Мальчишка, которого связать до конца не успели, присоединяться к вопящему хору не стал. Вместо этого вцепился зубами в руку, удерживающую его на месте. И когда ее владелец заорал, ослабляя хватку, отчаянно рванулся прочь. Скатился по каменным ступеням высокого крыльца, ухитрившись внизу ловко вскочить на ноги, и припустил прямиком к нам. – А ну стоять! Стоять!!! Вот тут я сильно пожалел о своем любопытстве. Надо было сваливать отсюда, как только банда приступила к погрому. Если отступать неспешно, прижимаясь к домам на краю площади, можно добраться до одного из переулков, где и раствориться в ночи. А сейчас все внимание погромщиков в эту сторону, и быстро не уйти, за нашими спинами прохода нет. Там, как назло, сомкнутые вплотную фасады нескольких зданий. Разве что ломиться через окна, а они располагаются высоко и прикрыты плетеными решетками. Так себе преграда, но задержит на некоторое время. А там и бандиты подоспеют. Вон как следом за беглецом припустили, мальчик им явно для чего-то нужен, отпускать не хотят. Ему бы хорошо влево или вправо уйти. Свернуть в один из переулков. Ведь, если так и продолжит мчаться в нашу сторону, упрется в ту же стену домов, которая и нам не позволяет оперативно убраться. Но тот как начал мчаться по прямой, так и продолжал. Вот только я не угадал с его замыслом, мальчишка даже не попытался удрать с площади. Не сбавляя скорости, он подбежал к фонтану и нырнул в него, тут же скрывшись под водой. Но нам-то от этого не легче. Сейчас набежит вся орава, обступит каменную чашу. И мы при этом незамеченными не останемся. Объяснять бандитам, чем мы здесь занимаемся в столь поздний час, не самая умная затея. Да и о конфликте не следует забывать. Нам, по-хорошему, лучше вообще Лентам на глаза не показываться. И, просветив воду рыбацким чутьем, я улыбнулся, но тут же при этом поежился. Да, приятно узнать, что мальчик не тупой, что нырнул он не с целью утопиться, а действуя по плану. Но как же досадно осознавать, что вновь придется окунаться в этот жидкий лед. К тому же не в одиночку. И нет времени объяснять Сафи, что так надо. Но я все же попробовал: – Не бойся, все будет хорошо. И не ори. – Не орать?! – испуганно уточнила девочка. А я, больше не тратя времени на объяснения, сгреб ее в охапку и, перевалившись через бортик, почти без всплеска скрылся под водой. Глава 25 Ночные погромы Как я заметил еще при первом знакомстве с фонтаном, строители допустили некоторую небрежность. Исказили пропорции, из-за чего чаша походила на круг, только если смотреть на нее сбоку. На самом же деле – прилично вытянутый овал. Однако даже с такой вытянутостью полностью охватить прямоугольник древнего колодца или цистерны у них не получилось. Часть его площади осталась за пределами эллипса. Брусчатка держалась там чуть ли не на честном слове, опоры под ней выглядели печально. И попасть в этот спрятанный «аппендикс» способен лишь хороший ныряльщик, потому что изначально лаз все же попытались замуровать. Вот только кладка на контакте с древними камнями со временем начала разрушаться, и на семиметровой глубине образовалась неширокая щель лаза. В нее-то и направился беглец. Несмотря на кромешную темень, он прекрасно ориентировался. Четко нырнул именно там, где надо, и устремился в глубину, перебирая руками по стене. Затем, наткнувшись на пустоту, уверенно в нее заплыл и торопливо направился наверх. Все это я разглядел при помощи рыбацкого навыка. Прекрасный сонар, вот только за стеной, перекрывающей «аппендикс» снизу доверху, почти ничего не показывает. Мальчика я видеть перестал, но не сомневался, что он туда не топиться направился, должен всплыть. Причем на поверхности окажется уже не в чаше фонтана, а в скрытом под площадью закутке, о котором, скорее всего, мало кому известно. Даже Сафи, самоуверенно заявлявшая, что знает здесь все и вся, лишь что-то нелепое выдавала насчет легенды о подземно-подводном проходе к Верхнему городу. А это весьма сомнительный намек на истину. Как я заметил, хороших ныряльщиков среди местных мальчишек почти не наблюдается. Да и откуда им взяться при скверном питании и бесперспективной жизни? Плюс вода слишком мутная, а очков или масок для ныряния ни у кого нет. Мне-то они не требуются, навык заменяет. А вот остальные превращаются в слепцов. Разве что раз в год какой-нибудь уникум забредает вроде нетрезвого моряка, о котором Сафи рассказывала. Я, скорее всего, не просто лучший ныряльщик в Хлонассисе. Лучше меня на всем полуострове никого не сыскать. А Тосс, между прочим, по площади вряд ли Флориде уступает. Но даже мне непросто работать на глубине, когда при этом приходится тащить девочку, категорически не признающую ночные заплывы. Брыкалась она так, что я не просто поверил в озвученный этим тощим ребенком возраст, я заподозрил, что никакой это не ребенок, а замаскированная барышня лет двадцати пяти с гипертрофированным атрибутом Сила. Но, несмотря ни на что, я сумел протащить Сафи в узкий лаз до того, как она начала захлебываться. И, направившись наверх, столкнулся с еще одной проблемой. Надо не позволить ей закричать, когда покажется над водой. Это ведь запросто: она испугана, ей холодно, болят уши от перепадов давления, ничего не понимает, плюс темнота абсолютная. И мальчишка, который болтает ногами над нами, тоже не должен ни звука издать. Брусчатка над «карманом» нетолстая, в ней хватает щелей, и держится она на изрядно подгнившей деревянной решетке. Звуки могут услышать собравшиеся вокруг фонтана бандиты, и тогда мы окажемся в ловушке. В весьма холодной ловушке. Поэтому вынырнул я в лучших традициях недорогих боевиков. Одной рукой зажимал рот Сафи, другую с ходу прижал к лицу мальчика и зловеще прошипел: – Тихо! Девочка меня порадовала, даже не подумала орать. Зашумела носом, пытаясь втянуть побольше воздуха, но проделывала это демонстративно осторожно. Понятливая. Я тут же убрал руку, чтобы не мешать ей дышать. При этом тихо добавил: – Не бойся, я не из Лент. Я днем помогал твоего товарища вытаскивать. Помнишь меня? Мальчик чуть отстранился. – Откуда вы тут взялись?! – Долго рассказывать. И тише ты. Нам надо просто немного пересидеть, пока наверху все не уляжется. – Ты совсем опух?! – гневно прошипела Сафи. – Куда ты… – И ты тише, – перебил я. – Помолчи хоть минутку. Над головой шумели десятки голосов. И в какой-то момент над нами остановились двое: кто-то из старших бандитов и тот самый стражник с алебардой – Вастер. Служивый неодобрительно бурчал: – Ну и зачем? Взяли и утопили мальчишку. – Да ничего он не утонул, – пробурчал громила. – Кожаные горшки не тонут, сейчас всплывет. – Не, не всплывет. Долго его нет. Зачем такое делаете? – Слушай, Вастер, ты совсем тупорылый или как?! – нехорошо вопросил бандит. – Тебе же сказано было четко: не надо лезть сюда ночью! И какого ты приперся?! А?! На нож захотел?! – Да никто ничего мне не говорил, – тоном школьника, оправдывающегося за разбитое стекло, ответил стражник. – У нас всегда маршрут вдоль канала, ты же знаешь. – Вы там совсем мозгами заблудились?! Вастер, ты же вроде не тупой, ты сидишь тихо и не возникаешь. Вот честно мне скажи: ты знаешь, что днем Рамир приходил? – Ну да, слышал что-то такое. Он тут часто трется. – Рыба, когда икру мечет, трется на сваях, а Рамир тебе не рыба. Вот он нам и сказал показать этим горшкам кожаным их место. А то они забываться начали, к Ингармету людей засылать пробуют. Прикинь, чудики? И еще он сказал пацана к нему привести. Ну ты же Рамира знаешь. Присмотрел его, когда монетки сюда кидал. И еще спрашивал за другого пацана, какого-то голубоглазого. Мол, глаза как сапфиры. Че за сапфиры, вообще? Я слово такое первый раз услышал. – Камни это, – пояснил стражник. – Драгоценные. Вроде синие, сильный цвет. – Откуда у нас таким взяться? – удивился бандит. – Да и если есть, я глаза пацанов не рассматриваю, мне оно не надо. Но это же Рамир, ему девки неинтересны, он по мальчикам. Тьфу, гадость! Бандит, эмоционально выразив свое отношение к сексуальным предпочтениям Рамира, с такой силой топнул по мостовой, что нам на головы мелкий мусор просыпался. Стражник услышанное тоже не одобрил: – Это уже совсем как-то нехорошо. Он что, получается, уже при живых родителях мальчонок забирать начал? – Скажи еще, что ты не знал, – буркнул бандит. – Не первый раз уже. Раньше хоть пухлых выбирал, а теперь, когда в Нижнем пухлых не осталось, на тощих переключился. А нам куда деваться? Раз Рамир сказал, приходится делать. Не, ну вот ведь гадство, пацан-то и правда того… не всплывает. – Угу, утоп, – подтвердил Вастер. – Что угу?! – чуть не заорал бандит. – Думаешь на нас все повесить, да? Рамир ведь и с тебя спросить может! – Я-то тут при чем? – А вот это Рамиру и расскажешь, при чем тут ты. Он любит слушать, когда такие, как ты, оправдываются. Говорят, с Бешеного Даза кожу по кускам содрали, пока разговаривали. И соль сыпали. Что, вообще, за дела? Какого вас, горшков тупоголовых, ночью сюда понесло? Ты что, думаешь, мы эти дома разносим из-за какого-то мальчика? Да Рамир себе игрушек сколько надо, столько и найдет. Не выходя из Верхнего города. Он сюда приходил показать, что будет, если кожаные горшки не уймутся. Ты понял, Вастер? Скоро везде будет как под Гнилой стеной. Все должны сидеть на месте. Никуда не рыпаться. Жрать нечего? Ну так подохни тихо и не воняй. А ты, Вастер, или вписываешься, или тебя в канале найдут. Без меня ты бы уже не жил, помни это. Но я тебя уважаю только за то, что ты помогал моему отцу. Но не забывай, если скажут, я тебя прирежу. Легко прирежу. Потому что все люди хотят жить. И я тоже хочу. В Нижнем жизни больше не будет. Все, закончился Нижний. Если до тебя это не дойдет, и ты закончишься. Ну чего на воду вылупился? Ты на меня смотри. В глаза мне смотри. Я ведь с добром говорю. – Да я понимаю… Просто смотрю, не всплывет ли мальчишка. Они быстро всплывают, когда тонут. – Гнусавый Трыш так и не всплыл, – заявил бандит и, хохотнув, добавил: – Правда, мы ему блок ракушняка на шею привязали. До сих пор где-то внизу болтается, небось сгнил уже. Так ты понял меня, Вастер? Кончай маячить там, где тебя быть не должно. Искупаешься, как Трыш, и хрен я тебя вытащу. Разговор наконец затих. Это давало надежду, что скоро площадь опустеет. Конечно, интересно было узнать, что дело о скелете в фонтане раскрыто, но мерзнуть ради таких открытий не хочется. То, что в осажденном городе происходят нехорошие дела, связанные с агрессивным перераспределением денежных потоков и сменой векторов лояльности некоторых категорий населения, тоже не настолько важная информация, чтобы в ледяной воде болтаться. Я сюда не уши погреть заявился, мне кое-что другое требуется. Уши, кстати, замерзли. Как и все остальное. Шепотом сообщил Сафи и мальчику: – Потерпите еще немного. По-моему, они расходятся. Даже у меня зуб на зуб не попадал при Выносливости, оставшейся приличной, несмотря на угнетение параметров из-за амулета. У этих детей, обделенных не только хорошими специями, но и обычной едой, наполнения атрибутов не могут быть высокими. Да и количество их несопоставимо. Чудо, что не погрузились в апатию, когда холод мозг вымораживает и человек перестает реагировать на внешние раздражители. Не пришлось вытаскивать их поодиночке, помогал только девочке. Та хоть и пыталась плыть, но опыта у нее в этом маловато, да и глубина в нижней точке серьезная для неопытных ныряльщиков. А вот выбраться из чаши фонтана ни она, ни мальчик уже не смогли. Чересчур высоко, а сил уже не осталось. Даже я вскарабкался с трудом, напрягаясь до кровавых кругов перед глазами. И ночное зрение стало барахлить. С навыками такое иногда случается при ранениях и прочих неблагоприятных факторах.