерживаемого ликования. Улиса уделала самого Полуночного Барона. – Повтори-ка, – угрожающе потребовал он. И я, разумеется, промолчала, ругая себя за то, что вообще рот открыла. – Значит, не хочешь говорить? – Он был раздражен, но не зол, и вместо того, чтобы свернуть мне шею и напиться всплеском посмертной силы, разжал объятия и, теребя кончик моей косы, внимательно смотрел. Просто смотрел, и все. И пусть выглядело это жутко, но… я вполне могла это терпеть. При ближайшем знакомстве Барон оказался совсем не таким страшным, как о нем говорилось в легендах. Чудище то еще, конечно, но было в нем что-то неуловимо человеческое…