Подумываю над тем, стоит ли сдавать свой материал для сравнительного анализа. Я уверен, что Мия моя, но в лаборатории советуют перестраховаться. А если и тут напортачат? Или опять придёт результат с нулём процентов, кто мне тогда объяснит, что за ерунда происходит? Нехорошее предчувствие давит в груди, и воспоминания врываются в голову, подобно бурному потоку воды. Когда я узнал об отказе от ребёнка, то первым делом хотел поговорить с тогда ещё любимой девушкой и выяснить причины такого решения. Однако меня к Жене не пустили, объяснив это тем, что она плохо себя чувствует. А потом и вовсе сказали, что у девушки послеродовая депрессия, и видеть меня она не хочет. Тем более разговаривать. Я договорился с врачом детского отделения, и мне разрешили взглянуть на дочку. Крохотный, беззащитный комочек. Какой жестокой нужно быть, чтобы отказаться от частички себя? Я сразу решил, что заберу девочку и дал ей имя. Вызвал из города адвоката по фамилии Фадеев, который во всём моему отцу помогал, пока тот жил в России. И Максим Дмитриевич занялся всеми вопросами, начиная от анализа ДНК и заканчивая оформлением документов. Адвокат… Эта мысль не даёт мне покоя, и я набираю номер телефона Максима Дмитриевича. Мы не виделись эти три года, но я слышал, что он по-прежнему живёт в городе. Представляюсь, надеясь здесь и сейчас получить информацию, но мужчина предлагает встретиться и поговорить лично. Неужели есть что-то, о чём я не знаю? Ждать встречи приходится до следующего дня. Мы договариваемся пересечься в ресторане «Шторм» во время обеда. Я прихожу первым, иду за официантом к забронированному столику и принимаюсь терпеливо ждать Фадеева. Спустя минут десять мужчина приходит, немного запыхавшийся и слишком много извиняющийся. Бегло осматриваю Максима Дмитриевича и прихожу к выводу, что он сдал, причём рановато для своего возраста. Ему ведь ещё и пятидесяти пяти нет, а выглядит на все шестьдесят. Может быть, чем-то болен? – О чём вы, Руслан Романович, поговорить хотели со мной? – нервно ослабляет широкий старомодный галстук. Сейчас и не носят такие уже. Мне не по себе, что мужчина ко мне на «вы» обращается, ведь я помню его на должности адвоката в фирме отца, когда сам ещё школьником был. Но исправлять не берусь, меня сейчас совершенно другое волнует. – Максим Дмитриевич, давайте сделаем заказ, а потом я задам вам пару вопросов, – предлагаю собеседнику и жестом подзываю официанта. Фадеев усердно кивает, а меня от его вида не перестаёт покидать чувство, словно он провинился передо мной в чём-то. – Максим Дмитриевич, – произношу, когда мы заканчиваем обед, – не буду ходить вокруг да около, и спрошу сразу: как проходила ДНК-экспертиза в процессе установления отцовства? Мы уже выяснили, что он помнит моё дело, и теперь главное понять, не упустил ли я чего-нибудь три года назад. – Ох, – Фадеев судорожно вынимает носовой платок из кармана своего пиджака и вытирает со лба испарину. И не жарко ему в такой «упаковке»? Лето уже, хоть только и самое его начало. Я, как человек, предпочитающий вне офиса ходить в простой одежде, не понимаю любителей официоза. – Можно узнать, что случилось, что ты заинтересовался этими событиями? – задаёт встречный вопрос, чем вызывает моё недовольство. Видит же, что я на грани, и всё равно не торопится карты передо мной раскрывать. А ещё странно, как быстро он убирает в сторону субординационные заморочки, и переходит на «ты». – Есть подозрения, что Мия, – громко сглатываю, смачивая пересохшее горло, потому что никак не хочу принимать то, что должен буду произнести в следующую секунду. – Не моя дочь. – Так и знал, что вскроется моя халатность, – понуро опускает плечи и очки на переносице поправляет. – Ты же ведь так торопил меня тогда, тройной гонорар заплатил, лишь бы я всё быстрее оформил, помнишь? – Допустим, – киваю медленно. – ДНК, Максим Дмитриевич, ДНК. Фадеев опять вздыхает громко и… начинает икать. Причём довольно часто. Наливаю ему из стоящего в центре стола графина воду, протягиваю. Мужчина жадно осушает стакан и приступает к исповеди. – Мы не успели дождаться результатов теста, поэтому я просто договорился, с кем надо. Ты же говорил, что уверен… – разводит руки в разные стороны. – Что?.. – с трудом держу себя в узде, чтобы не наорать на адвоката. Кулаки сжимаются до хруста костяшек, мышцы напрягаются до такой степени, что я ощущаю себя сжатой до предела пружиной, которая при малейшем неверном движении выпрямится и разнесёт в пух и прах всё вокруг. – Сразу сказать надо было, – сокрушается Фадеев, но мне плевать на его извинения. Мой мир, который был сосредоточен в одном маленьком человечке, стремительно рушится и меняется в совершенно непредсказуемом направлении. Глава 14 Глава 14 Руслан Однозначно я буду переделывать тест ДНК. Просто потому, что не верю в его правдивость. Просто потому что Мия не может быть чужим для меня ребёнком. Она же даже похожа на меня, только цвет глаз другой, а так практически моя маленькая копия. На сегодня лаборатория уже закрыта, и я в полном раздрае чувств забираю дочку от сестры и еду домой. По пути Мия весело щебечет, рассказывая о том, как замечательно провела день. Улька на самом деле не зря в педагогический поступила. Характер у неё, конечно, оторви и выброси. И представить мою сестрицу строгой душной училкой сложно, но рядом с племянницей она будто преображается, становится мягче. – Мы лисовали, потом повтор-лили один и тли. И книжку читали, – важно сообщает моя конфетка. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида и непроизвольно улыбаюсь, видя, как малышка расправляет складки на своей фиолетовой юбочке. Это её любимый цвет. Настоящая девчонка, хоть и с сильным, немного пацанским характером. Тётку чем-то в детстве свою напоминает. Если, конечно, Ульяна ей родная тётя… Провожу ладонью по лицу. Устал. Думать о том, что в лаборатории могли всё сделать правильно, устал. Ведь есть вероятность того, что никакой ошибки нет, и Мия не наша с Женей дочь. А наш ребёнок, выходит, где-то в детском доме сейчас, или у приёмных родителей получается? Завтра же поеду и пересдам тест, иначе с ума сойду. Пусть Жениных образцов у меня нет, хотя бы нас с Мией проверю. Результат ничего не изменит в наших с дочкой отношениях, я её всё равно люблю, потому что она моя. Даже если по крови это не так, она об этом никогда не узнает. Но всё же я должен докопаться до истины. Спустя полчаса притормаживаю возле своего дома и обнаруживаю, что Мия по дороге уснула. Видимо переутомилась за день, вот и села батарейка раньше времени. Обычно дочка засыпает не раньше девяти часов вечера, а иногда и вовсе кружит до десяти вокруг меня. А сейчас ещё и семи нет… Отдаю ключи от машины охраннику, и он сам отгоняет автомобиль в гараж. А я иду вместе с дочкой на руках в дом. Изловчившись, отпираю дверь и прохожу внутрь. Меня встречает полная тишина и пустота. Непривычно, потому что обычно Мия разбавляет своим смехом тишину, а сейчас она спит. И очень странно дышит, слишком глубоко. Укладываю дочку на кровать, напоследок чмокнув её аккуратно в лобик, чтобы не разбудить. Горячая. Точно, прямо горит вся. У меня опыт отцовства – три года. И с некоторыми ситуациями я уже научился справляться самостоятельно, особенно, когда Мия подросла и стала отвергать всяких приходящих помощниц. Но измерив температуру, я всё же вызываю нашего личного педиатра, который готов приехать к моей малышке в любое время дня и ночи. Правда за такую услугу приходится прилично платить, но деньги для меня – дело десятое. Они – всего лишь ресурс для комфортной жизни, не более. – Мама, – лепечет дочурка во сне, заставляя мои внутренности скручиваться от эмоциональной боли, которую я ощущаю физически. Если Женя ей неродная мать, то как малышка её так быстро приняла? Почувствовала ведь близкого человека. Которому оказалась не нужна. Или ошиблась? Пока жду врача, набираю номер сестры. – Ульяна, признавайся, кормила мою дочь мороженым? – спрашиваю без предисловий. Чтобы эта засранка не успела придумать, как выкрутиться. – Немного да, – лепечет растерянно. – Ой, Селиванова, тебе крышка, – рычу тихо в трубку, выйдя перед этим за дверь. – У Мии температура поднялась из-за твоего немного. – Блииин, – ругается сестра. – Давай приеду что ли, посижу с ней, тебе ж на работу. Задумываюсь. За неделю я так и не уговорил Мию остаться с няней, но у Ульки выходные были, она какие-то зачёты успела досрочно сдать, вот и выручила меня.