– Возможно, – согласилась миссис Уайтинг с видом человека, которому в этом мире внятно все. – Вы мне вот что скажите. Как ваша семья относится к тому, что вас так подолгу не бывает дома? – Думаю, Дэвиду меня не хватает. Он еще очень маленький. И пока он… – А мальчик постарше? – перебила миссис Уайтинг. – Майлз? Майлз – моя опора. – А ваш муж? – Макс есть Макс. – Да, – подхватила миссис Уайтинг. – Мужчины – лишь то, чем они являются. Грейс взглянула на Железный мост. И, помолчав, спросила: – Мы когда-нибудь поговорим о нем? – Пожалуй, нет, – небрежным тоном ответила миссис Уайтинг, словно отказывалась от порции мороженого. Чему Грейс не удивилась. Они почти не упоминали о нем и в тот день, когда она впервые пересекла реку, чтобы совершить покаяние по требованию священника. Грейс лишь попросила прощения у миссис Уайтинг и заверила, что между нею и Чарли все кончено. Она сожалеет о содеянном и о том, что намеревалась сделать. – Он когда-нибудь вернется? – На “Имперские предприятия”? – Вопрос явно показался миссис Уайтинг нелепым. – Вряд ли. В молодости он мечтал жить в Мексике. Вы об этом знали? – Да. Грейс почувствовала на себе взгляд миссис Уайтинг. Естественно, если муж делился с Грейс своими сокровенными мечтами, для его жены это что-то значило. – Он вроде бы счастлив, живя там, – сказала миссис Уайтинг, как бы намекая, что ради своего счастья он их обеих предал. – Он когда-либо… – Вспоминает вас? Сомневаюсь. И уж во всяком случае, не в разговорах со мной. – Он знает? – О нашей нынешней ситуации? Да. Когда я сказала ему, он, кажется, оценил иронию происходящего. (Грейс ответила на это молчанием.) У вас есть еще вопросы, прежде чем мы закроем эту тему навсегда? Грейс покачала головой. – Превосходно. Если мой муж вдруг попробует связаться с вами, надеюсь, вы мне об этом сообщите. Так? Грейс колебалась лишь секунду: – Да. – Если не сдержите слова, я все равно об этом узнаю, – предупредила миссис Уайтинг. – Одного взгляда на вас будет достаточно, чтобы выяснить правду. – Я сдержу свое слово. – Я вам верю. – Миссис Уайтинг выглядела довольной, словно, затевая этот разговор, именно на такой финал она и рассчитывала. – Полагаю, в обозримом будущем вы работаете здесь, – продолжила она, когда Грейс поднялась, чтобы уйти. – Вам следует знать, дорогая моя, я прониклась к вам симпатией. Наверное, и в этом заключена некая ирония? Грейс была не в силах придумать подходящий ответ. Неужели миссис Уайтинг говорила искренне? Если так, означало ли это, что она ее простила? А если нет, возможно ли на самом деле испытывать симпатию к человеку, которого ты не простила? И сколь бы абсурдным это ни казалось, именно такое впечатление сложилось у Грейс. Часть Четвертая Глава 23 – Не оборачивайся, – сказал Дэвид, отрываясь от газеты. – Вот он идет, счастливый молодожен, вернувшийся из свадебного путешествия. Действительно, Матёрый Лис цокал каблуками по крыльцу “Гриля”. Майлз был не очень рад его видеть, однако он улыбался: впервые он не услышал тарахтенья двигателя в фургоне Уолта, подъезжающего к ресторану, – звука, преследовавшего Майлза почти год. И в этом отношении его жизнь изменилась к лучшему с тех пор, как он переболел и выздоровел. После свадьбы его, разумеется, постоянно спрашивали, каково это, чувствовать себя свободным человеком. К собственному удивлению, Майлз чувствовал себя довольно хорошо, словно многочисленные отсрочки в бракоразводном процессе истощили даже его запас угрызений совести и виноватости. Он думал, что свадьба бывшей жены подействует на него угнетающе, усилив ощущение личного поражения. Ведь они с Жанин клялись перед Богом и людьми быть вместе, пока смерть не разлучит их, и вот теперь она давала ту же клятву другому мужчине. Когда мировой судья спросил, имеются ли у присутствующих возражения против предполагаемого союза, Майлз с некоторым смущением обнаружил, что у него таковых более не имеется. Он всегда противостоял наивной вере Жанин в то, что жизнь можно начать заново, будто прошлого не существовало, но именно это она сейчас и делала, так почему бы Майлзу не последовать ее примеру, тем более что он уже все продумал. Впрочем, о том, как сложится новая жизнь Жанин, высшие инстанции пока не приняли решения. Майлза же огорчило, что ее “великий день” получился несколько второсортным. Конечно, светские бракосочетания всегда казались ему конспективными – церемония заканчивалась, не успев толком начаться. На подписание бумаг о продаже дома уходит больше времени, и Майлз невольно отметил, что сделки с недвижимостью ныне считаются событием поважнее – инициативой, сулящей более долговечную отдачу, чем вступление в брак. Но, с другой стороны, возможно, так было всегда. В конце концов, брак определяет наследственные права, упорядоченную передачу недвижимой собственности от одного поколения следующему. И не была ли торжественность, присущая бракосочетаниям, лишь побочным продуктом куда более значимого – если не более священного – ритуала. Сама свадьба была почти такой же унылой. Жанин всех оповестила, что она хочет чертов праздник с забойной группой и просторным танцполом, чтобы люди смогли реально оторваться. Чтобы она смогла оторваться. Свадьба словно задумывалась с целью высветить множественные недостатки Майлза в качестве супруга. Пока они были женаты, – казалось, говорила Жанин – ей катастрофически не хватало музыки, веселья и танцев, и теперь, дав отставку Майлзу Роби, она все это наконец получит сполна. Господь свидетель. Для воплощения в жизнь ее намерений самым подходящим помещением, если убрать перегородки между классом аэробики и тренажерным залом, был фитнес-клуб Уолта, поэтому орудия пыток – велотренажеры, лесенки и беговые дорожки – куда-то вынесли, а коврики для йоги прислонили к стенам, словно для того, чтобы смягчить удар, если гости примутся раскатывать по залу на электромобилях. Размеры образовавшегося пространства навели Майлза на мысль, что приглашенных было много больше, чем явившихся на свадьбу. Группа вроде была неплохой, насколько Майлз мог судить, но играли они с тем расчетом, чтобы оглушительной громкостью спровоцировать у гостей опухоль мозга. Майлз стоял в сторонке вместе с Беа, мучившейся геморроем, и Хорасом Веймаутом, упакованным в лоснящийся смокинг, поскольку он не смог отвертеться от предложения Уолта Комо быть его шафером. Майлзу было неловко пялиться, но все же он заметил, как паутина вен на том, что росло на лбу Хораса, пульсировала в такт бас-гитаре. Два часа он счел вполне пристойным отрезком времени для пребывания бывшего мужа, не хотевшего развода, на свадьбе своей бывшей жены, поэтому, когда группа ушла на второй перерыв, Майлз разыскал Жанин, сообщил, что уходит, пожелал ей счастья и добавил, что выглядит она потрясающе, что было правдой, хотя на невесту Жанин не слишком походила. – Нет уж, тебе не удрать без последнего танца, – заявила раскрасневшаяся Жанин и потащила Майлза на середину танцпола. Группа даже в свое отсутствие потчевала публику громоподобной музыкой, извергаемой усилителями. К пущей неловкости Майлза, почти все гости замерли, наблюдая, как они танцуют. Им, наверное, казалось, что они присутствуют при некоем трогательном моменте. – Я предупреждала, тебе все это сильно не понравится, – сказала Жанин. – Ничего подобного, – соврал Майлз. – Разве что музыка громковата. Жанин это не убедило: – Зря ты пришел один. Позвал бы Шарлин, она бы тебе не отказала. Майлз обошелся бы без ее жалости и, однако, был растроган: бывшая жена, хотя и слегка припозднившись, переживает, не чувствует ли он себя чересчур одиноко. – Она сегодня работает. – Так дал бы ей выходной, черт возьми. Ты же босс, Майлз. Мог бы вообще закрыть ресторан на фиг, если бы захотел. За двадцать с лишним лет совместной жизни он так и не привык к тому, с какой изумительной скоростью эта женщина переключает свои эмоции: только что она ему сочувствовала, а через секунду уже обругала. – Жанин, – вздохнул он, – если ты стараешься доказать, что мне не из-за чего горевать, разведясь с тобой, ты все делаешь правильно. В тот же миг в ее глазах заблестели слезы, и Майлз извинялся, пока она тихо плакала, положив голову ему на плечо и убеждая соглядатаев в том, что момент, при котором они присутствуют, не просто трогательный. Это был обалденно прекрасный момент. Даже у Матёрого Лиса взгляд затуманился. Внезапные слезы на танцполе не застали Майлза врасплох. На неделе, предшествовавшей свадьбе, они лились рекой, сопровождаемые нудными переговорами, коих Майлз не избежал и на больничной койке. Сперва Жанин захотела, чтобы он был ее свидетелем, – идея настолько дикая, что Майлз расхохотался. Жанин немедленно залилась краской гнева и обиды, и лишь тогда Майлз понял, что она не шутила. – Я подумала, как было бы приятно, если бы все прошло по-дружески, – рявкнула Жанин. – Что в этом плохого? Друзья, значит. Майлзу вспомнились уроки латыни в старшей школе. Вторым существительным, которое они просклоняли, было amicus, “друг” (первым – agricola, “земледелец”, что Майлз нашел странным: неужто кто-то полагает, что в нынешних условиях слово “земледелец” им придется употреблять чаще, чем “друг”). – А что, если я просто приду и буду непрестанно улыбаться? – предложил он свой вариант. – Это же вполне по-дружески, правда? У его бывшей жены выступили слезы: – Отлично. Я сама себя выдам замуж. И Майлз подумал, что это довольно точное описание происходящего. Если Жанин столь быстро уступила в вопросе его функций на свадьбе, то лишь потому, как выяснилось позднее, что ей предстояла другая, более важная битва, и без его помощи она бы безнадежно проиграла, ибо ее дочь, так же как и Майлз, не горела желанием сыграть заметную роль на материнской свадьбе. И тут Жанин проявила железную твердость: – Богом клянусь, Майлз, тебе лучше уговорить ее быть подружкой невесты. Я знаю, ты сможешь, так что принимайся за дело прямо сейчас. – Ты не можешь заставить Тик сделать то, чего она не хочет делать, – попытался урезонить ее Майлз. – Я не заставляю ее, Майлз. Я лишь предложила ей выбор. Либо она это делает, либо она пожалеет, что не сделала, – сказала Жанин и разрыдалась прямо в больничной палате. Она всхлипывала и сморкалась, пока Майлз не сдался и не пообещал, что попробует поговорить с Тик. Вдобавок Жанин плакала так жалобно, что Майлз подумал, уж не нервный срыв ли у нее. – Ты знаешь, у меня нет ни одной подруги в целом свете, – шмыгала она носом, устав от слез. – Если Тик откажется, мне придется приглашать в подружки невесты мою мать. Не вынуждай меня к этому, Майлз. Я знаю, что ты обо мне думаешь после всего случившегося, но если я хоть немного была тебе дорога, не вынуждай меня стоять между Беатрис и Уолтом в день моей свадьбы. Судья может, не разобравшись, поженить этих двоих. Сделка, которую Майлз заключил с дочерью, была многосоставной, но в главном сводилась к тому, что Тик будет подружкой невесты у своей матери и притворится, будто исполняет эту обязанность с удовольствием, а взамен от нее не потребуют танца с Матёрым Лисом. А также Майлз пообещал свозить Тик в Бостон на выставку Ван Гога в Музее изящных искусств, куда бы он все равно с ней отправился. Позднее он узнал о сепаратной сделке Тик с матерью: Жанин пришлось подключить их компьютер к почтовому серверу. – С тобой ведь все будет в порядке? – спросила Жанин, и он не сразу понял, о чем она. Как он будет себя чувствовать, когда она уедет в свадебное путешествие? – Они наконец вычислили, что у тебя за болезнь?