Авдей ходил в спортзал и насмотрелся на качков. Спартак был другим: природная мускулатура, не накачана металлом и анаболиками, а тренировки и схватки, лишь довели рельефность мышц до идеала и закалили, как сталь! – Ты проходи, чё встал то! Авдей шагнул к проёму и Спартак сдвинулся вправо, пропуская его. Также бесшумно закрылась дверь и Авдей осмотрелся. Обычная деревенская изба: прихожая с вешалкой, прибитой к стене, кухонька, зал и ещё одна комната за дверью из зала. Стены и потолок белёные известью, пол деревянный, поблёскивающий масляной коричневой краской. На кухне, с потолка свисала лампочка, в зале была простенькая люстра на три лампочки. В углу, в зале, стоял на тумбочке старый ламповый цветной телевизор «Рубин», наверное, ещё 70-х годов прошлого столетия. И он работал! Как раз шли новости по первому каналу. У стены, с окном, стоял диванчик, тоже видавший виды и ещё было кресло. Больше в зале не было ничего. Спартак, окинув взглядом Авдея и не вымолвив ни слова, вернулся в зал и опустившись на диванчик, уставился в телевизор. – Заходи! – таксист на кухне включил чайник и поставил на кухонный столик пару чашек – Чаю попьем, и я немного проясню ситуацию. Собственно, всё, что ты должен знать – это, не пытаться сбежать! Все инструкции по твоей работе найдёшь по ссылке на рабочем столе компа. – Садись! – Да я кофе, чай не люблю. Что-то не увидел я компа. Или он там, в комнатушке? Таксист, прихлёбывая чай, встал из-за стола и притопнул по крышке подпола – Там твоё рабочее место. Ну, если не хочешь чаю, тогда сам сделаешь себе кофе! И он ещё раз притопнул по крышке подпола. Глава седьмая. Ночь Но мы смотрели не на дёрн, зависший в полуметре над землёй. Мы пялились в шахту, которая и была прикрыта съехавшим дёрном. В шахте, однако, ничего не было видно. Её жерло словно заполнено туманом, и в этом тумане что-то двигалось: как будто лифт поднимался. Не успели мы переглянуться, как из тумана шахты выдвинулась площадка и, поравнявшись с краем, замерла. Катя смотрела на меня и в её глазах застыл ужас, вперемешку с любопытством. Она ожидала от меня действия и решения. И времени, на принятие решения оставалось всё меньше: уже солнце опустилось за верхушки деревьев, отбрасывающих, угасающие с каждой секундой, тени. Смолкли птицы и зловещая тишина вокруг, словно уплотнялась, вместе со сгущающимися сумерками. Я переступил с ноги на ногу и сглотнул комок, застрявший в горле – «Чё делать-то?» – спрашивал я сам себя и не видел другого выхода, кроме одного. Я вдохнул и выдохнул, обвёл взглядом полянку, погружающуюся во мрак ночной и наткнулся взглядом на кольцо травы с дёрном. – Катя, бери кольцо, поставим его на место! Мы подняли травяное кольцо и осторожно опустили на крышку из дёрна, зависшую в воздухе. Крышка слегка просела, но через секунду снова приподнялась и замерла. Я взял Катю за руку и мы, сделав два шага, ступили на площадку. Прошло три или четыре секунды, и я уже хотел, потянув Катю, шагнуть на полянку, но площадка дрогнула и пошла вниз! Площадка опускалась, а мне захотелось выскочить из шахты, но я удержался. Катя жалась ко мне и, вся тряслась, не то от страха, не то от холода. После того, как солнце спряталось за верхушками деревьев, на полянке похолодало. Площадка погружалась в шахту и я, чисто на автомате, отсчитывал секунды: через восемь секунд моя макушка поравнялась с краем шахты. При моём росте в метр семьдесят скорость площадки чуть больше 0,2 м/с. 21..22…..37..38..39..40 – площадка остановилась, значит глубина шахты 8,5 метров! Стало понятно, почему казалось, что в шахте туман: шахта была сделана из какого-то дымчатого материала похожего на пластик. И сквозь этот пластик пробивался тусклый свет из того, что было за ним. Мы стояли на площадке, на дне шахты. Прошло две или три секунды и в шахте стало темнее. Это – мы посмотрели вверх – вернулся на место дёрн и закупорил шахту. Тишина. Катя, прижавшись ко мне, дрожала уже не от холода. Мне тоже было не по себе, ибо неизвестность всегда пугающа! Что за стенкой шахты есть свет, теперь уже не было никакого сомнения. Через полминуты мы уже видели друг друга. Катя, обхватив меня, понемногу успокаивалась. Часов не было … Баа! Сотовый! Я шлёпнул по карманам шорт. Сотового не было! – Катя, где твой айфон? – Там остался. Ты же сказал, что толку с него теперь никакого. – Сколько времени прошло, как думаешь? – Минут семь? Я вздохнул – Долго ещё нас здесь собираются мариновать? Эй! – я стукнул по стенке. Ничего не произошло. – Может также, как крышка? – Катя, умница! Я повёл пальцами по кругу, но ничего не нащупал. Тогда я стал водить кругами, смещая руку вниз. Так я проверил поверхность стенки шахты, опустив руку до бедра. Ничего! – Катя, я присяду и обведу рукой понизу, может там? Было тесновато. Шахта, видимо, на одного, но я присел, раздвинув Катины ноги. Когда я ткнулся носом Кате в лобок, она хихикнула. Я вёл пальцами по поверхности стенки шахты на стыке с её дном, точнее на стыке с площадкой. И точно также, как при открытии крышки, мои пальцы наткнулись … На углубление. Теперь я замер, прежде чем ткнуть туда пальцем. – Ты боишься? – гладила Катя меня по голове. – Кать, неизвестность всегда пугает. – А мне нисколечко не страшно! – она водила пальчиком по моей макушке – Теперь я знаю, что со мной ничего не случится, потому что ты рядом. Наверное, будь мы на Земле, было бы очень приятно услышать такое, но здесь … И я ткнул! 26.05.17