Встал с земли, и набросился на них. — Она жива, чёрт возьми! Моя Эми жива! — я накинулся так, что они не удержались и упали на землю. — Вы ещё на нашей свадьбе погуляете! — от переизбытка чувств я расцеловал щеки парней. — Миллер! Ты как псина! — засмеялся Рик. — А мне нравится, продолжай. — залился смехом Майкл. Все присутствующие люди с шоком смотрели на нас. — Извините. — серьезным голосом сказал я, вставая с земли. — Очень жаль, что девушка мертва, но я рад, что это не моя девушка. — я снова заулыбался, как идиот. — Иди домой, Миллер, проспись. Помятый ты какой-то. — посоветовал старший следователь, работающий в моей юридической компании. — Всем премия! — заорал я, чтобы все услышали. — Поняли? Выпишу всем премию! Вы меня счастливым сделали. — Боже, уведите его. — детектив закрыл лицо руками, но не смог сдержать улыбку. — Люблю. Целую. Обнимаю. — продолжал я. — Всё, они поняли, что ты умеешь быть добрым, поехали отсюда. — пихал меня Майкл. Я сел в машину, достал пачку сигарет из кармана и закурил в салоне. — О’кей. А дальше что? — Рик умеет испортить настроение. — Есть у меня один план, дома расскажу. Мы поиздеваемся над ублюдком так, что он будет умолять остановиться. — в моих глазах зажегся огонек мести. — Это Тима, я уверен. Больше некому. Подстроил специально, хочет мне больно сделать.. Уродец. Больше я не прощу того, кто тронул моё. Никогда больше. И не послушаю даже Эми, если она попытается меня остановить. Глава 44. Новое имя, новая я Бородач остановил машину возле аэропорта, Тима достал из своего портфеля два паспорта, протянул их мужчине и с довольным лицом включил камеру на телефоне. — Улыбнись, малышка. — он направил камеру на нас двоих. Я отвернулась, чтобы не быть запечатленной на фото с ним. — Хорошо, не хочешь фотографироваться, значит будем без фоток. Я молчала, лишь глазами следила, в какой карман он кладет телефон. — Ты же помнишь, что одно твоё слово в аэропорту и самолёте и ты будешь смотреть на смерть своей подруги? — подонок, решил напомнить мне о моей беспомощности. — Помню. — Проверим. Выходи. Людей достаточно много. Я могу намекнуть, что меня держат в заложниках и помощь тут же придет. Я откинула мысль, что выходом из моего рабства может стать лишь одно громкое слово «помогите» на весь аэропорт. Каким знаком показать? Чёрт.. Тима жёстко держит мою руку, мы подходим к регистрации, где уже стоит бородач и держит паспорта. — Лина, у вас есть багаж? — спросила девушка, а я стояла с опущенной головой. — Лина? Бородач слегка подтолкнул меня. — Тебе вопрос задали, малышка. — наиграно улыбался Тима. Лина - это моё имя? Так он захотел назвать свою рабыню? Именно рабыню, иначе я не могу себя сейчас назвать. Увозят, придумывают новое имя, а дальше что? Боюсь представить. Я стояла спиной к бородачу, а девушка смотрела прямо мне в глаза. Я раскрываю рот и словно немая, беззвучно произношу «помогите». Она уставилась на меня, явно не понимая, что я делаю. Я заменила слово на «сос». Тима увидел шевеление моего рта и одёрнул мою руку, приблизившись к моему уху. — Последнее предупреждение. Я не стану терпеть твой ебучий характер. А теперь ответь ей нормально, иначе я отведу тебя в туалет и буду показывать видео. — прошептал он через улыбку. — У меня нет багажа. — ответила я девушке. — Горло болит, не могла громко сказать. — придумала я первое попавшееся на ум. — Понимаю, тоже болею. — что она понимает вообще? Не могла понять, что я прошу о помощи. Что она понимает? Ничего. Паспорта с билетами внутри вручили нам в руки и мы направились втроём на посадку. — Мне в туалет надо. — всё же не теряю я попытку бегства. — Нет. — резко отказал Тима. — Мне очень нужно. — Нет. Сходишь на борту самолёта вместе со мной. — Уже перехотелось. — цокнула я. Он глаз с меня не сводит. Боится в тюрьму залететь за похищение человека. Лучше бы он так Миллера боялся, тот точно придумал, как расправится с ним. Или нет? Может я строю ложные надежды на спасение и меня никто не ищет? Я села возле окна, а Тима рядом со мной. Мои джинсы ещё даже не высохли после реки, я чувствую, как они прилипают к ногам. Об обуви и говорить не стоит, я шла, а кроссовки хлюпали. Если не присматриваться к моему внешнему виду, можно подумать, что я просто девочка из бедной семьи. Но.. рядом со мной парень, который одет с иголочки, у которого одна куртка стоит дороже, чем вся моя одежда вместе взятая. Тогда почему никого не смутило это? Я выстраивала испуганное лицо в самом аэропорту и продолжаю делать это сейчас на борту самолета. Почему никто не замечает, что девушка может быть в опасности? — В какую страну мы летим? — спрашиваю я, не поворачиваясь в его сторону. — А тебе ли не всё равно? — вопросом на вопрос, разумно. — То есть, ты не собираешься отвечать? — провернув голову на него, я встретилась с его взглядом. То ли серые, то ли бледно-голубые глаза смотрели на меня, как на вещь. Тима всего лишь забрал то, что захотел, но он ещё не понял, что счастье ему это не принесёт. — Тим? Куда летим? Он протянул мне мой новый паспорт, внутри которого лежал билет. Я открыла начальные страницы паспорта, прочла имя. Лина. Другое имя, другая я. Стану хуже. Буду той, в которой нет жалости и сострадания. Лина найдет выход как вытащить меня из рабства, спасёт задницу Эми и вернёт её первоначальному хозяину моего сердца. Моё настоящее имя не должно оскверниться, не должно быть испачкано в крови. Поэтому то, что мне дали новое имя, меня успокаивало.. Я убью его. Убью того, кто соизволил отобрать меня у Миллера. — Италия. — прошептал он, не дождавшись, пока я посмотрю на свой билет. — Что? — Мы летим в Италию. К моим родителям. — Серьезно? — я не поверила своим ушам. — А родители в курсе, что их сынок похитил девушку? — Рот закрой. — Тима пододвинулся ко мне. — Не забывай, что у меня есть рычаг на тебя. — Ты же не сделаешь этого. И зачем я это сказала? Я прикусила себе язык. Тима потянулся за телефоном. — Нет, стой! — задержала я его руку. — Верю. — А я тебе нет. Не сомневайся во мне, малышка. Мне далеко похер на твоих друзей, больше скажу, я хочу, чтобы у тебя никого не осталось. И насчет родителей. Они знают, что я прилечу с девушкой. Мои родители не такие, какими возможно ты их представила. Они не добрые, они намного хуже меня, сотрут тебя с лица земли, если вдруг ты нарушишь правила нашего дома. — У вас есть правила? — я точно в рабстве. — Да. Нарушишь хоть одно, будешь жить на улице, в будке. — прозвучало более чем утвердительно. — Я не шучу. Тем временем самолёт начал взлетать. Бабочки в животе оживились, когда я испытала второй раз чувство полёта. Земля становилась всё дальше от нас, полюбившийся мне город исчезал из виду. Я закрыла глаза, наполненные слезами. — От счастья ревешь? — поиздевался он.