– Это у Балтийского моря? – продолжила спокойным уже голосом Гелла. Она наконец-то открыла глаза. Лицо не передавало никаких эмоций. Красивая, слегка смуглая кожа, ярко выраженный нос, который придавал всему образу аутентичности. Лишь карие глаза, как два крепких эспрессо, смотрели куда-то в глубину Эллы. Будоражили изнутри, словно она выпила десять чашек бодрящего напитка залпом. – Да-а-а, – еле выдавила из себя Элла. Она удивилась такими познаниями балийской ведуньи. Вдруг стало совершенно не важно, что у Балтийского моря расположена не одна Литва, а ещё куча других стран. Странная на первый взгляд шаманка уже стала для неё родным человеком. – Ты приехала на остров одна? – спросила Гелла, смахнув рукой что-то невидимое перед лицом, и её глаза перестали казаться такими бездонными. – Да, – уже более чётко ответила Элла, при этом не смогла сдержать печальный вздох. Хоть и прошло, как ей казалось, достаточно времени, да и отношения с Сёмой себя изжили уже давным-давно, но ей всё ещё обидно, и тяжело на душе. Не покидало то самое неприятное чувство, что ты наступила в дерьмо и теперь не знаешь, где почистить обувь. – Ты сильная, – сказала ведунья, как будто прочитав печальные мысли своей собеседницы, и протянула ладонь. – Не спеши стряхивать с себя то, что сможет стать хорошим удобрение для будущих плодов в твоей жизни. Пошли, я тебе кое-что покажу. Вывела на задний двор своего жилища. Дом Геллы сильно отличался от других хижин в поселении. Скорее, больше походил на просторную двухэтажную виллу. Пройдя через просторный холл, они очутились в левом крыле, где не было ни намёка на шаманскую атрибутику. Весь интерьер, на удивление европейский, выполнен в светлых тонах в сочетании с деревом. Из привычного интерьера выбивалась лишь лежащая на полу длинная циновка, сплетённая так криво, что ступая на неё босой ногой, казалось, будто идёшь по каменистому пляжу. «Момент очищения», – пролетела ироничная мысль в голове у Эллы. Выйдя во внутренний двор, который больше походил на огромную террасу, врезанную в густую чащу джунглей. Девушка остолбенела от окружающей красоты, буйства красок. Казалось, что она находится в волшебной сказке. Где-то шумел водопад, с другой стороны слышны звуки обезьян. Внезапно над головой пролетел огромный попугай, издавая свои ни на что не похожие крики. – Как тут красиво, – выдавила хоть какую-то связную фразу «белоснежка». – Да-а-а-а, – протяжно поддержала Гелла. – Это мой оазис спокойствия. – Спокойствия? – переспросила недоумевая девушка. – А разве это не так? Здесь я буду тебя учить. – Учить? Меня? В голове начали летать вопросы. «Почему? Как? Зачем?» Ей не хотелось спорить с ведуньей и тем более обидеть её, но к своим тридцати с хвостиком Элла считала, что никто не вправе её учить. – И лечить, – добавила, криво усмехнувшись, ведунья, подталкивая Эллу на центр террасы. – Садись, у нас с тобой долгий путь. Ты должна пройти полный круг трансформаций. – А если я не хочу трансформироваться? Может, меня всё, устраивает? – съязвила девушка, нервно поправляя белые и тонкие, как вата, волосы. Пытаясь выдернуть свою руку из цепкой костлявой ладони. Попытка не увенчалась успехом, а Гелла как ни в чём не бывало села на пол в позу лотоса. «Белоснежке» пришлось последовать её примеру. – Очистив своё пространство. Свою душу и тело. Только тогда ты обретёшь покой. И будешь готова к новому этапу. Прими тот дар, который на тебя снисходит, – сказала шаманка и наконец разжала ладонь. Она снова долго рассматривала девушку и водила взглядом по телу, словно рисуя в воздухе силуэт. Наконец глаза шаманки и Эллы встретились. – Ты не такая, как многие, кто приходят ко мне за помощью. Есть в тебе что-то нераскрытое. Тайное. Что является твоей силой, и чего ты сама боишься. По телу «белоснежки» прокатилась мощная волна мурашек. Странные и на первый взгляд простые слова Геллы били в самую глубину души. По щекам покатились крупные капли. Элла сидела неподвижно, не хныкала, не пыталась остановить поток бесконтрольных слёз. Ей почему-то в этот момент стало так хорошо. Как в детстве. Когда можно плакать навзрыд, упасть, прижавшись к маминым коленям, укрывшись её фартуком от всего мира. С этого момента ведунья и Элла стали неразлучны. Гелла передавала своей ученице разного рода знания. Объясняя, что роль «белоснежки» не ограничивается только материнством, она может стать поддержкой или объектом вдохновение для всех тех, кого она повстречает на своём пути. Рассказывала, что женщина играет огромную роль в жизни любого человека. Как она нужна не только мужчинам, но и другим женщинам и детям. Поэтому в ход шло всё – готовка, спорт, различные дыхательные практики, игры. Гелла делилась секретами красоты и молодости. А в этом она знала толк, так как в свои пятьдесят выглядела как сорокалетняя женщина. Не обошлось и без познаний в интимных практиках, причём без мужчин. Краснея и хихикая, Элла с каждым днём всё больше углублялась в познания себя. Своего тела. Узнавала, как достичь яркого сексуального блаженства и одновременно укрепить своё здоровье. Они разрисовывали друг друга. Пели песни на неведомом Элле языке. Танцевали, выражая внутренние эмоции на берегу океана. Проживая их вновь и вновь, разрешая им выйти наружу, оставляя тело. Глава 3. Разговор о мужских яйцах – Чёрт ни одной приличной чашки. С этими мужиками всегда так! Попьют и побросают всё в раковину. А то что рядом посудомойка, они даже не подумают. Сейчас сложим всё в мою помощницу, она быстренько сполоснёт, а мы с тобой, то есть я, на балкончике покурим, – бухтела себе под нос Марго. Она хлопала по карманам растянутой кофты крупной вязки в поисках сигарет. Тучная женщина крутилась юлой по крошечной кухне. Набок свисал неопрятный пучок, а в чёрные как смоль волосы кое-как были воткнуты очки в черепашьей оправе. На стуле, подобрав под себя ноги, слегка всхлипывая, сидела Элла. В голове как перекати-поле слонялся спутанный комок мыслей. Одни звали её в дорогу, другие просили оставаться дома и продолжать налаживать отношения с Сёмой. А в глубине души хотелось напиться так, чтобы, поборов страх высоты, встать на каком-нибудь холме и орать что есть мочи. Пока голос не сорвётся в кашель. Но это лишь мечты. Мозг же по обыкновению хотел рациональных обдуманных действий, но их, увы, не было. Подруги вышли на узенький балкончик наполовину забитый старой, никому не нужной утварью. Очевидно, об этих вещах давно забыли, а выбросить… Выбросить жалко. Поэтому их сгребли в кучу, образовав отличное место для курилки. – Понимаешь, Сёма в принципе неплохой мужик, – затягивая сигарету и с наслаждением выпуская дым, сказала Марго. Короткие пухлые пальцы разминали сигаретный фильтр, тем самым помогая владелице сосредоточиться. – You think so5? – скептически скривив рожу, взглянула на подругу Элла. На улице было холодно, и она предусмотрительно завернулась в плед. Зная, что слово «покурить» значит не одну сигаретку, а полпачки. – Think, think6, – скривилось в ухмылке корпулентная девушка. – Ну посуди сама. Не гулящий. Он же с работы через магазин домой идёт? – Ага, к своему компьютеру, – обиженно отвела глаза и выпятила нижнюю губу подруга. – Вот видишь, тут ключевое слово «домой», – слегка заговорщически прищурившись, шепнула Марго. – Вспомни моего Жорку. Так это невозможно было. Отпустишь за молоком – вернётся на следующий день с амбре, что мухи дохнут, и с замороженной курицей под мышкой. «Извини, дорогая, молока не было», – икнув, передразнила она своего бывшего. – Ну хорошо, а Лёнчик? Он ведь другой, – не желая в сотый раз слушать воспоминания о бывших похождениях на любовном фронте, возразила Элла. Понимая, что на Жорке обычно разговор не останавливался, а перебирать всех не хотелось. – Сравнила жопу с пальцем. Лёнчик! Это, по сути, награда за все мои прегрешения, – вздохнув с ухмылкой, начала Марго. – Понимаешь, мы с тобой росли немного в разных песочницах. Если для тебя было нормально встречаться с молодым человеком без малейшего намёка на свадьбу. И твоя родня это принимала, не настаивала, чтобы вы как-то обозначили свой статус. Это одно. А вот моя Лорик, – так за глаза Марго ласково называла мать, – уже бы давно выклевала мне всё темечко с вопросами, когда свадьба. Поэтому мне приходилось перебирать партнёров намного быстрее. Не могу сказать, что я выбрала самого лучшего, но у него хотя бы хватило на меня смелости, – она заржала и легонько пихнула подругу локтем в бок. Эллу всегда поражали кавалеры, которых себе подбирала Марго. Они были все настолько диаметрально разные: по возрасту, по типажу, харизме, вероисповеданию, даже по сексуальной ориентации. Впрочем, последний стал хорошим другом и нередко присоединялся к их девичьим посиделкам. Как появился Лёнчик, не понимал никто. Это была бледная моль рядом с пылающей страстью женщиной. Которая в его присутствии вмиг становилась лапушкой. Умудряясь сладко петь, а не говорить, при всей своей хабалистой натуре. Чудеса да и только. – Лёнчик появился тогда, когда я уже упала на самое дно. И даже не надеялась, что снизу мне ещё кто-то постучит. Уверена, что где-то в глубине у него есть «яйца», ведь он осмелился взять в жёны меня с двумя джигитами на руках. Переехать из Питера в эту маленькую квартиру на первом этаже не самого лучшего района Вильнюса. Воспитывает детей и меня и ещё умудряется писать книжки. Это же фантастика. «М-м-м-да, – подумала про себя её подруга. – Оказывается, как под совершенно разным углом можно видеть ту же самую ситуацию?! Мы с девочками считали Лёнчика своего рода тютей и трутнем. Ну приехал из Питера, ну стал жить с ней. Денег он никаких не приносил, мозг так же выедал ложечкой, как и Лорик. Ну штаны дома ходят, да ещё и место в этой крошечной двушке занимают. Б-р-р-р», – поёжилась, но ничего не сказала Элла. – Холодно. Эх, Сёма, конечно, промахнулся, мог бы хотя бы колечко из проводов скрутить на скорую руку. Скрутил да и сделал тебе предложение, – посетовала Марго, докурив очередную сигарету, и нервно скомкала бычок в пепельнице. – Хватит мёрзнуть, пошли пить чай. Эх, Сёма. С балкона попали в небольшую комнатушку, до потолка забитую полками. Книги на них хранились вперемешку с журналами и газетными вырезками, сложенными в разноцветные папки. К одной из таких стен прижимался диван. Раскладной, на котором, по-видимому, спали Марго и Лёнчик. Миниатюрная двушка не предполагала как таковой спальни. Вторая комната приспособлена под детскую для близнецов. Марго часто называла её порталом в ад. Дверь в комнату была обклеена разными картинками и надписями. Особенно отчётливо читалась «не входить, убьёт». Коридор тянулся через всю квартиру. Со стены гроздьями свисала верхняя одежда разных сезонов. На полу в несколько рядов полки для обуви. Дверцы антресолей слегка приоткрыты, готовые в любой момент плюнуть в проходящего какой-нибудь литературой. Элла постаралась быстренько проскочить под антресолью, чтобы на её больную голову не свалился ещё томик Ницше. На кухне уже пять минут пиликала благим матом посудомойка. Несмотря на всю нелюбовь Марго к готовке, кухня в этой квартире была самым уютным местом. Чистая, светлая, в углу удобный мягкий уголок, куда тут же уселась Элла. – Чего ты сама хочешь? – раскладывая вымытую посуду по шкафчикам, спросила Марго. – Я пока не знаю. Можно было бы сказать, что большой и чистой любви. Но, наверное, это прозвучит очень наивно. – Элла ковыряла пальцем остатки прилипшей к столу пищи. – Ты уверена, что с Сёмой всё кончено? Что ты точно не дашь ему шанс всё исправить? Надо сказать, что долгое время в их компашке подруг отношения Эллы и Сёмы являлись эталоном верности, красоты и всего самого-самого, о чём писали в книжках. С пометкой «как надо». А теперь это длинноногое «надо» сидело у Марго на кухне, свернувшись калачиком, и рассказывало о том, что все эти годы она, оказывается, была несчастна. – Понимаешь, я с ним не я. Я не любима, обо мне не заботятся. Я не чувствую с ним лёгкости. – Элла пыталась словами объяснить, что происходит внутри. – Может, он просто вырос, а ты нет? Ты не рассматривала такой вариант? – сказала Марго, бросив на собеседницу взгляд училки поверх своих огромных очков. – Ты думаешь? Я как-то об этом не задумывалась, – промямлила страдалица и начала вновь подбирать под себя ноги. – Ну смотри, – сказала подруга, ставя на стол чашки с горячим чаем. – Когда нам было по двадцать, помнишь, я каким-то чудом попала на концерт ДДТ? – Ну, помню. – А ты легла пораньше, так как тебе надо было вставать к первой паре. Потому что препод стоял с секундомером и минуту опоздания приравнивал к прогулу. Я на это забила, а ты не могла и всегда ложилась перед этой парой пораньше спать. – Ну, помню. – Отлично. А помнишь, как я тебя разбудила звонком с концерта? Когда весь зал пел: «Это всё, что останется после меня». Ты потом пару всё-таки проспала и сказала, что это – лучший прогул в твоей жизни. – Да, это было клёво, я не знаю, сколько ты тогда за телефонный счёт отдала, но эти воспоминания на всю жизнь. – Не важно, а теперь натяни эту ситуацию на наши реалии. У тебя мужчина, допустим, даже дети. Утром на работу, а твоя безбашенная подруга звонит тебе с песней с концерта, да ещё и подпевает пьяным голосом. – Ну-у-у-у-у? – Что «ну-у»? Да меня если разбуди такой хернёй, я бы через трубку убила бы. – Ну, Сёма мне так никогда не звонил, – поканючила Элла, слегка дёргая нижней губой. – Сёма взрослый мужик, у которого есть женщина. Ему не нужны сюси-пуси и разговоры под луной. Он ночью любит спать и, наверное, с тобой в обнимку. Да! Дурак, что не сделал предложение! Но может, он сейчас всё поймёт? – Может, может. Если бы я была к нему ещё более терпимая, то наши отношения сложились бы по-другому, но это, наверное, была бы не я, – потупив взор, пробубнила под нос Элла. – Но мне это уже не нужно. Мне кажется, мы с ним слишком разные и слишком отдалились друг от друга. Мне надоело интересоваться его песнями, смотреть, что интересно ему, одеваться в косуху или этот ужасный кожаный чёрный плащ и мартинсы. Я в нём похожа на смерть, только косы в руках не хватает. Элла, всхлипывая всё сильнее, говорила и говорила, продолжая таращиться в пол. Из неё нескончаемым потоком лилась накопившаяся за годы боль. Всё то, о чём она не то что кому-то говорить, даже сама себе признаться боялась. – Он не интересуется ни моими делами, ни странами, где я хочу побывать. Еда только вкусная, которая ему нравится, и он каждый раз подчёркивает, что я нарезала огурцы не так, как надо… – Подожди. А как надо? – с интересом прервала нарастающую истерику Марго.