— Глеб, — позади появился Толя и положил мне ладонь на плечо. — Руку убери, — процедил я сквозь зубы. — Хочешь поговорить? Хорошо, — упёрла руки в бока Вика. — Толя, не трогай его, я сама разберусь. Ты, — она ткнула мне пальцем в грудь, — больше не имеешь никакого права вмешиваться в мою жизнь. У меня есть тот, кому я не безразлична. — Быстро ты сориентировалась! — Не быстрее тебя. Даже не знаю, зачем ты терпел меня всё это время, сказал бы, я бы подвинулась, чтобы не мешать вашему счастью. — Да пошла ты, дура, — прошипел я и поспешил на улицу, чтобы немного охладить голову. На Астрахань тоже опустились морозы. Хоть они были не такими, как в центральной полосе, однако минус ощущался и слегка пощипывал кожу лица. Гормон быстро прочистил голову и практически нейтрализовал алкоголь. Холод тоже способствовал отрезвлению и уже через пару минут, вместо гнева, я ощущал стыд. Да уж, поступок, достойный Императора, вынести семейную ссору на потеху гостей. Пересуды теперь не смолкнут до самого лета, а то и с наступлением жары, всё ещё продолжат колыхать светские сборища. Да и плевать… Клал я на всех, пусть обсуждают! Мне с этого ни жарко ни холодно, может, хоть от меня на время отстанут. Слабостью это точно не назвать, так что воспользоваться здесь нечем. Так, неудобная ситуация, возможно, где-то постыдная, хотя… — Ну и что ты там устроил? — я нисколько не удивился Толиному голосу за спиной. — Семейную истерику, — честно признался я. — Как там, шепчутся уже? — Они теперь до самого лета шептаться будут, а при возможности ещё и припомнят. — Срать. — Нет, Глеб, твоё нынешнее положение не даёт тебе права на подобные выходки. Это могут признать слабостью. — С чего вдруг? — Ты со своими женщинами разобраться не в состоянии, а как ты собираешься управлять целой Империей? — Честно? Толь, вот ей-богу, управлять страной в тысячу раз проще, чем жёнами. — Ха-ха-ха, вот поэтому я и не женюсь. — Просто не нашлась ещё та, которая тебе хвост прищемит. — Я как та ящерица: отброшу при малейшем намёке на опасность. А вот если за яйца схватит, там уже не особо побрыкаешься. — Вот именно за них они меня и схватили, — тяжело вздохнул я. — Чё делать-то, а⁈ — Это ты у меня спросил? — А у кого мне спрашивать? Ты единственный, самый близкий мне человек. Остальные все разбежались под разными предлогами. Один, вон, в колхозе погряз, второй в шпионов играет… — Что бы с нами было, если бы он не играл. — Да я понимаю, — отмахнулся я. — Просто… Ой, да шло бы оно всё к ебени матери! — Любишь её? — Кого? — Вику, — пожал плечами Толя. — Ваша помолвка с Кристиной сразу показалась мне глупой затеей. — И ты промолчал. — Глеб, а я кто такой, чтоб в твою личную жизнь нос совать? Баба она яркая, я бы и сам ей вдуть не отказался. Прости… — Да всё нормально. Можешь её трахнуть, если есть желание. Я с ней не сплю. Честно говоря, после той ситуации с Викой у меня к будущей жене какое-то отвращение. — Тогда зачем? — А ты не видишь, что вокруг меня князья творят? — Вижу. Согласен, Крис неплохо с ними управляется. Они ей чуть ли не в рот смотрят, готовы с рук есть. — Вот тот и хрен, — снова вздохнул я. — И что думаешь делать? — Поляков раком ставить. Нужно добраться до архива Ватикана. Желательно попутно ещё и Англичан нагнуть, а то очень уж они любят, чужими руками дерьмо у соседей развозить. — Вот вы где? — внезапное появление Вики заставило меня вздрогнуть. — Глеб, ты вообще нормальный, нет⁈ Ты что там устроил? Как мне теперь на люди показываться? — А ты не показывайся, — буркнул я. — По магазинам и слуги сбегают. — Ты совсем дурак? — встала в позу она. — Я тебе не об этом говорю! Мне теперь каждый встречный будет в спину смеяться. — Мне что теперь сделать⁈ — снова сорвался я. — Время назад отмотать? Да если бы я мог, уже давно это сделал! Жили же нормально… — Так это я виновата, что ты на эту шалаву залез? — Да никто тебя не винит! — Ладно, голубки, я, пожалуй, пойду от вас, чую здесь скоро искры полетят. — Вали! — в один голос рявкнули на Толю мы. — Просто ты самовлюблённый козлина! — вновь ткнула меня пальцем в грудь Вика, — Вечно думаешь только о себе! Из-за тебя я лишилась сына, из-за тебя лишилась дочери, даже тебя теперь больше нет рядом, и это ты во всём виноват! Лучше бы ты не приходил тогда, не появлялся в моей жизни, придурок. Ненавижу тебя! Вику прорвало. Она бросилась на меня с кулаками, разбила губу и сунула болезненного крюка в челюсть. Притом не только для меня. Неправильно поставленный удар травмировал слабое запястье, и Вика тут же зашипела, убаюкивая выбитый сустав. Однако хоть успокоилась. — Прости меня, — не знаю уже в который раз, попытался повиниться я. — Не знаю, что на меня нашло. Я не хотел делать тебе больно. Неужели не видишь, что я без тебя не справляюсь? Ты нужна мне, Вик. — Да заткнись ты уже, придурок… * * * Нет, определённо, лучше убейте меня, но никогда не заставляйте разобраться в женщинах. Это невозможно. Мужики способны на многое, создать ракетный двигатель, оседлать его и полететь в космос. Собрать огромную толпу людей и повести их на смертный бой. О таких мелочах, как построить дом и посадить дерево, я вообще молчу. Но как… как разобрать: что на уме у этих хрупких созданий⁈ Куча психологов, тысячи учёных умов со всевозможными докторскими степенями, за все прожитые века так и не справились с этой задачей. Мало того, они даже ни на миллиметр не приблизились к разгадке. Помню, как в молодости смеялся над мемом: «Что у трезвой женщины на уме, то пьяному мужику никогда в голову не придёт». И в этой шутке столько правды, что аж мурашки по спине. Хотя нет, последние от чутких, игривых пальчиков Вики. Страстная, полная боли и любви ночь завершилась сладким, нежным утренним сексом. Сейчас я лежал на спине и гонял в по пустой голове мысли о женском нраве, а она, молча перебирала волосы на моей груди. И вот как это понимать? Не удивлюсь, если она через пять минут выгонит меня взашей и снова перестанет к себе подпускать. Надо, наверное, что-то сказать? Но что? Нет, уж лучше снова в бой, под пули и свист осколков. По крайней мере, там для меня всё понятно. — Можно я её пришибу? — вдруг совсем тихо спросила Вика. — Кого? — я не сразу сообразил о ком идёт речь, занятый собственными мыслями. — Эту суку, Кристину. — Нет, — слегка качнул головой я. — Мы никого не станем убивать. Она не виновата, просто не умеет быть счастливой. — А что это ты за неё вдруг заступаешься⁈ — Да ни за кого я… Ой, всё, делай как знаешь. — Ладно, пусть живёт, — как-то хитро улыбнулась Вика. — А я теперь, получается, Императрица? — Выходит, что так, — усмехнулся я. — Йуху-у-у! Вика вдруг подорвалась и принялась сказать на кровати. Последняя не выдержала подобных надругательств, подо мной что-то хрустнуло, а в следующую секунду у неё отвалилась спинка, и мы с грохотом обрушились на пол. Благо лететь недалеко. Вика тоже не смогла удержать равновесие и полетела затылком назад, но я вовремя поймал её, применив силу. Некоторое время она смотрела на меня испуганными глазами, а затем звонко расхохоталась. Впервые за последнее время мне стало легко. Словно какой-то камень рухнул с души, хотя так оно и было на самом деле. Я безумно любил эту шизанутую, с первых мгновений. И при всём при этом она умудрялась сохранять больше благоразумия, чем я при всех своих амбициях и стремлении правильно жить. Ещё одна женская загадка, решить которую не под силу всем учёным мира. Однако, получив душевное равновесие, вернувшись в семью, я вдруг понял, что нужно делать. Нет, не с Викой — с Европой. В голове созрел план, и он обязан сработать. Если всё сделать правильно, то они сами принесут мне голову Антонио на блюдечке и подарят ключи от архива Ватикана. — Ну что, добьём эту рухлядь? — Вика вскарабкалась на меня верхом и, закусив губу, посмотрела на меня таким взглядом, что я моментально взбодрился…