Нулевая терпимость? Или толерантность? Не помню уже – так и не важно. На любое недружественное или подозрительное проявление в наш адрес теперь будет отвечать оружие. Никаких уговоров и прочего – вы начали первыми! – Рассредоточиться! Работаем тихо! А вот и площадь… Никакого рынка уже нет – местное население попряталось по домам. Не до торговли им… Тут народ неплохо себе представляет, что именно может последовать за убийством «химиков». И нет желающих попасть под горячую руку. Ответка – она обязательно последует, население знает, что наш лагерь стоит не так-то уж и далеко. Да, они наверняка уже видели отъезжающие в нашу сторону автомашины и телеги «крыс». При всей нашей крутости никто не может исключить варианта успеха – и не такие вещи иногда прокатывали. Вполне возможно, что отъехавшие могли нас застать врасплох и сейчас орудуют в лагере, обирая еще теплые тела его обитателей. Но возможен и иной расклад… И поэтому на улицах нет никаких случайных прохожих. Безопаснее как-то дома пересидеть… Спиной ко мне сидит на бревне какой-то взлохмаченный шкет в потертой кожанке. Старая куртка, кожа местами вытерлась до белизны. Но автомат, стоящий рядом с ним, ухожен и его ремень не настолько стар. Следит за оружием хозяин. Быстрый взгляд налево-направо. Нет ли кого рядышком? Рядом – нет, а вот напротив, на другой стороне площади, развалился еще один часовой. И они друг друга видят, что не есть хорошо. Жестом указываю на второго часового, и боец, понимающе кивнув, исчезает за углом дома, на ходу привинчивая на ствол автомата «ПББС».[3] Жду… А где же остальные охранники – их ведь шестеро должно тут быть? На улице никого нет, странно… – На месте… – шепчет радиостанция. – Могу работать. – На счет три. – Принял. – Раз… – поднимается на уровень глаз ствол «Ругера». – Два… Три! Тихо хлопает приглушенный глушителем выстрел, и часовой безвольным кулем сползает на землю. Почти в тот же момент вдруг изгибается и его сотоварищ – ему тоже внезапно поплохело. Ага, аж до смерти… Все, путь свободен. Теперь двигаем дальше. А вот тут обнаружились сразу трое – сидят кружком, курят и травят какие-то байки. По сторонам не смотрят, смысл какой? Нет же никого… все население по домам сидит. Минус пять… где шестой? Этот, как выяснилось чуть позже, отошел справить нужду. Там и остался, даже штаны натянуть не успел. А вот и дом старосты. Главы поселений тут по-всякому именуются. Есть старосты, как здесь, есть старейшины или главы, но это, как правило, в более крупных образованиях. Здешнего мы знаем – Федор Петрович. В принципе дядька неплохой и по-своему правильный. Но рисковать головой, чтобы его выручить? Нет уж, дядя… извиняй – тут у каждого свои приоритеты. Мне жизнь любого моего бойца вчетверо важнее чьей угодно еще. А за местных – пусть болит голова у «князя». Но можно попробовать. Со звоном вылетают стекла в окнах, и в помещение просовываются руки с зажатыми гранатами. – На пол! Лежать! Кто шевельнется – уроем всех сразу! Четыре «эфки»[4] на такую пусть и немаленькую комнату – по самые уши! Посечет осколками всех. Может, и не каждого прихлопнет, но уж воевать опосля такого фортеля… это, пожалуй, вряд ли… Вот и повалился народ на пол, забыв про все на свете. Жить – оно всем охота. Врываются внутрь мои парни, сгребают в кучу оружие и выкидывают его на улицу. Рывком поднять с пола человека, заехать ему под ребро прикладом автомата и быстро обшмонать на предмет всяких неприятных штучек – это мы умеем. Учили… А после – вытолкать на улицу и усадить под стену. – Сесть по-турецки! Руками взялись за уши и оттянули их в сторону! Кто опустит руку – отстрелим ее нахрен! Смешная поза? А тож… И очень унизительная. Да и, кроме того, у сидящего очень быстро устают руки и начинают болеть уши. Так что все мысли только о том, как поскорее опустить руки, а не о том, как половчее пнуть стоящего за спиною конвоира. Вот подобным образом и ухитряются наши ребята держать в повиновении изрядную кучу натуральных головорезов. В общей толпе сыскался и староста вместе со всем семейством – по «долгу службы», так сказать, сидел он за общим столом. А его домочадцы всю эту компанию и обслуживали. – Отойди-ка ты, Петрович, в сторонку… Но так, чтобы все слышал и видел. С одной стороны – я его по рукам-ногам вяжу. Как представитель местной власти он за все происходящее здесь отвечает лично. Перед князем. Но где тот князь… А я – рядышком. И по всем н а ш и м правилам могу и должен за смерть своих ребят отомстить. Сколь это соответствует здешним законам – по барабану. У нас свои правила – око за око и смерть за смерть. В кратном исчислении… Для того и нужен мне староста, чтобы он как представитель власти мог бы все это засвидетельствовать. И всем остальным сообщить. Дабы никому впредь неповадно было! Одно дело, когда такие вещи какой-то обычный местный житель рассказывает – с него и взятки гладки. А вот староста… ему веры просто по определению больше. Петрович не дурак и все это прекрасно понимает. – Беглец! – бухается он передо мной на колени. – Что хошь проси! Но этих не вали прямо здесь – с меня же потом шкуру заживо снимут! И ведь где-то он прав… Как бы ни поступили эти гаврики – формально они княжеская дружина. И право суда над ними – тоже у него. – Твои предложения? – поднимаю я мужика с колен. – Да ты сядь… – Ну… выкуп ты ведь не возьмешь? – Нет. Если только кровью. – Тогда… может, князя… Вариант. Связь у нас есть, так что передать сообщение местному основному вполне возможно. – И как скоро он тут будет? – Ну… дня три… может, и быстрее… – Ладно. Но этих мы заберем – у нас пока в яме посидят. И всю их технику с вооружением – это даже и не обсуждается! В любом случае все это добро они назад не получат – при каком угодно раскладе. Думаю, что те дни, которые «дружинники» провели у нас в плену, они, наверное, до самой смерти не позабудут. И не потому, что их как-то по-особому чморили и издевались. Вот еще… Найдя основательную яму, всех пленных загнали в нее. Повалив ближайшее деревце, устроили над их головами своеобразный «журавель» по типу колодезного. А на нем подвесили минометную мину, присобачив к ней радиодетонатор. И кратко пояснили – малейшее возбухание по какому угодно поводу, и часовой нажмет кнопку. Ну и само собой разумеется, что кормить всю эту гопу никто не собирался. Пить дают – скажите спасибо уже и на том! Равно как и водить их на оправку. Свои люди, хрена ль там стесняться-то? Перетопчитесь как-нибудь… А сами мы приступили к подготовке. Мало ли с какой ноги встанет тот самый князь? Да, к нам тоже на всех парах рвет помощь, так и им идти далеко не полверсты! Еще неизвестно, кто успеет первым… Но первыми успели все-таки наши. Вырвавшись на пригорок, джип притормозил, обшаривая пулеметным стволом всю округу. А следом рычали моторами и другие машины. – Передай, – толкаю локтем Мишку. – Все в норме, пусть подходят сюда. Два джипа с пулеметами и два грузовика – стандартный торговый конвой. Оказались ребята рядом, вот и рванули на помощь, побросав все свои торговые дела к чертям. Крупняк, «Печенег» на станке, миномет – и полтора десятка до зубов вооруженных бойцов! Это уже кое-что! Дышать стало существенно легче… До обеда оборудуем еще один укрепленный лагерь, куда прячем грузовики прибывших. Подхватив свою зловещую трубу, в темпе сваливают куда-то в сторону минометчики – им торчать у всех на глазах необязательно. Что ж, расклад основательно поменялся. Два крупнокалиберных пулемета, почти десяток обычных под патрон 7,62х54 и три ручника меньшего калибра – с налета не взять! Я уж молчу про два миномета на засадных позициях… Ну и до кучи – десяток противотанковых гранатометов. Сомневаюсь, что князь прикатит сюда на танке, но вот какой-нибудь броневичок вполне может в его конвое присутствовать. Бывали, знаете ли, случаи… Местный босс прикатил на следующий день, к обеду.