«Открыться или нет?» – вновь подумала Рейчел. Возможно, здесь она и загнала собеседника в угол, но они оба знали, что никакой власти у нее нет. Он вовсе не был обязан говорить ей что-то, однако же рассказал многое. Но все ли? Этого она не знала, но он доверился ей так, как она довериться ему не могла. Не исключено, что его открытость была своего рода ловушкой, наживкой, рассчитанной на то, чтобы выманить у нее какие-то секреты. В конце концов, кто мог дать гарантию, что в доме нет «жучков»? – И что это все может значить? – спросила Прю. – Если Мартина убило не Бюро, то кто тогда? Бен? Соперничающая фракция внутри «Бригады»? – Фракций, насколько я могу судить, всего лишь две: Мартин и Бен. – И еще Ингрид, – добавила Рейчел, но Кевин не придал значения этой поправке. – Итак, вы склоняетесь к ее теории, по которой Бен избавился от Мартина. Мур допил виски. – Я живу на краю света и взял за правило не придерживаться каких-либо теорий. Он поднялся, подошел к холодильнику, достал две бутылки «Поланд Спринг» и поставил одну перед гостьей. – Местная вода из крана сильно отдает серой, – объяснил молодой человек и, свернув крышку, сделал несколько глотков. Рейчел к своей не притронулась. – Расскажите, что случилось, когда вы добрались до Уотертауна, – попросила она. Кевин рассказал. Рассказал коротко и четко, как тогда, в «Скорой», но теперь представил расширенную версию, с объяснением, как Ингрид его раскрыла. – И вы дали ей уехать – просто взяли и отпустили. – Как я уже сказал, ей и так досталось. Поэтому я и не стал упоминать об Ингрид в докладе. Потрясенная такой наивностью, Рейчел покачала головой. – Она ведь могла легко все развалить. Вернулась бы и рассказала всем о вас. – А что бы вы сделали? Задушили ее? – Могли бы хоть связать. – У меня не было веревки. Прю помолчала, представляя себя на месте Мура и пытаясь взглянуть на ситуацию его глазами. Что бы предприняла она? Убила бы Ингрид? – Послушайте, – сказал Кевин. – Я сделал то, что представлялось единственно возможным в рамках моей игры. А убивать ее и не собирался – это не мое. Так что пришлось что-то сделать. И это, похоже, сработало. Я отослал ее прочь и вернулся. Меня спросили, конечно, где Ингрид, и я ответил, что ей нужно побыть какое-то время одной, проветрить голову. Мне поверили – оснований для сомнений не было. Мур отпил еще воды и вытер рот. Рейчел заметила, что ногти у него обгрызены до мяса, а кожа на кончиках пальцев сухая и шелушится. – Оставалось только дождаться кавалерии, – продолжил он свой рассказ. – Люди уже стали укладываться на ночь, и я представлял, как это будет: все спят, и тут, будто снег на голову, спецназ. А потом вдруг зазвонил проводной телефон. Оказывается, Ингрид где-то отыскала платный автомат. – Вот дерьмо. – Да уж… Кевин рассказал, как его затащили наверх и что сказал ему в ванной Миттаг перед тем, как свет вдруг погас и в комнату, с оружием наготове, ворвались спецназовцы. «Парень, ты, наверное, все не так понял! Мы ведь с тобой на одной стороне… Ну, или были на одной». – Что вы хотите этим сказать? – недоуменно спросила Рейчел. Ее коллега пожал плечами. – Я думал, может быть, вы мне скажете. Что-то было в его тоне и в спокойном, ждущем взгляде. Пытался ли он повернуть разговор на нее? – Не скажу, – ответила Прю. – Он не намекал, что работает на Бюро? Соответствующее заявление, кстати, существует. Оно подано довольно давно. Но ему сразу же отказали. Кевин покачал головой, но она так и не поняла, удалось ли ей сообщить ему что-то новенькое или нет. – Почему вы не рассказали мне об этом тогда, в «Скорой»? Сразу после того, как все произошло? – спросила она. – Но я ведь не знал вас. Представьте: какой-то вооруженный человек говорит мне, что мы на одной стороне, и его тут же убивают. Потом женщина, которую я никогда раньше не встречал, натыкается на мои носилки и начинает обо всем расспрашивать. Я не знал, что делать. – А теперь? – Я вас проверяю. Вы разве не видите? Гостья не оскорбилась, не обиделась, хотя и могла бы. – А как же официальный отчет? – уточнила она. – Вы о том, что я исключил из него Ингрид, но не последние слова Бена? – Кевин пожал плечами. – Им это совсем не понравилось. Сказали, мол, обычные люди заподозрят худшее. Хотели получить гарантии, что я буду молчать. Дали подписать какую-то бумажку – я подписал. Держу пари, вы тоже. Рейчел покачала головой. – Я не подписала. – Вот как? – Мур явно удивился, а его собеседница поняла, что совершила в Сиэтле огромную ошибку, отказавшись подписать договор о неразглашении. Если она и нарисовала у себя на лбу метку, то именно этим. Господи, да в чем проблема-то? Почему она сама себе создает трудности? Неужели так и не поняла за последние восемь месяцев, что за происходящее за пределами ее маленького мира отвечают другие? Рейчел постаралась сосредоточиться. – Вы действительно не знаете, где сейчас Ингрид Паркер? – Не знаю и знать не хочу. – Сколько денег у нее было с собой? – У нее осталась заначка Мартина, тысяч двадцать-тридцать. Для начала вполне достаточно. – Значит, она может находиться где угодно. – Вот и я о том же. – Есть предположения, откуда у «Бригады» такие деньги? – Не знаю. Деньги просто были, и все. – При вас кто-нибудь упоминал компанию «Магеллан Холдингс»? Кевин покачал головой: – Нет, не слышал. Поверила Прю ему или нет, значения не имело – она получила то, что получила, и не больше. Проблема заключалась в другом: чтобы понять, что делать и кому доверять, нужно было иметь ясную картину случившегося в прошлом году. И единственным, кто мог помочь ей в этом, была Ингрид Паркер – а иначе зачем Оуэну приезжать сюда в сопровождении Джонсона и Вейл и разыскивать ее здесь? Солнце уже касалось верхушек деревьев. – Что вы сейчас думаете об Уотертауне? – вновь вернулась Рейчел к расспросам. Кевин пожевал губу. – Согласен ли я с протестующими в центре города? Вы об этом? Считаю ли я, что без кровопролития можно было обойтись? – Да. Именно об этом я и спрашиваю. Молодой человек фыркнул. – Конечно, считаю. – И вот теперь вы здесь и подумываете о том, чтобы уйти из Бюро. Кевин отклонился назад и закрыл глаза, словно собрался вздремнуть. – Любой, кто утверждает, что есть одна-единственная причина, по которой он бросает одну-единственную работу, какую только знает, – лжец. – Он открыл глаза, поднялся и снова потянулся за бутылкой. – Не бывает так, чтобы человек делал что-то по одной только причине. Чашки снова наполнились. Они проговорили еще с полчаса, но Рейчел так и не рассказала Муру о том, что случилось в Сиэтле. Да, она уже верила ему, но его лаконичность и сдержанность служили ясным сигналом: не хочу ни во что вмешиваться. Он вышел из игры. Он хотел и дальше оставаться вне игры, общаться с природой и делиться рецептами с соседями. Так часто бывает, когда, отработав год под прикрытием, выходишь на свет. Ты цепляешь свой фургон к кругоходу домашней жизни, избегаешь сложностей и стараешься заново наладить связи со всеми теми, с кем был до того, как целый год пробыл кем-то другим. Оставался еще шанс, что Прю неверно истолковала посланный им сигнал, но тот, кто в схватке не принимает чью-либо сторону, становится пешкой и для тех, и для других. Джонсону и Вейл, явись они сюда завтра, ничего бы не стоило определить следующий пункт ее маршрута. Пункт, увидеть который с полной ясностью ей помогла алкогольная дымка. Но ей нужно было еще немного времени и чтобы Кевин Мур не выдал ее. Уже поднявшись и надев куртку, Рейчел задала вопрос, терзавший ее больше других: