Как только она уходит в ванную, я быстро иду в коридор и, не мешкая, раздвигаю двери шкафа. – Что ты делаешь? – Ищу желтый платок, который был на той женщине. – А прийти сюда и поискать без нее нельзя? – А что так можно? – При желании, да. Мы оба синхронно дергаемся от неожиданного звонка в дверь. Федор смотрит в глазок, и я тут же улавливаю на его лице… зловещие эмоции. – Оставь ствол, ну-ну, – сквозь зубы шепчет Федор. – Что там? – отодвигаю Неповторимого и замираю. В глазок отчетливо вижу троих головорезов. Двое из них наши знакомые: Валера и Гена, третий – крупногабаритный, незнакомый. Мамочки… – Открывайте, Талия Викторовна, мы знаем, что вы дома. – Без паники, – шепчу Федору и как можно тише открываю щеколду. Еще никогда на меня так не смотрел ясно зрячий. Он потерял дар речи, ибо все, на что его хватило – покрутить пальцем у виска. И пока он ничего не вымолвил, я раздвигаю в шкафу одежду и вталкиваю туда Неповторимого. Сама залезаю вслед за ним и тихо задвигаю двери. Тесно. Очень. – И я еще извинялся за Е. Банько? Ты на хрена это сделала? – шепчет мне на ухо. – Я бы вырубил в ванной судно и хер бы им кто открыл. – Судно? – Толстуху. – Да прям вырубил, где бы ты там у нее точку нашел в паху? Там ногу-то не поднять, не то, что точку найти. А щеколду открыла, чтобы было видно, как будто мы не выдержали и ушли отсюда. Они поди тоже будут милицией притворяться, а не сразу пифпафаться. – Да иду, я иду. Чо так трезвонить? – кажется, мы оба перестаем дышать, услышав совсем рядом голос Талии. И тут меня осеняет. Я-то обувь в таком свинарнике не снимала, а Федор?! В темноте ничегошеньки не видно. На ощупь веду ногой, дабы понять, есть ли на ясно зрячем обувь. – Какого хрена ты делаешь?! – Нащупываю обувь. Пытаюсь понять, есть ли она на тебе, чтобы не погореть на этом. Моя на мне, – еле слышно шепчу я и мне тут же в глаза светят ярким светом. Как оказалось, мобильным телефоном. – Хватит топтаться по мне, ногу убери, – шипит Федор. – Моя обувь тоже на мне. – Слава Богу, – замолкаю, когда по ту сторону шкафа становятся слышны голоса бандюков. А дальше я почти засыпаю. Девица отвечает на вопросы очередных псевдо милиционеров точь-в-точь, как и нам. Редкостная скукотища. Даже страх пропал. – Ты не мог бы снова подсветить телефоном? – шепчу я. – Зачем? – Ну, подсвети, тебе жалко, что ли? Федор нажимает на мобильный телефон и включает подсветку. Я же принимаюсь высматривать желтый шарфик, ровно до тех пор, пока псевдо милиционеры не направляются к входной двери. Слава Богу, уходят. А дальше происходит что-то странное. По ту сторону шкафа слышен почти что рев волка. Я бы сказала, это не только очень громко, но и трогательно. – Она плачет? – Скорее воет на луну от того, что в доме закончилась вся еда. – Да ну тебя. Еще пару минут мы терпим рыдания, как оказалось, несчастной, судя по вою, девушки. А затем в дверь снова звонят. Да что за напасть?! – Впустишь? – хм… я могу ошибаться, но это тот же самый голос уже знакомого «псевдо милиционера», покинувшего квартиру несколько минут назад, по совместительству говнюка, который ударил Люсю во «фляжный» живот. Гад. – А ты стала еще красивее, – синхронно с Федором поворачиваем головы друг к другу и весьма ощутимо стукаемся лбами. – Схуднула, – мамочки, какой же она раньше была? – Я ненавижу тебя, Валера. – Так надо было, Таш. Я не могу тебе всего рассказать. – Останешься? – Сначала скажи мне правду про твоего, как оказалось, папашу. Давай без выебонов, Таш. Я знаю, когда ты врешь. Глава 16 Глава 16 – Да мне плевать знаешь ты или нет, когда я вру. Ты мне никто, чтобы я тебе что-то рассказывала. Какая-нибудь лохушка непременно поверила бы, что вы реально менты, но я и без твоей наглой морды догадалась бы, что это не так. – С огнем играешь. – Да ладно? И что ты мне сделаешь, Валера? Убьешь? – вот это вряд ли. Даже столь отмороженному такая крупногабаритная девушка не по силам. – Нет. Ну так и вали отсюда к своим дружкам. – Таш… – Уходи! – вскрикивает так, что я от страха дергаюсь, задев Федора плечом. Когда по ту сторону шкафа началась, судя по звукам, драка, первым моим желанием было вылезти отсюда и будь что будет. В конце концов, с одним Валерой Федор справится. И только я хочу озвучить это желание, как Федор хватает меня за руку. – Молчать, Элизабет. Если уж шпионить, то до конца. Потрахаются и она расколется, – шепчет мне на ухо. – Они там убивают другу друга, какой секс. Ты что не слышишь?! – Теперь вопрос о том, реально ли ты целка, отпадает сам собой. Это называется прелюдия, Лиза. Тебя и этому надо будет учить? – хорошо, что в шкафу темно и не видно, как вспыхивает мое лицо. То ли от злости, то ли от стыда. – А я тебя в учителя не нанимаю. А что у самки богомола прелюдия тоже бывает? – Видимо, да. Это она самая. Поди разбери, шутит он или нет, особенно когда не видно выражения лица. Я выросла не в пуританской семье. «Эммануэль», найденная мной в двенадцатилетнем возрасте в родительской библиотеке, прочитана аж до середины. Да чего уж там, я и порнушку видела на кассете не один раз. Но ни в одной из просмотренных мной записях, вот таких звуков не было. Сейчас я склоняюсь к тому, что Неповторимый издевается надо мной: парочка бывших дерется, сам же Федор хочет, чтобы они вырубили друг друга, а мы ушли незаметно. Вот же хитропопый какой. Наконец, звуки становятся тише и слышу вполне отчетливое: – Таш, пойдем в ванную. – Я там была час назад. Мой пирожок вымыт и свеж аки роза, – смеясь произносит Талия. – Ну так-то, если воду в розах не менять, не так уж свежо они и пахнут. Да и как она вообще с таким весом может дотянуться до своего пирожка? – Я бы сказал, до буханки, – слышу голос Неповторимого. Мамочки, я что это вслух сказала? – Наверное, с помощью ершика в ванной дотянулась. И только сейчас до меня доходит, они действительно собираются заняться сексом. Так, стоп, я на такое не подписывалась! – Давай я буду в позе наездницы, – да чтоб вас. Нет! Нет и еще раз нет! – Я сказал, оставаться на месте, – зло шипит Федор на ухо. – Я не хочу слышать, как кто-то это делает. – Цыц, пусть трахаются, бабы после секса любят поговорить. Все выложит. – После позы наездницы Валеру отвезут в реанимацию, какие к черту разговоры? – С хрена ли ему реанимация? – Жеребцу после такой наездницы потребуется, как минимум, фаллопротезирование. – Выживет, не впервой. Там любовь любовная, а она все стерпит. – Ну, пожалуйста, Федя, я не хочу это слышать. – Надо, Лиза, надо. И тут я слышу то, что ну никак не хотела бы слушать. – А может, по-новому? Я надеюсь, пирожное ты никому не дала раскусить за полгода, – игриво произносит Валера.