Жанин чувствовала себя дерьмово, ее жалкое выступление на вечеринке Марины часто всплывало в голове, причем столь же многократно, как она прикладывалась к бутылке с «Егермейстером» в тот вечер. Ну и картинка. Она не была неуверенной девушкой, но когда парень, лишивший тебя девственности, оскорбляет тебя, пинает и приказывает даже не смотреть на него, это действительно тяжело. В «Лас-Энсинас» слишком много коридоров, чтобы вечно быть настороже. Так что теперь Жанин ходила по школе, озираясь по сторонам и боясь столкнуться с Марио, но ведь судьба неизбежна: рано или поздно молодые люди могли пересечься, что страшно пугало бедняжку. Однако она выучила этот урок, хотя сперва и не предполагала, что он окажется настолько серьезен. Единственным местом, которое выглядело безопасным, являлся женский туалет: маловероятно, что Марио появится там, хотя ходили слухи, что парень неоднократно использовал его в качестве места для занятий любовью… «Вот свинья, – подумала Жанин, – и слава богу, что он надел презерватив во время той встречи». Жанин была трусихой и немного ипохондриком, мысли о венерических заболеваниях уже роились в ее голове, но она сделала глубокий вдох и выбросила их из головы. Единственное, что было трудно выкинуть из головы, так это то, что она может случайно столкнуться с Марио или встретиться с ним взглядом, и тогда он наорет на нее при всех. Ужасно обидно, что ее первый раз, который должен бы был запомниться как нечто особенное, превратился в пытку. Жанин не была болтливой. Посплетничать? В пределах разумного. Но не иметь возможности рассказать кому-либо о первом интимном опыте и похвастаться, что это было с самым сексуальным второгодником в школе?.. Как жаль! По крайней мере для нее это было именно так. У девушки даже выражение лица изменилось: оно стало донельзя напряженным. Бывает, ты хмуришься, а губы бессмысленно поджаты, словно тебя только что стошнило: вот точно такое же недовольное личико теперь было у Жанин. Ну а Паула, которая переживала не лучшие свои дни, села рядом с ней в школьной столовой, чтобы начать работу в паре. Подруги молчали, пока одна из них не нарушила тишину. – Что с тобой? – спросила Паула. – Со мной? В смысле? Что за чушь, я в порядке… Мне просто лень делать задание, абсолютно не хочется. Почему нельзя скачать инфу с какой-нибудь странички для ленивых студентов? – ответила Жанин, нарочито размахивая руками. – А-а-а. – Хотя да, со мной кое-что происходит, но я не могу тебе рассказать, и, пожалуйста, не задавай никаких вопросов. – Хорошо. – Я тебе все равно ничего не скажу. – Угу. Поняла. – Блин, ладно, я… Я уже не девственница. – Правда? – Паула наклонилась, чтобы как можно больше сократить расстояние, хотя в столовой на них никто не смотрел, все просто проходили мимо. Они могли бы раздеться догола и во весь голос орать что-нибудь из репертуара испанского рэпера Си Тангана – и на них никто бы не обратил внимания. Но едва Жанин, которой, помнится, так трудно было держать язык за зубами, уже собралась начать рассказывать свою историю: «Я встретила парня на деревенском празднике на каникулах», – она тут же поняла, что совершает ошибку, и вспомнила голос Марио и его угрозы. И поэтому сразу перестроилась. – Я познакомилась с парнем, и мы переспали у него дома… Короче, нормально… Все, хватит об этом. – Серьезно, Жанин? Ну и ну! Тебя лишили девственности, а ты не хочешь поговорить? Знаешь, а мне вот хочется все обсудить. Давай, выкладывай! Жанин занервничала и не знала, как выйти из затруднительного положения, в которое попала. И положение стало еще хуже, когда, почти как в замедленной съемке, в столовую ввалился Марио со своей верной свитой. Все замедлилось, кроме сердца Жанин, которое билось так быстро, что ей казалось, будто даже Паула слышит его удары. Это было как в рассказе «Сердце-обличитель» По[10], который они проходили на уроке литературы. Да, сердце стучало и стучало… но теперь оно принадлежало ей. К счастью, Марио даже не заметил Жанин и убрался восвояси, напоследок сказав парочку глупостей в адрес одного из новичков. Видя выражение лица подруги, Паула продолжала настаивать: – Жанин, что случилось?! – Что?.. Пожалуйста, Паула, не будь любопытной. И не будь занудной! Ну… ничего особенного. Мы четыре раза поцеловались, я дотронулась до него, он надел презерватив, вошел в меня – и все. – Ладно, – смирилась Паула, понимая, что сейчас не самое подходящее время. – Приступим к работе? Таким образом, девушка сорокового размера положила конец разговору и сделала вид, что ничего не случилось, хотя ей до смерти хотелось раструбить на все четыре стороны: «Я ПЕРЕСПАЛА С МАРИО, ПАУЛА, Я ПЕРЕСПАЛА С НИМ, ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ, НО ЕГО ЧЛЕН БЫЛ В МОЕМ ВЛАГАЛИЩЕ. ВОТ». Но она снова прикусила язык. * * * После того как Мелена ушла, ничего не рассказав Горке, она с трудом высидела на занятиях, мечтая, чтобы они поскорее закончились, а потом прямиком направилась на маленькую площадь, разыскала Омара и купила у парня гашиша уже на восемнадцать евро. Каждый раз ей хватало все на меньшую и меньшую дозу, но она ничего не могла с этим поделать, да и не хотела, предпочитая курить в одиночестве. Курение ассоциировалось с отсутствием общения, улыбок, дружеских отношений (последнее стало почти роскошью). Но девушка хотела побыть в тишине. Только она – и все. К сожалению, эта укуренная «она» нравилась Мелене гораздо больше, чем другая, одинокая, замкнутая, та, которая ни с кем ничем не делилась и никому не открывалась, и ее внутренний мир был полон разных странных вещей, паранойи, вопросов, обрывков пока не написанных стихов, еще не сочиненных песен… (такова была темная сторона Мелены). Но спокойствие, конечно, длилось недолго. Машина матери проехала прямо перед ней и затормозила, как только родительница обнаружила дочь. Бывшая модель высунулась из окна, и можно было видеть, как она одета: разумеется, не по средствам. Вся жизнь теперь была вне ее возможностей: ораторские способности – вне возможностей, ведь у нее даже не было аттестата об окончании школы, он ей не понадобился бы для выступления у фонтана Сибелес на одноименной мадридской площади. Ее волосы – вне возможностей: помогало лишь калифорнийское наращивание, поскольку на голове топорщились четыре жалких крысиных хвостика (отметим, что проблемы с волосами – это семейное). Туфли – вне возможностей, и не потому, что слишком дороги, а как раз потому, что высокие каблуки плохо сочетались с ромом, колой и обезболивающим викодином. Женщина, несомненно, отличалась красотой (ведь она в свое время выиграла титул «Мисс Испания»), но постоянная апатия превратила ее в серую мышь, и если посмотреть на мать и дочь вместе, то было очевидно – они обе происходят от одного семейного древа. Они по-прежнему были при деньгах, но средства к существованию улетучивались очень быстро. Родительница сняла темные очки и крикнула: – А разве у тебя нет занятий? – Половина пятого! – проорала в ответ Мелена. Они вступили в странный диалог, в котором мать потребовала, чтобы дочь поехала домой, и Мелена села в машину. – Мам, у тебя в планах сегодня переспать с очередным толстосумом? – спросила она, захлопнув дверцу. Что думал водитель, став свидетелем столь ужасного разговора, в котором девчонка грубит матери, на что та без колебаний отвечает нечто вроде: «Если бы на тебя не уходило столько денег, дела шли бы намного лучше, тупица неблагодарная», – неизвестно. Далее все переросло в фырканья и препирательства, как будто сцепились две кошки, и при этом в качестве невозмутимого свидетеля присутствовал шофер. Есть хорошие матери, есть – похуже качеством, а есть такие, которые делают все возможное, чтобы подружиться с детьми, ну а кое-кто предпочитает держать дистанцию. Кто-то делает все, а кто-то позволяет себе гордиться самим фактом материнства, но наш случай – совершенно иной… Не нужно быть великим социологом или психологом, чтобы увидеть, что проблема здесь – всего одна, но очень, очень большая. Насколько было велико эго матери, настолько был велик комплекс дочери. Они оказались одинаковыми: две альфа-самки, запертые в позолоченной клетке, полной всякого хлама и множества упреков, которые можно бросить друг другу в лицо. «Лучше бы ты меня не рожала». «Если бы не ты, я бы далеко пошла». И так далее, и тому подобное. Обвинения звучали жестоко, но мать и дочь действительно так думали. Если бы мать не была столь же незрелой, как Мелена, до этого могло бы и не дойти. И если бы дочка не была такой же зажатой и гордой, как мама, возможно, они бы дали по тормозам, обнялись, заплакали и перестали бы носить на лицах неприятные гримасы горечи, сдабривая злость кривыми улыбками. Но, вероятно, уже слишком поздно и ситуация зашла чересчур далеко. Нужны ли они друг другу? Не думаю. Но обязаны ли они понимать друг друга? Безусловно. Для многих подростков нормально в определенный момент испытывать ненависть к родителям, а для взрослых нормально испытывать стресс из-за бунтарства своих чад, но это был некий другой уровень. Мать и дочь, образно говоря, широко распахнули двери, впустив в души неприкрытую ненависть, и это была дорога без возврата. На следующее утро Горка был крайне удивлен, проснувшись от пиликанья электронного сообщения от Мартина: преподаватель просил парня прийти на пять минут раньше, чтобы обсудить один вопрос до начала урока. Странно, сейчас и речи не могло быть о том, что Горка не прилагает недостаточных усилий в школе. Он быстро позавтракал, выпив стакан «Кола-као», – кофе ему никогда не нравился, Горке до сих пор казалось, что это некая «взрослая вещь» (алкоголь – нет, но кофе как-то ему не по возрасту), съел пару кексов и направился в школу. Коридоры были почти пусты, ребята учились старательно, но только в отведенное время, и лишь некоторые приходили раньше и уходили намного позже. Надо сказать, что учащиеся государственных школ часто используют библиотеки для подготовки к экзаменам, но у богатых детишек из «Лас-Энсинас» есть все, причем дома: и любые книги, и великолепно оборудованные рабочие кабинеты, поэтому им нет нужды задерживаться в учебном заведении. Горка прибежал в школу (кстати, он и одевался почти на ходу) и даже промчался по коридору, чтобы Мартин увидел, что он очень серьезно отнесся к назначенной встрече. Ведь никогда не знаешь, на чем можно выиграть, тем более, когда ты посредственный ученик, поэтому надо пользоваться моментом. Но Горка еще не понимал, что встреча послужит скорее для того, чтобы потерять баллы, а не приобрести бонусы. – Что случилось с Марией-Еленой, Горка? – спросил учитель, попросив его подойти поближе к столу. Парень застыл в полном недоумении. – Не смотри на меня так. Вчера вечером Мария-Елена пришла ко мне, чтобы пожаловаться. По ее словам, ей очень трудно работать с тобой – и она может сделать все одна. Смысл и цель в том, чтобы делать задание в паре, но, надо признать, девушка казалась очень обеспокоенной. Горка не знал, что ответить. Он мог бы перейти к личной стороне вопроса, а потом вызвать Мелену на откровенный разговор или объяснить, что она повела себя как ребенок с биполярным расстройством. Но он предпочел проявить себя по-иному и перебросил мячик на другую часть поля. – Простите. Мы подумали, что нам было бы полезно поработать вместе, но, к сожалению, у нас обоих сейчас не лучший момент. Надо бы сгладить ситуацию, но, думаю, сейчас не слишком подходящее время. У нас есть альтернатива? Преподаватель, пораженный тем, что ученик сделал такой взрослый вывод, решил закрыть на все глаза. Раз ребятам самим ясно, что задание вызовет сложности, то он предоставит им возможность индивидуальной работы, но с условием, что это останется между ними. Горку задевало охлаждение подруги, ее напускное лицемерие и нежелание открыться, но еще больше его расстроило, что она пошла жаловаться учителю, как будто они в детском саду. Они долгое время были друзьями и ссорились миллион раз, но никогда не жаловались. Они всегда улаживали разногласия. Иногда даже дрались (когда были маленькими), ссорились и порой теряли грань уважения друг к другу, жарко спорили… но ябедничать как мелкая девочка… это было совсем не похоже на Мелену и вообще не похоже на поведение человека ее возраста. Даже если накануне он, Горка, вел себя как придурок, то Мелена знала, что он разумный парень, пусть и не очень образованный, и с ним можно поговорить. Горка всегда умел поставить себя на место других людей, и Мелена была в курсе этого, поэтому он совершенно не понимал такого незрелого поступка экс-подруги. Незрелым-то всегда был он. Тем, кто звонил в дверь и убегал. Тем, кто тырил сладости из магазина. Тем, кого ловили на дурацкой лжи, причем настолько часто, что всем было смешно, и остальные хохотали над ним. Горка оказался хорошим парнем, черт возьми (по крайней мере, он так думал), и вот как-то несправедливо, что Мелена растоптала столько лет дружбы, столько хороших воспоминаний. Например, когда они оба отравились тортильей и попали в больницу. Когда они не спали тысячу часов, играя в «Зельду»[11], пока почти не прошли ее до конца. Когда впервые закурили вместе. Когда влюблялись прямо как последние идиоты, переставали любить и умирали от этого. Когда хотели основать группу в период увлечения эмо, который длился две недели. Или когда к ним явился насмешливый дух на спиритической доске… Одним словом, прекрасные или болезненные, но важные воспоминания, которые обозначают вполне конкретный этап жизни. Они пронеслись перед Горкой, словно призрак прошлого Рождества, он пережил еще раз все те моменты, к которым была сопричастна Мелена, и трансформировал их в один, очень четкий и искренний вотсап. Мелена, ты идиотка.