– Массажировать. – Я это и имел в виду, – не скрывая улыбки, выдает Федор. Вообще-то я не такая уж и ханжа. Себе-то уже призналась, что этот гад привлекателен, но одно дело в этом признаться и совершенно другое – трогать его в интимных места. И еще вопрос, как мне нажать пальцем в его паховую складку. Это… это даже не хозяйство потрогать. Черт! – Прием. – Мне кажется, у тебя… – Что? – что-что? Ну, придумай что-нибудь, Лиза! – Давай, Элизабет, рожай уже из себя слова, а то у тебя от напряга аж вена на лбу вылезла. Тебе не идет. – Мне кажется, у тебя есть п….п…пп… – Писюн? Определенно есть. И если бы ты не прикрыла его листком фикуса, то точно заметила бы его. Хотя, он и сейчас заметен, но это при условии, если посмотреть прямиком туда, где он располагается. – У тебя не писюн, а п…паховая эпидермофития. В смысле и то, и то есть. – Да ладно? – наигранно удивляется Федор. – И что это за зверь такой? – Это… грибковое заболевание кожи, характеризующееся зудом и сыпью в паховых складках. – Батюшки, у меня еще и грибок. Ну, Лизок, у меня ничего не чешется. – Значит скоро зачешется. Можно я пойду? Грибок все-таки это… высоко контагиозное заболевание. – Контагиозное это что? – Это значит, что от тебя легко заразиться. – То есть я еще и заразный. Ну ничего, ты ж любишь у нас грибы. Федор берет мою руку и сам кладет себе на бедро. Накрывает своей ладонью и ведет вверх. Мамочки. Так, стоп, прекрати быть такой трусихой! Отлепляю ладонь ясно зрячего и принимаюсь сама легонько надавливать пальцами на кожу его бедра. Никакой брезгливости нет. Может, потому что мне нравится эта бандитская морда. Кошмар, а если неуместная симпатия перейдет во влюбленность? Хотела влюбиться? Бойся своих желаний. За своими раздумьями сама не поняла, что творю. Отодвигаю листком прилегающую «постройку» к хозяйству. По ощущениям, я добралась почти до той точки, куда показала Люся: на один палец ниже от паховой складки. Надавливаю и жду, но ничего не происходит. Точнее… происходит. Но совсем не то, что я планировала. К щекам моментально приливает краска, стоило только увидеть хухру без фикусной накидки. Мамочки, это что вообще такое?! Ну, ладно Федор не труп и хозяйство его в активном состоянии, но… не в таком же. – А чего он такой большой? Пчела укусила? – Рой пчел, – не сдерживая смеха, выдает Федор и я моментально оказываюсь опрокинутой спиной на кровать. Одной своей ладонью он зажимает мои руки над головой, другой приподнимает край платья. – Видишь ли, Элизабет Евгеньевна, когда женщина заходит в спальню к мужчине, она должна понимать, чем вероятнее всего закончится дело. И теперь у нас проблемы. – У нас? Думаю, у тебя. В том, что у тебя остро встал… вопрос и его надо решить – не моя проблема. – Проблема была бы, если бы он не встал. А так закономерный исход. Проблема в другом: в том, что ты совершенно не вовремя появилась в моей жизни. В том, что я захотел тебя трахнуть сразу, как только ты села мне на колени. В том, что ты совершенно не мой типаж, но почему-то я вожусь с тобой как с хрустальной вазой, что мне совсем не свойственно. Проблема в том, что ты в очередной раз ведешься на слова своей сучки подружки. Она тебя дезинформировала. Точка, которой ты хотела меня вырубить, находится вот здесь. Федор еще выше задирает мое платье и коленом раздвигает мне ноги. Кладет пальцы на внутреннюю поверхность бедра, но не надавливает. – Не бойся, – шепчет мне в губы и принимается вырисовывать какие-то узоры на моем бедре. От этих поглаживаний кожа моментально покрывается мурашками. Закрываю глаза, когда понимаю, что он освобождает мои руки. Произношу что-то нечленораздельное, ощутив губы Федора на своих. Он проникает языком в мой рот и вместо того, чтобы скинуть с себя обнаженного мужика, я обвиваю его шею руками. Мне всегда казалось, что это будет слишком мокро и максимально неприятно. Но нет, очень даже приятно. Однако, в какой-то момент понимаю, что зашла слишком далеко, это не похоже на невинный поцелуй. Федор буквально пожирает мой рот. Еще чуть-чуть и мои трусы исчезнут в неизвестном направлении. Надавливаю на его плечи, но Федору хоть бы хны, он продолжает терзать мой рот своим языком. Однако, есть все-таки кто-то там наверху. Когда справа от меня звонит телефон, я испытываю самое настоящее облегчение. И на Федора звонок действует отрезвляюще. Он отталкивается от меня и берет из прикроватного ящика телефон. А прикрыться не судьба?! Закрываю глаза и тут же слышу: – Ты мне задолжала решение проблем уже с двумя стояками. ЖЭК не придет, чинить стояк будешь ты, – открываю глаза и вижу, как Федор выходит из комнаты, сверкнув красивой попой. Вновь закрывая дверь на ключ и оставляя меня одну. Несколько минут я лежу неподвижно, но затем, наконец, поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Смотрю в зеркало на свои губы, и улыбка появляется сама собой. Прикладываю пальцы к чуть распухшим губам. Чего ты лыбишься, дура? Он бандит. Так как у мамы с папой с ним не получится от слова совсем. И дело вовсе не в том, что мы не встретились в детском садике, как родители, а в том, что Федор… людей убивает. Обливаю холодной водой лицо, параллельно пытаясь прийти в себя и понять, как дальше быть. Но в голову, как назло, ничего не приходит. Я не знаю, почему мой взгляд цепляется за плитку на стене. Не сказать, что один квадрат сильно отличается от всех. Точнее он вообще не отличается. Но в нем имеется маленькая дырка. Плитку, судя по всему, не поставили ровно на место. Опускаюсь на коленки и убираю плитку в сторону. И нет, тут не трубы прячутся. Куча оружия и коробка. Не мешкая достаю ее и открываю крышку. Два телефона, паспорт, какие-то неведомые мне штучки и фотоальбом. Открываю паспорт и замираю, осознавая, что на меня смотрит лицо Федора. Он здесь значительно моложе и… чего?! Вчитываюсь в фамилию дважды. Да быть такого не может. Неповторимый Федор Михайлович тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Неповторимый?! Серьезно?! – Чудны дела твои, Господи. Хотя не Е. Банько это говорить. Еще несколько секунд я пялюсь в паспорт, пытаясь осознать, что мне это не почудилось. И, блин, это реальность. Теперь кличка «Экс» уже не кажется странной, все логично. И ведь не поспоришь. Федор и вправду эксклюзив. – Неповторимая Елизавета Евгеньевна, – сама не понимаю, как начала улыбаться. – Ну шикарно же. Убираю паспорт в коробку и беру фотоальбом. Бог ты мой, Федор умеет улыбаться. И как ему идет белая рубашка. Прелесть. А глаза… ох, какие они красивые. Пролистав несколько фотографий, заметила с ним одну и ту же девушку. Стало как-то неприятно. Пролистав половину альбома, до меня вдруг доходит. Федору идут не только белая рубашка, но и форма. Это что еще такое?! Когда дохожу до фотографии, где крупным планом улыбающийся Неповторимый держит в одной руке рюмку, а в другой… погоны, я впадаю в состояние ступора. – Две полоски и одна звезда. Это что у нас за звание? Наверняка что-то маленькое, раз звезда всего одна. Когда до меня доходит, что я сейчас вижу, я банально давлюсь слюной. Да так сильно, что захожусь в кашле. В какой-то момент чувствую, как мне стучат по спине. Кашлять я прекращаю не от того, что эти удары мне помогли, а банально от страха. Быть замеченной за просмотром чужих вещей, в мои планы не входило. – Любопытной Варваре, что оторвали? – нехотя поворачиваюсь к склонившемуся надо мной Федору. О Боги, спасибо, что он надел штаны. – П…ппп…письку? – Кто о чем, а Лиза о наболевшем. – Я имела в виду, спасибо, что прикрыл… пипиську. Ты кто такой? – указываю взглядом на фотографию. – А ты как думаешь? – Понятия не имею. Одна звезда – это… что-то маленькое. Младший сержант? – Выше. – Сержант? – Выше. – Старший сержант? – Выше, – улыбаясь произносит Неповторимый, усаживаясь на пол. – Прапорщик? – Выше. – Лейтенант? – Выше. – Капитан? – Выше. – Подполковник? – Нет, – раздраженно произносит он, нахмурив брови. – Полковник? – Нет. – Генерал?! – Еб твою мать, ты всех перечислила, кроме одного. На «м» зовется. – Ммм… если честно, кроме как… мудак на ум, прости Господи, ничего не приходит. – На «м» начинается на «р» заканчивается. – Ммм… мухомор?