Он не затянул пряжку, он сделал иначе. Двумя руками Мёрфи обхватил ремень, и скрестил руки сзади, тем самым своей собственной силой перекрыв мне дыхание. Я не могла открыть рот. Не могла мычать. Он ускорял темп, начиная драть меня. От нехватки воздуха я стала царапать стол. Он насилует меня. Пользуется. — Дыши. — убрав ремень, сказал он. — П-пожалуйста. — закашляла я. — Ты умоляешь меня не душить тебя? Или ты хочешь, чтобы я простил твою провинность? — Прости.. — пропищала я, взявшись за край стола, когда он рывком входил в меня. — Я поняла свою ошибку, перестань! Отпусти. — Мне мало. Ты не кричишь. — дьявол усмехается. Его рука ложится на мою задницу. Я напряглась, когда до меня дошло, что он задумал. Раздвинув ягодицы, Миллер плюнул прямо между них. — Нет! Не надо. — взмолилась я. — Только не это. Большим пальцем он массировал область вокруг заднего прохода. Я задергалась на столе, вырывалась. Но он непоколебим. Своими же резкими движениями я навредила себе. Его палец проскользнул внутрь, а я заорала во всю мощь. — Ебанный рот.. — тяжело дыша матерился Миллер. Мои две дырочки заполнены. Слёзы хлынули из глаз от ноющей боли. — Хватит! — кричу я. — Ты обещал, что не будешь делать мне больно. — Тебе нравится эта боль. Услышь свой внутренний голос. Он не остановился. Продолжил трахать мою киску, одновременно терроризируя анал пальцем. И куда ушли мои слёзы? Почему я больше не хнычу? Из моего рта выходит приглушенный стон. Я начинаю сама двигать задницей, стараясь не сбивать его темп. — Шлюха. — оскорбил он, ударив по ягодице рукой. — Я насильник, а ты течешь! Ненормальная. Стащив меня за ноги со стола, он не колеблясь, уложил моё перевозбужденное тело на спину, и навалился сверху. — Картер, скажи, что любишь меня. — Я. Тебя. Ненавижу. — Тоже сойдёт, главное, что взаимно. Ворвавшись в мой рот, он стал властвовать там языком. Прикусывал нижнюю губу. Но компенсировал свою жестокость нежным поглаживанием рукой по голове, убирал прилипшие волосы с моего мокрого лба. — У нас с тобой стабильность. Происходит какая-то жесть, и мы потом трахаемся. По-нормальному не получается. — улыбнулся он. — Зато теперь я хочу лезть в твои дела почаще. — Ты мазохистка? — А ты садист? — Да. — словно с гордостью ответил Мёрфи. — Я думал, что это всем понятно уже. — Еще раз ты сунешь свой палец мне в задницу, я тебе отрежу его, ты понял? — А член вставить можно? — Миллер! — Картер, не ори на меня! — повысил он голос. — Ты неделю спишь на диване в гостиной. Я все сказала. С Фрэнком. Он будет счастлив нассать на тебя. — Как мило. Глава 56. Мужские проблемы Миллер Укутавшись в плед, она свернулась в клубок и тихо сопела. Эми не догадывалась, какие теперь проблемы возникли у меня из-за её появления. Глядя на спящую девочку, я вспоминал её слова. Убей меня. Ударь, если хочешь. Она играется со мной, ходит по острому лезвию, босиком пробегается по разбитому стеклу. И она не задумывается о том, что произносит. Точнее не понимает, кому она это предлагает. Из сотни убитых мною девушек, в моей памяти остался только её отпечаток, как автограф от воодушевленной музы. Только она искренне смогла попросить о смерти. Что её так сломило? Похищение? Я? Обычно люди отождествляют себя исключительно с действием : стремятся забыть о смерти, точнее о своём страхе перед ней. Погоня за новыми достижениями, впечатлениями, помогает уйти от печальных мыслей. Убегать бесполезно! Страх будет нарастать, давить до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. А как посмотришь - поймёшь, что страшного ничего нет. Ошибка моих жертв была в том, что они боялись взглянуть. Но я смотрел в ее бесстрашные глаза, полные разочарования в этом бесполезном мире, они были наполнены болью, но никак не слезами. Холодные, отчуждённые. И эти глаза искали во мне помощь, не пытались разглядеть что-то иное, будто умоляли сделать это быстро, не раздумывая. Мое сердце, запертое на несколько замков, со скрипом срывало эти оковы и трепетно начинало оживляться. Я не видел в ней надежды, той самой последней степени отчаяния, этой фальшивой эмоции, которая завязывает людские души в узлы, она кажется и не думала о ней. А я с каждой секундной терял рассудок. Поэтому притягивал её к себе, вдыхая аромат волос. Целовал как в последний раз, наслаждался ею, чувствуя на своих губах слёзы Эми. Она плакала. Дрожала в моих объятиях. «Я испугалась за тебя.» — слова, которые мурашками прошлись по моей коже, впитываясь в неё, а далее протекали по венам, сливаясь с кровью, приближаясь к сердцу. Слова, растопившие лёд. На неё невозможно злиться. — Почему не спишь? — жмуриться она от солнечного света. — А, точно, я забыла. Ты же встаешь ровно в 5:55. — Тебя ждать замучаешься, пока ты проснешься. — Стоп.. — Эми надавила руками на мою грудь, толкая с кровати. — Я где сказала тебе спать? В гостиной. А ты что тут забыл? Пошёл вон отсюда, я до сих пор злюсь на тебя. — она укрылась пледом, занырнув под него вместе с головой. — Злишься? Хорошо, тогда придется выбросить этот шикарнейший букет. Ой, как жаль.. В углу комнаты на полу, прямо за мной стояла стеклянная ваза, заполненная её любимыми ромашками. Услышав про букет, она вынырнула из пледа, устремив свой взор на меня. А я изымал цветы из вазы, делая вид, что и впрямь собираюсь пойти и выбросить их. — Верни их обратно. — шепчет Эми. — Что сделать? — насмешливо переспрашиваю я. — Говорю, цветы мои отдай. Эмили подползла к краю кровати, потянув ручки ко мне. Точнее к букету. Я не двигаюсь, прячу ромашки за спиной. — Я же отберу. — угрожает она. — И это мне говорит растрепанный домовёнок? — Всё, встаю. Я закивал головой, ожидая настоящую битву. С такой уверенностью она собиралась встать, но запуталась в пледе. Завыв от бессилия и взбесившись, Эмили стала как юла крутиться по кровати, трепала этот чёртов пред. Меня пробирает на смех, она так отчаянно боролась с какой-то тряпкой, что устала и сдалась. Раскинула руки в стороны и вытащила язык изо рта, имитировав своё поражение. — Победа все равно за тобой. — говорю я, вручая заслуженную награду. — Спасибо. — получаю легкий поцелуй в щёчку, от которого всё моё нутро трепещет от радости. — Там внутри записка, как прочтешь её - дай знать. Из комнаты я вышел так, словно по мне кувалдой колотили. Тяжело. Мне тяжело.