– И им ничего не останется, как только жить с этим страхом. Вот тогда Ингрид наконец поняла, что их молчаливое возвращение создаст атмосферу страха, подобного которому элита никогда еще не испытывала. В отличие от демонстраций на улицах американских городов, эта угроза будет невидимой и неконтролируемой, поскольку останется лишь в головах избранных молодых людей. А средства массовой информации станут союзником «Бригады», распространяя сенсационные новости, раздувая всеобщую истерию и подталкивая страну к краю пропасти. Так вот просто. – А ты что думаешь? – Мартин повернулся к Джорджу из Альбукерке. Тот все еще хмурился, но затем потер глаз и покачал головой. – Не так я все представлял. Мэри усмехнулась. – Ты воображал солдат, которые расстреливают копов в Лоло. На большее твоего воображения не хватило. – Дело не в том, – не согласился Бишоп, – а в неудовлетворенности. Мы всегда знали, что единственный способ заставить правящий класс служить нам – заставить их бояться нас. Я всего лишь пытаюсь придумать, как этого добиться, никого не убивая. – Так это и есть план? – спросил Джордж. – Уже решено? – У нас не автократия, – напомнил ему Мартин. – Я бываю в разных местах, собираю мнения разных людей. И даже если мы решим осуществить этот план, придется запастись терпением и довольно долго ждать, чтобы отсутствие каждого было замечено. Пока же в новостях ничего нет. – Они арестуют вас, – сказала другая Мэри, из Толедо. – На вас уже выписан ордер. Бишоп пожал плечами. – Я могу провести за решеткой какое-то время. Окажусь в хорошей компании. Но даже если вас не могут арестовать, не ждите спокойной жизни. К вам будут приставать, изводить бесконечными расспросами, кого-то даже бить. Кто-то может погибнуть. В некотором смысле это труднее, чем войти в город с автоматом. – Но что потом? – не унимался Джордж. – Мы живем, молчим, но рано или поздно нас вытеснят другие новости. – А вот и еще одна причина, почему я довожу это до каждого. Что вы думаете? Остаток вечера они провели, обсуждая возможные действия. Идеи высказывались разные: спровоцировать насилие, провести хакерские атаки с утечкой государственных секретов, устроить еще одно, более массовое исчезновение. После ужина Ингрид, устав от разговоров, вышла на крыльцо и попыталась отыскать в ясном ночном небе очертания знакомых созвездий. Удивительно, но меньше всего ей повезло с Большой Медведицей. Потом дверь открылась, и на крыльцо с банкой пива в руке вышел Мартин. Опустившись рядом на ступеньку, он спросил: – Какой срок? О том, что она беременна, знал уже весь дом. Теперь, видимо, знал и лидер. – Четыре с половиной месяца, – ответила женщина. – Ты бы и сам заметил, если бы не мой балахон. – Береги себя. – Да. Бишоп отхлебнул пива. – Знаешь, тебе не обязательно оставаться с нами. Никто не знает, что ждет за углом. Мы строим планы, а испортить все может какой-нибудь федерал, любитель пострелять. – Перестань обо мне беспокоиться, ладно? Мартин усмехнулся. – Послушай, утром я уеду. В ближайшие недели буду объезжать другие наши пункты. Хочешь со мной? – Я? – Большой тур Сопротивления. Ингрид посмотрела вверх и сразу же увидела Большую Медведицу. Она была там, на своем месте. – Почему я? Думаешь, что сможешь защитить беременную леди, только если будешь рядом с ней? Мужчина покачал головой. – У меня впереди тысячи миль, и больше всего мне будет недоставать хорошего собеседника. Паркер подумала секунду и кивнула. – Но сначала мне нужно написать кое-что мужу. Глава 24 – За последующие пять дней мы побывали в шести конспиративных домах, – сказала Ингрид. – А сколько их было всего? – спросила Рейчел. Ее собеседница покачала головой. – Всего? Не знаю. У него был список, лежал в бумажнике. Должно быть, штук двадцать или даже больше. В каждом доме повторялось одно и то же, молодежь ждала его поддержки и ободрения. Все хотели знать план. Со временем идея обрастала деталями. Например, Мэри из Западной Виргинии предложила после возвращения организовать серию утечек с намеком на какую-нибудь дату – может быть, Новый год, – когда что-то случится. И тогда внимание к ним со стороны СМИ не выдохнется, а будет постепенно усиливаться. Потребуется какое-то действие, но какое – насчет этого единого мнения не было. Но организация утечек стала составной частью плана. Также договорились, что каждый, вернувшись домой, изыщет способы связаться с другими. И привлечет новых сторонников. Чтобы в условленный день мы смогли отправить сообщение – одно-единственное слово – для одновременного выступления тысяч людей. – Одно-единственное слово? – переспросила Прю. Ингрид раскрыла ладони. – Что-нибудь известное, но редко используемое. Мартин предложил «умонепостигаемое». Я проталкивала слово «коловращение». Само слово значения не имело, важно, чтобы все его знали. – Расскажи ей о Берлине, – сказал Кевин. Рейчел вскинула голову. – Да, точно, – кивнула Паркер. – Мартин рассказал мне о «Роза Люксембург коммандо». Те люди, что погибли при взрыве, были его друзьями. Он так расстроился, когда говорил о них. Среди погибших была его девушка, Аника. Прю моргнула. – Я не знала. – Да, она умерла. После взрыва он уехал, отправился на юг Испании. – А он рассказал вам, что делал в Испании? Ингрид покачала головой. – Вообще-то нет. Упомянул только, что встречался с кем-то важным и что без этого человека – мужчины – никогда бы не смог добиться того, что уже сделал. – В финансовом плане? – уточнила Рейчел и увидела вопрос в глазах Мура. – Мы выяснили, что деньги поступали ему из одной холдинговой компании, о которой я вас спрашивала. От «Магеллан Холдингс». Но установить личности владельцев не смогли. Кевин принял новость с интересом, а Паркер пожала плечами. – Он не сказал, почему тот человек так важен. Может быть, он и есть вдохновитель всего. Или да, может быть, дело в деньгах. Еще Мартин упоминал, что он знает множество иностранных языков. Они провели в Испании целую неделю, пили водку с мартини и обсуждали будущее западной цивилизации. – Водку с мартини? – Прю вспомнила того русского – который на самом деле не был русским, Джеймса Салливана. Впрочем, это было его ненастоящее имя. – Что-нибудь еще? Ингрид покачала головой. – Мы мало о нем говорили. Мартин вообще не рассказывал ничего особенного, пока после Четвертого июля все не полетело к чертям. – После дня убийств. – Мы находились в конспиративном доме в Индиане, возле Лексингтона, когда об этом сообщили по радио. Поначалу мы, как и все остальные, подумали, что это «Аль-Каида» или еще какие исламисты. – Все, кроме Мартина, – уточнила Рейчел. – Все, включая Мартина. Не понимаете, да? Не он был заказчиком этих убийств! Он не имел к ним никакого отношения. Мы хотели только напугать политиков, но никак не убивать их. Все эти события только настроили людей против нас. Когда сообщение появилось на сайте «Министерство пропаганды», все были потрясены. Но Мартин… Он просто рвал и метал. Я никогда его таким не видела. Даже испугалась. – Те убийства не были санкционированы сверху, и руководил ими один человек, Бенджамин Миттаг, – специально для Прю пояснил Кевин. – Одной такой акцией, – подхватила Ингрид, – Бен разрушил абсолютно все. Мартин разрабатывал план по возвращению всех домой. А что в итоге? «Бригаду» официально объявили террористической организацией. Каждый из нас стал преступником, каждому грозили арест и тюрьма. Все, что делалось, пошло прахом. Дэвид поднялся и прошел в кухню. Судя по его виду, эту историю он слышал уже не в первый раз. – Но почему? – спросила Рейчел. – Почему Миттаг так поступил? Паркер посмотрела на дочь и понизила голос, словно обращалась к ней, а не к взрослым собеседникам.