Он театрально прижимает руку к сердцу, продолжая удерживать мое запястье. - Это абсолютная правда. Без тебя я проиграю, малышка. Я испускаю весьма преувеличенный смешок, вытаскиваю руку из его хватки и пальцами прикасаюсь к основанию шеи. - Ты что, снова читаешь справочник по дешевым пикаперским приемчикам? Мне казалось, что я запретила тебе это делать. - Удивительно, но тяжесть в груди отпускает. Даже в детстве, находясь рядом с Мишей, я чувствовала себя совершенно другим человеком: сильной, счастливой, невесомой, казалось, что нет ничего невозможного. Поэтому отъезд в Вегас без него ужасен. - Да, но я успел их запомнить. - Он отодвигается и встает. Затем подмигивает мне. – Пойдем со мной, милашка. - Следи за словами, мистер. Ты знаешь, мне не нравится, когда меня так называют. - Я тыкаю в него пальцем. Его губы изгибаются, стараясь сдержать улыбку. - Я перестану называть тебя так на сегодняшний вечер, если ты пообещаешь пойти со мной. С ним бесполезно спорить. Да, в общем-то, он и выиграл спор в тот самый момент, как только его затеял. Я всегда уступаю ему и иду с ним, потому что он заставляет меня чувствовать себя в пятьдесят раз лучше, даже в окружении толпы людей. Кроме того, я ужасно хочу свободы от своего дома, так что надо брать то, что дают. - Эта психованная будет там? - Спрашиваю я, раскачивая ногами на краю кровати и опуская их на пол. - Ты говоришь о Трикси? - Поправляет он меня, потешаясь. - А что? Будешь ревновать? - Не льсти себе. - Морщу я нос. В прошлые выходные Трикси была очередным развлечением Миши. И хотя я привыкла к его случайным интрижкам с тех пор, как пару лет назад она стал их заводить, они все еще меня раздражают. Но я никогда не признаюсь в том, что хочу, чтобы Миша был только моим, как бы эгоистично это не звучало. Он все, что у меня есть, и... Ну, я чувствую себя потерянной без него. - Ты в этом уверена? На днях ты вела себя стервозно по отношению к Трикси. - Он выгибает бровь, что меня выводит из себя. Похоже, он намекает на что-то, что мне не нравится. А это совсем не так. Ну, может быть... Не уверена. Боже, я ни в чем не уверена, когда дело касается его. - Да, уверена. - Я протягиваю руку и через рубашку щипаю его сосок. - Когда-нибудь твоя голова станет такой большой, что ты больше не сможешь ее просунуть через мое окно. - Тебе лучше поостеречься, иначе однажды отвечу тебе тем же. - Усмехается он, потирая ущипленный сосок. Я резко скрещиваю руки на груди, не сомневаясь в его намерениях. - Ладно, вот как мы поступим. Я пойду с тобой, но при условии, что ты завяжешь со своими пошлыми шуточками, называя меня милашкой, и вернешься домой со мной. И по дороге мы должны хотя бы заглянуть на вечеринку. - Я согласен с последними тремя, но первый пункт полностью выше моих сил. - Он усмехается, указывая на свой рот. - Эта штука не фильтрует слова. - Прекрасно, - сдаюсь я. - Но попытайся сбавить обороты, если сможешь. Кивнув, он наклоняется и целует меня в щеку. - Спасибо, что поедешь со мной, мила ... красавица, - шепчет он, и его дыхание опаляет мою кожу. Бабочки. Бабочки. Бабочки. Я борюсь с желанием задрожать в то время, как он поднимается и направляется к окну. - Встретимся внизу после того, как ты переоденешься. - И зачем мне переодеваться? Я и так одета абсолютно нормально. - Морщусь я. Он так сильно кусает свою нижнюю губу, что кожа вокруг его рта белеет. Затем его взгляд устремляется на мою грудь. - Хм, тебе не обязательно переодеваться, но подумать об этом стоит. - Он проводит рукой по рту, небрежно оттягивая кожу, словно испытывает напряжение. - Или, по крайней мере, подумай о том, чтобы надеть ... лифчик. - Он поспешно поворачивается ко мне спиной и просовывает ногу в окно, намереваясь выбраться наружу. Мой взгляд опускается на грудь, и глаза широко распахиваются. Я совершенно забыла, что утром, когда мама, находясь в панике из-за фото, разбудила меня, я лишь натянула первую попавшуюся вещь и не стала надевать лифчик. И прямо сейчас, из-за легкого ветерка в комнате, мои соски торчат и проступают сквозь ткань рубашки. И, скорее всего, они находились в таком состоянии на протяжении всего нашего разговора с Мишей. Как только Миша выскальзывает из моей комнаты и оказывается на ветке дерева, слышу, как он разряжается смехом. Вскакиваю с кровати, одной рукой прикрывая грудь, хватаю подушку и широким шагом направляюсь к окну. Швыряю в него подушкой, которая попадает ему прямиком в спину, а затем падает на траву. Его смех усиливается, когда он поворачивается и кладет руки на подоконник, просовывая голову внутрь и смотрит на меня. - Ты такая милашка, когда смущаешься, - усмехаясь, произносит он. Скрестив руки на груди, я прищуриваю глаза. - Я не смущена. - Твои покрасневшие щеки говорят об обратном. - Он всасывает кольцо на губе, и я подготавливаю себя к предстоящим намекам. - Тебе не стоит смущаться. То, что я видел, было милым. Гораздо лучше, чем все, что я видел раньше. От потрясения у меня раскрывается рот. - И я думаю, что в душе тебе понравилось, что я смотрел, - нагло добавляет он. - В противном случае ты бы уже мне вмазала, как обычно и поступаешь с любым парнем, комментирующий твои сиськи. Моя челюсть чуть ли не отвисает до колен. Прежде чем успеваю опровергнуть его домысел, он подмигивает мне и спешит прочь от окна, балансируя на ветке дерева. - Ты такой дурак. - Кричу ему вслед. - Мне не понравилось, что ты смотрел. Нисколечко. - Хотя бабочки в животе утверждают об обратном. - Чтобы переварить это, убеждай себя и дальше. - И прежде чем соскочить с дерева, на его губах высвечивается еще одна улыбка. Разочарованно вздохнув, я возвращаюсь к кровати и плюхаюсь на неё, злясь на себя за то, что Миша прав. Будь на его месте кто-то другой, другой парень, и скажи он что-то подобное, я тут же заехала бы ему в челюсть. Но с Мишей... часть меня млела от его щекотливых шуточек, что-то изменилось с тех пор, как мы стали подростками, с тех пор, как он заметил, что у меня есть грудь. Тем не менее, я знаю, что это лишь дружба, да, мы кокетничаем, но ничего более, и это не перерастет в нечто иное. Перейди мы эту черту, это означало бы, что нашей дружбе придет конец, а я не могла потерять его. Никогда. Может именно поэтому у меня никогда не было парня, я не готова была настолько быть привязана к кому-то. Да уж, есть над чем поразмыслить. Я никогда не переходила на следующий уровень в отношениях. Я просто не понимала всех этих прикосновений. Объятий. Поцелуев. Чего бы там ни было. Это всегда вызывало во мне больше чувство неловкости, чем возбуждения. Единственный человек, от чьих прикосновений я чувствовала себя комфортно - был Миша. Через несколько минут я вытаскиваю свою задницу из постели, надеваю бюстгальтер и белую футболку, после натягиваю кожаную куртку, хоть она и теплая, я все равно застегиваю ее, так я смогу быть уверена, что всю ночь ко мне никто не будет клеиться. Затянув свои каштановые волосы в хвост и подведя глаза, подчеркивая их изумрудный цвет, я надеваю свои ботинки-гриндерс и лишь после спускаюсь вниз по лестнице. К тому времени, как я поворачиваю в сторону кухни, отец уже проснулся и роется в своем тайнике в шкафу над холодильником. Его редеющие волосы находятся в беспорядке, клетчатая куртка и грязные джинсы пахнут ликером и сигаретным дымом. - Ты видела мою бутылку Джека Дэниелса? - Спрашивает он, его речь звучит невнятно, и, пошатываясь, он старается удержаться на ногах. Но, в конце концов, споткнувшись о шнурки, ударяется головой об угол шкафа. - Черт, - ругается он, потирая голову. - Как-то больно. Я разворачиваюсь и покидаю помещение, выходя через парадную дверь, не обращая внимание на его проблему. Но оставлять его жаждущим алкоголь всегда было плохой идеей. - Так, давай посмотрим, смогу ли я его найти, - говорю я ему, осторожно отталкивая его с дороги, двигаясь к стойке. Через несколько секунд я нахожу бутылку прямо там, на средней полке, среди остальных бутылок спиртного. - Вот и она. - Я отдаю ее ему, чувствуя себя немного виноватой, потакая его пристрастию. Но мне также известно, что произойдет, если не отдам: безумие, хаос и много воплей, рыданий и разбитых вещей, которые мне убирать утром. Он выхватывает бутылку из моей руки и размахивает ею, тараща глаза на янтарную жидкость сквозь стекло. - Там почти ничего нет, - бормочет он. - Иди купи мне еще. - На автозаправке мне больше не продадут, - говорю я ему, готовая убраться отсюда к чертям собачим. - Парень, который продавал алкоголь несовершеннолетним, был арестован, и больше там не работает. - Что за глупость. И что, черт возьми, мне теперь делать? - Он злится, бросая взгляд на бутылку в руке. - Ты мог бы оставаться трезвым на выходные, - робко советую я. - В понедельник легче перенесешь похмелье. Когда он смотрит на меня налитыми кровью глазами, я невольно отшатываюсь. - Прекрасно. - Он хлопает бутылкой по столу. - Сам достану. - Пап, не думаю, что тебе стоит куда-либо идти в таком состоянии. Он машет мне рукой и застегивает куртку, абсолютно не обращая внимания на жару снаружи. - Вернусь в пять. Присматривай за матерью. - Пап, я собираюсь ух... Он выходит из дома, хлопая дверью. Я тяжело вздыхаю, после чего пишу сообщение Мише. Я: Немного задержусь. Отцу нужно кое-куда сходить Миша: ОК, я тебя подожду. Я: Не стоит... Тебе лучше пойти без меня. Миша: Не хочу. Частичку меня распирает от радости, я так жажду сбежать с ним, пусть даже довольно эгоистично заставлять его ждать меня. Я: Ладно. Увидимся позже. Я засовываю телефон в карман и облокачиваюсь на кухонный прилавок, наблюдая за дверью в ожидании возвращения отца. Спустя тридцать минут я опускаюсь на стул. И, вращая бутылку водки в руке, наблюдаю через окно за тем, как садится солнце и тускнеет земля. Я жду. Жду. Жду.