Со стены донеслись радостные крики. Народ ждал зрелища, и народ их получил. Вот еще куча мусора зашевелилась, и еще. А там целый завал ходуном заходил, выпуская сразу полдесятка крабов, один из которых размерами солидно превосходил всех прочих. Такой запросто ногу перекусит, если подставишь. Грубо отшвырнув с дороги мелкого конкурента, исполин припустил с такой прытью, что я перешел на бег. Теперь понятно, почему у первого краба одной клешни не хватает. В драке за еду потерял, тут хватает тех, кто способен оставить сородича без конечностей. Весь этот загаженный пляж сплошное логово членистоногих тварей. На бегу пригнулся, подхватил здоровенную кость. Примерившись, швырнул ее в небольшого краба, рассчитывая пробить панцирь на спине. Однако увесистый снаряд отскочил, будто от чугунной плиты, не оставив ни намека на царапину. Да я почти уверен, что даже ари тут не со всеми справится, эти создания выглядят хорошо защищенными. Тут Жнец требуется. Но как его вытащить? И ведь дело даже не в том, что вместилищем на бегу пользоваться неудобно (да и, если стоять на месте, оперативный доступ к большим предметам оно не предоставляет). Дело в зрителях на стене. Вот теперь сомнений не осталось, они не просто так монетками обменивались. Ставки делали на тему: «Сколько здесь проживет любитель плавания?» И если у меня откуда ни возьмись появится явно недешевое оружие, это незамеченным не останется. И тогда относиться ко мне станут не просто как к подозрительному бродяге, выбравшемуся из моря, а как к бродяге, у которого имеется скрытое вместилище. Весьма редкая и очень недешевая штуковина даже в вариантах, не предусматривающих переноску обычных предметов. Если же предусматривает, цена увеличивается на порядки. Откуда столь непростая вещь у обычного аборигена? Правильно, неоткуда ему ее взять. А раз я необычный, меня следует изловить и допросить с пристрастием. Вокруг на десятки метров все шевелилось, двигалось, хрустело, появлялись все новые и новые крабы. Подозреваю, что эти твари реагируют на звуки трущегося хитина, которые то и дело издают при помощи лап. Но от этого знания мне не легче. Драться нечем, разве что голыми руками. Но много ли я так навоюю? Членистоногие гады в секунды набросятся со всех сторон, стоит мне остановиться и начать размахивать кулаками. Надо бежать, как можно быстрее бежать, ни на миг не замедляясь. И думать. Успев перепрыгнуть через небольшого краба, ловко кинувшегося наперерез, я отчетливо понял, что долго так не продержусь. Да уж, тут и думать нечего. Стоять на месте нельзя, эти твари очистят мой скелет от мяса за считаные минуты, пополнив и без того немаленькую россыпь костей. Выживать на этом берегу можно лишь в тяжелой броне или бегая без остановок. Но я после заплыва вымотан настолько, что и десять минут в таком темпе не продержусь. Отступать в море, на глубину? Плавать там дальше, сражаясь с акулами и течением? Но ведь долго и там не выдержу, унесет на территорию осаждающих. Если раньше не сожрут. Вон из воды тоже крабы то и дело выскакивают. Похоже, на мели они кишмя кишат. Мне крупно повезло, что выбрался на берег не нарвавшись. Так что забраться по грудь, после чего постоять там, отдыхая, – плохой вариант. Достанут. Есть еще один вариант. С неясными перспективами, полностью непонятный, но все прочие выглядели откровенно негодными. Почему бы и не попробовать? Минут пять в таком темпе я пробегу легко. А дальше, если ничего не получится, попытаюсь отступить в море и позволю течению унести себя далеко-далеко. Подальше от города и позиций осаждающих. Если не утону от усталости и не позволю себя сожрать акулам, выберусь в безлюдном месте, отлежусь и начну придумывать новый способ попасть в Хлонассис. Ну и где же это место? Где? Вроде вон, на полпути к башне. Приметное рыжеватое пятно на стене. Похоже на то, что она в этом месте обвалилась и ее кое-как починили первыми попавшимися материалами, не заботясь о цветовой гармонии. Именно там, под этим пятном, я издали, подплывая к берегу, видел человека. Одинокая невысокая фигурка, непонятно чем там занимавшаяся. Но одно можно сказать почти с уверенностью: громадных крабов там быть не должно. Они бы никому не позволили на месте оставаться, пришлось бы незнакомцу бегать, как я сейчас бегаю. Ну и где же эта фигура? Где?! Или хотя бы покажите мне место, свободное от крабов. Они как выскакивали со всех сторон, так и выскакивают. Очередной выбрался прямиком из песка. Причем сделал это молниеносно, будто чертик из табакерки выпрыгнул. Я не ожидал такой пакости от почти чистого пятачка, свободного от завалов гнили, и среагировал с опозданием. Запнулся, покатился, растянулся на песке. Тут же подскочил на колено, обернулся, успел ухватить краба за клешню, уже собравшуюся оттяпать клок от моего бедра. У этой твари она тоже одна, и взялся я удачно, за основание. Хитин щелкал попусту, достать до меня не получалось. А я, приподнимаясь, ухватил за ту же клешню и второй рукой, затем поднатужился и, распрямив спину, оторвал краба от песка. Вскинул его над головой и, отступая, врезал тварью перед собой будто кошмарной булавой. Краб по местным меркам чуть ли не младенец, но килограммов семь-восемь в нем точно есть, а при такой силе удара мокрый песок немногим уступает асфальту. Треск, хруст, клешня осталась в моих руках, а искалеченная туша оглушенного гада колесом покатилась к морю. – Эй, ты! Дурак! Беги сюда! Ну чего стоишь?! А ну бегом ко мне! Бегом, а то съедят! Голос тонкий, детский. Обернувшись, я под тем самым пятном на стене увидел фигурку, которую перед этим так настойчиво высматривал. Та самая, закутанная с головы до ног в сомнительные обноски и тряпье непонятного происхождения. Выглядит так, будто им полы на грязном производстве оттирали. Такое не всякий бродяга надевать согласится. Но мне плевать на материальное положение той, кто знает какую-то хитрость, позволяющую не улепетывать от крабов до изнеможения. Главное, что она пытается чем-то помочь, переживает, что меня съедят. На расстоянии я обманулся, перепутал ребенка со взрослым. Ну и что? Сейчас возраст также не важен, как и одежка. Будем считать, что это свой человек. Устал я смертельно, но эти метры я преодолел с достойной скоростью, стараясь дышать не так, как дышит загнанный конь. Грязная девочка, не дожидаясь меня, рванула к стене. С ловкостью паука вскарабкалась метра на три, добравшись до ниши, оставшейся от вывалившегося камня. Забралась в нее и скрылась из глаз, бросив напоследок: – Да быстрее ты! Не стой! Я даже не думал стоять, я торопился за ней изо всех последних сил. К тому же у меня их прибавилось: вовремя активировался навык «второе дыхание». Срабатывает нечасто и только при сильном изнеможении. Благодаря этому тоже сумел ловко добраться до ниши и обнаружил в ней то, что невозможно увидеть, пока голову туда не просунешь. Те, кто чинил стену, проявили небрежность. Трещину в кладке кое-как облицевали снаружи, но изнутри заделали не полностью. Остался лаз, настолько узкий, что туда кот не проберется, не то что человек. Но эта девочка как-то пролезла. Значит, и у меня это получится. Пусть кожу оставлю на камнях, пусть кровью тут все залью, но в Хлонассис я сегодня по-любому попаду. Глава 21 Хлонассис В подземелье воняло так, будто здесь перемерла и разложилась половина населения осажденного города, в то время как вторая половина годами справляла сюда естественные надобности. Я поначалу даже «водное дыхание» то и дело активировал, давая себе короткие передышки от этого «химического оружия». Вне водной среды умение работало неэффективно, но хоть ненадолго спасало. Даже откажи у меня обоняние полностью, это поможет плохо. Легкие категорически отказываются этим дышать, а глаза режет так, будто в них толченого стекла насыпали. Слезы льются, а это плохо, это смазывает и без того скверную картинку. Дело в том, что освещения в подземелье нет. Его заменяет фосфоресцирующий налет на камнях. Он не вездесущ, и происхождение его непонятно, но наводит на плохие мысли. Знаю я микроорганизмы, которым для жизнедеятельности требуется неприглядная органика. Они от нее сияют, как глаза наркоманов-северян, пристрастившихся к южной дури. Но, как бы там ни было, хоть капельку мрак разгоняет, что вкупе с ночным зрением позволяет мне относительно сносно ориентироваться. Спасибо, что ход прямолинеен и без ответвлений. Иначе я бы непременно отстал от провожатой, которая за все время ни разу не обернулась. Впереди показался свет. Девочка без остановки подпрыгнула, в своде остались торчать только ее худющие ноги, но и те быстро скрылись из виду. Я, подбежав, разглядел над головой узкий колодец, в который пробивались солнечные отблески. Спасибо высокой Выносливости, небыстрый бег под землей позволил мне слегка восстановиться. Без труда подпрыгнул, ухватился за мерзко липкие камни, подтянулся. Протиснулся в узкий лаз, в очередной раз порвав уже изрядно драную рубаху. И зажмурился от яркого света, ударившего по глазам. Прищурился, привыкая к изменениям, торопливо огляделся. Со всех сторон возвышаются неровные каменные поверхности. Похоже на то, будто я оказался в известняковом кубе с выгрызенной серединой. Рядом, на уступе, сидела та самая девочка. Разглядев ее наконец с подробностями, я понял, что первое впечатление меня не обмануло. На вид лет десять. Болезненно-худое и запущенно-грязное создание, пол которого удалось определить только благодаря голосу. Очень уж характерный, у мальчишек таких не бывает или встречаются редко. Волосы короткие и едва причесаны, почти никак, чистых мест на лице раз-два и обчелся, и все они исцарапаны. Глаза огромные и темные, смотрят на меня со сложной смесью недоверия и презрения. В одной руке узелок из драной тряпки, будто от потрепанной одежды оторванной, в другой короткий бронзовый нож с обломанным и впоследствии грубо заостренным кончиком. – Опух?! Зачем за мной гонишься?! Может, тебя прирезать?! – прошипело жалкое создание. Я покачал головой: – Уважаемая, ты, случайно, ничего не перепутала? Сама меня за собой позвала, а теперь говоришь, что я за тобой гоняюсь. Ох уж эта женская логика. – Что?! Какая логика?! Хамишь, да?! Совсем опух?! – Даже не думал хамить. Сказал как есть. Зачем мне за тобой гоняться? – Откуда я знаю зачем?! Я тебе просто лаз показала. За собой не звала. Пожалела дурака. Ты же мимо бежал, а там до самой Вороньей башни под стену ни одного прохода нет. Тебя бы уже клюмсы доедали, если бы не я. – Клюмсы? Это ты про тех милых крабиков? – Дурак, ты точно опух! Это клюмсы милые? – Ну… я видал тварей и похуже. – Так ты что, даже не знал, как они называются? – Честно говоря, даже рад, что не знал, – устало ответил я. – Хотелось бы и дальше не знать… Глаза девочки сузились. – Получается, ты не наш? Ну да, говоришь как-то странно, и глаза у тебя офигенно синие. Такого я бы точно запомнила. Ну чего молчишь?! Откуда ты вообще там взялся такой незнающий?! А ну говори! Я же зарежу тебя, если не ответишь! Честное слово, зарежу. Я, ничуть не испугавшись угрозы, с удовольствием расселся на удобном камне и с самым честным видом ответил: – Ты не поверишь, но я с корабля пиратского сбежал. – Конечно, не поверю, от чамуков не сбежишь. Да и они не подходят к берегу. – Но так и было. Они меня в трюме держали. Продать хотели в рабство, так говорили. Но у них бой какой-то начался, мне под шумок удалось в море прыгнуть. – Поведав краткую и весьма приукрашенную художественным вымыслом историю своих недавних злоключений, я, чтобы окончательно прикинуться ничего не понимающим, спросил: – А что это за место? Куда я попал? – Да в задницу ты попал, неужели не заметил? – Заметил, конечно. Мне бы поподробнее.