— Но вы могли отправить кого-нибудь сопровождать ее. — А я и отправила! Иду Андроникян! — И когда Вероника вернулась в класс? — Она… Она больше не вернулась, — промямлила Ольга Леонидовна. — То есть ваша ученица, которая плохо себя почувствовала, ушла неизвестно куда и не вернулась, а вы преспокойно упорхнули домой, даже не поинтересовавшись, что с ней? — набычился Крячко. — Почему не отправили ее к врачу? — Врач… Дело в том, что врача не было! — Крюкова даже обрадовалась, потому что появлялся крайний, на которого можно было перевести стрелки. — Учебный процесс ведь закончился, и она больше не появлялась! Хотя официально она не в отпуске. — То есть вы прекрасно знали, что врача в школе нет, — только и произнес Крячко. Лицо Крюковой раскраснелось и вспотело. Она сильно волновалась, так как прекрасно понимала, что вина в первую очередь лежит на ней. — Но я же не могла предвидеть, что так получится! Ида вернулась через пять минут, сказала, что с Никой все в порядке! А потом, когда консультация закончилась, я подумала, что она просто пошла домой, вот и все! — И даже в туалет не заглянули! — упрекнул Крячко. — А если бы с вашей дочерью так поступили? На глазах Крюковой выступили слезы. — У меня нет дочери… — всхлипнула она. — То есть, простите, я не то хотела сказать! Я хотела просто… Я не знала… Такого никогда раньше не было! — И, не выдержав, расплакалась. Крячко тяжело вздохнул. Женских слез он терпеть не мог, переносил их тяжело и всегда мечтал, чтобы был изобретен способ, позволяющий избавиться от этой дурацкой особенности организма навсегда. Крюкова закрыла лицо руками, а Станислав топтался рядом, не зная, чем помочь. — Ну ладно, ладно, — проговорил он, неловко хлопая женщину по плечу. — Давайте лучше заглаживать собственные «косяки». Да перестаньте вы реветь! Мне у вас еще спросить кое-что нужно! Слушайте, найдем мы девчонку, найдем! Только если вы прекратите нюнить и поможете мне! Крюкова оторвала руки от лица и с надеждой посмотрела на Крячко. Его последние слова вселили в нее надежду, и она, быстро достав из сумочки салфетку и промокнув мокрые щеки, закивала: — Да-да, спрашивайте, я все расскажу, да! — Веронике раньше доводилось вот так исчезать? Ольга Леонидовна заверила его, что нет, а также сообщила, что в это утро Вероника была немного не такой, как всегда, — бледная, рассеянная. Она сидела с отсутствующим видом и постоянно заглядывала в телефон, так что Ольга Леонидовна даже пригрозила его отнять. Вскоре после этого Вероника покинула класс. Дружила она в основном с Идой Андроникян, с другими девочками отношения были ровными, ни с кем из мальчиков-одноклассников не встречалась. — Скажите, а у вас мотоциклисты есть? — ошарашил ее вопросом Крячко. — В каком смысле? — не поняла учительница. — Ну, может, из старшеклассников кто гоняет или из сотрудников? — Из сотрудников? — Крюкова недоверчиво посмотрела на Крячко, не понимая, шутит он или всерьез. — Нет, что вы! Все приезжают на машинах. — Ну вот вы, например, сегодня приехали на такси. Вот я и подумал — может, в другое время на мотоцикле добираетесь? — улыбнулся Стас. — Да ладно, шучу. Значит, мотоциклистов здесь не видели. А может, на велосипеде кто ездит? А что? Очень модное увлечение! Сейчас же все на здоровом образе жизни помешались. — Нет, у нас в школе таких нет, — ответила Крюкова, которой явно было не до шуток. — А вот такой вопрос — во что Вероника была одета? Ольга Леонидовна наморщила лоб. — Так, на ней были темно-синие джинсы и черная майка. Волосы собраны в хвост. — Джинсы? Разве в вашем расчудесном лицее не предусмотрена форма? — Форма, конечно, есть, но на консультации мы разрешаем приходить в свободной одежде, — пояснила Крюкова. — Значит, черная… — задумчиво проговорил Крячко, на всякий случай доставая блокнот и записывая информацию. — А у нее из носа кровь никогда не шла? — Нет! — испуганно ответила учительница, да Крячко и сам понимал, что одиночные пятнышки на листе сирени мало похожи на носовое кровотечение. Спустя пару минут в классе появилась директриса, держа в руках лист бумаги с напечатанным текстом. Она несколько раз повторила с нажимом, что не стоит беспокоить учеников, а также их родителей звонками, а уж тем более визитами, поскольку никто из них не в курсе исчезновения Вероники, однако Крячко просто забрал у нее листок, никак не комментируя, достал свой сотовый телефон и набрал номер отдела экспертов: — Алло, Попов? Крячко говорит. Давай-ка дуй в лицей номер 1683… Да-да. И причиндалы все прихвати, пригодятся. Тут кое-что проверить надо, а у меня ресурсов не хватает. Ага. Давай, жду! Станислав дождался приезда эксперта, передал ему найденную на подоконнике ниточку и листок со следами крови, а также провел его на задний двор и показал следы на земле. Оставив Попова заниматься своими обязанностями, он отправился к Иде Андроникян. Машина, простоявшая около часа на солнцепеке, раскалилась. В салоне было как в душегубке, и Станислав с ходу врубил максимальную скорость, чтобы хотя бы на ветру немного охладиться. Взревев, автомобиль сорвался с места и помчался прочь от лицея, поднимая пыль. Семья Андроникян проживала за МКАД, в одном из коттеджных поселков, в просторном особняке красного кирпича, обнесенном литым чугунным забором с коваными воротами. Станислав Крячко наметанным глазом сразу заприметил, что папа Андроникян явно не скупился на нужды семьи: все вокруг дышало показной роскошью. Лихо подкатив прямо к воротам, Стас остановил машину и, выйдя, позвонил в висевший на двери позолоченный колокольчик, сделанный под старину. Наличие рядом с ним экрана видеофона создавало контраст эпох. Из-за забора тут же залаяла собака, затем послышался женский голос, прикрикнувший на нее по-армянски, и тут же из-за ворот раздалось по-русски: — Кто там? — Это полковник Крячко из Главного управления МВД, я вам звонил, — представился Станислав. — Да-да. — Видеофон запищал, и Крячко, толкнув тяжелую дверь, вошел во двор. Своими размерами он сразу же показался Станиславу целой площадкой для игры в гольф. Слева от входа в дом находилась огромная собачья конура, а рядом — не менее огромная собака породы алабай. Лаять она прекратила, но издавала мерное глухое ворчание, посматривая на гостя. — Ух ты! Какая классная собаченция! — улыбнулся Крячко, безбоязненно подходя ближе — он всегда был поклонником собак. — Как тебя звать? Лайма, Берта? — Хельга, — отозвалась хозяйка — высокая, статная брюнетка с распущенными по плечам волосами, в длинном темно-синем платье. Видимо, хозяин дома, Ваник Багратович, был поклонником крупных форм, и жена идеально соответствовала его предпочтениям. При этом она отнюдь не казалась толстой, скорее наоборот. — Как вы сразу определили, что это девочка? Все почему-то думают, что пес. — Ну это же сразу видно. Вон какая красавица! — Крячко протянул руку и почесал собаку за ухом. — Вы так смело с ней обращаетесь? — вскинула угольные брови женщина. — Все даже подойти боятся! Хотя она у нас не кусается. Просто держим для острастки. — Люблю собак. А они это сразу чувствуют, — пояснил Стас. Наверное, своим поведением он сразу расположил к себе женщину, которая хоть и жила в столице, в глубине души оставалась уроженкой Кавказа и с материнским молоком впитала уважение к мужчинам, к тому же представителям власти, да еще при высоком звании. — Меня зовут Ануш, — сказала она. — Вы насчет Вероники, да? Мама ее уже звонила. Проходите в дом, я сейчас скажу Иде. Крячко прошел в прихожую и стал снимать ботинки. Ступив на пол, моментально ощутил приятную прохладу и тут же понял, почему: полы и стены в доме были мраморными. В этом что-то есть, по крайней мере, в летнюю жару очень удобно. Ануш тем временем поднялась наверх по винтовой лестнице, и Станислав, оставшись один, огляделся. Он находился в просторном холле. В центре располагался стол с витыми ножками, над которым висела тяжелая люстра, больше подходящая, на его взгляд, для театра: массивная, матовая, с медными ангелочками по краям, дующими в рожки. Вокруг стояли дорогие резные стулья, словно из дворца, а поодаль — белый кожаный диван и такие же кресла. Все вокруг было украшено шкурами: на полу — огромная белая медвежья, на стенах — каких-то зверьков поменьше, были даже чучела песцов, шакалов и еще бог знает кого. Пространство между первым и вторым этажом занимала гигантских размеров шкура бурого медведя. Внезапно послышались звуки музыки, и Крячко невольно вздрогнул. Потом, присмотревшись, понял, что это звонит телефон, стоявший на высокой тумбочке. Вглядевшись, Стас невольно усмехнулся — телефонный аппарат сам по себе являл оригинальное зрелище: покрытый позолотой корпус цилиндрической формы, на котором сверху горизонтально лежала трубка, а концы ее двумя грушами свисали вниз. Выполнен он был под старину — так же, как и многие предметы в помещении, например буфет, украшенный мелкой искусной резьбой. Буфет Станиславу, кстати, понравился. «На дачу бы такой неплохо», — мелькнуло у него в голове. По углам были расставлены высокие вазы, а также какие-то скульптуры, выполненные из смеси камня и ярко-желтого металла. На стенах — картины, кинжалы в ножнах и огромная плазменная панель. И все это эклектичное великолепие, барская пышность, хаотичное сочетание древности и современности буквально вопило о богатстве хозяев. Однако сама Ануш Андроникян держалась очень просто и естественно и, в отличие от Натальи Крайновой, ни словом, ни намеком не давала понять Крячко, что их семья относится к привилегированному классу. На лестнице послышались голоса, затем шаги, и Ануш, перегнувшись через перила, произнесла извиняющимся тоном: — Простите, вы не могли бы подняться сюда? Крячко послушно пошел наверх. — Пройдемте к ней в комнату. Никак не хочет спускаться, — с виноватым видом развела руками Ануш и добавила: — Она как раз занимается, к экзамену готовится. Стас молча пожал плечами. Подобными штучками его было не пронять, и он спокойно проследовал за Ануш к одной из дверей. Хозяйка открыла ее и пропустила его вперед. Крячко вошел и увидел сидевшую к нему спиной девочку. При его появлении она даже не повернула головы, сосредоточенно водя длинными пальцами по широкому экрану белого переливающегося айфона. Видимо, это и была Ида Андроникян. — Ида! — позвала Ануш. Девочка не отреагировала, и Крячко заметил, что в ушах у нее тонкие наушники. — Анаида! — громче и требовательней повторила мать. — Ну чего? — недовольно отозвалась та. — К тебе пришли! — Я занимаюсь. — К тебе пришли! Из полиции! Девочка в ответ лишь пробурчала что-то невнятное. Тут терпение матери лопнуло, и она решительно шагнула вперед, выдернула из ушей дочери наушники и заговорила по-армянски, эмоционально и громко. Ида пыталась что-то возражать, но довольно вяло, и в конце несколько раз проговорила: «Лав! Лав! Лав!» Крячко, отродясь не являвшийся полиглотом, но имевший довольно много знакомых среди армян, понял, что Ида уступает матери и соглашается на беседу. Ануш схватила наушники и сунула их в карман платья, после чего обернулась к Крячко: — Проходите, проходите в комнату. Ида Андроникян сидела в компьютерном кресле перед столом, и Станислав устроился на диване возле нее. Мать осталась стоять и уходить не собиралась, всем своим видом выражая, что намерена контролировать процесс беседы, причем контроль в первую очередь адресован дочери, а не сыщику. Крячко не считал это удачной идеей, однако напрямую возражать не стал, решив сориентироваться по ходу дела.