– К сожалению, случился пожар. – Пожар? – Да, знаете ли… Полицейский за рулем свернул к аэропорту. Кевин понятия не имел, что его ожидает по прибытии туда, и поэтому решил использовать, наверно, свою последнюю возможность… – Вы можете мне помочь? Кто такой Джеймс Салливан? – Всего лишь имя, – отозвался Себастьян. – Для кого? – И это все, что вам нужно? Чье-то имя? – Я мог бы начать с него. – Ладно, мистер Мур. Но если я скажу, вы обещаете оставить мою страну и меня лично в покое? Вопрос получился трудный, но в активе у Кевина не было ничего, кроме кредитной карты, приближающейся к лимиту, и сменного белья, уже несвежего… – Да, я обещаю. – Хорошо, – сказал Себастьян Вивас. – А теперь ответьте, вы слышали когда-нибудь про департамент туризма в ЦРУ? Глава 11 Этот звонок никак не выходил у Рейчел из головы. Всего через несколько часов после того, как стреляли в Мартина Бишопа, Бен Миттаг позвонил Оуэну Джейксу с автозаправки в Небраске. Это был не единственный их разговор. Бен и Оуэн общались регулярно, причем Оуэн обычно находился в Здании Гувера или где-то неподалеку. Был еще звонок шестого июля, двумя днями раньше, – в тот самый день, когда Бен Миттаг сказал Кевину, что они поедут вместе: «Босс хочет встретиться». Теперь связь представлялась неоспоримой: Миттаг знал, что Бишоп будет за городом, когда звонил Оуэну шестого июля. Это давало Джейксу два полных дня, чтобы направить снайпера на то злополучное пшеничное поле. Дело верное. Но что-то здесь не сходилось. Бенджамин Миттаг, мелкий преступник, презиравший, по общим отзывам, всех и вся. Что он выгадывал от сотрудничества с ФБР или с Оуэном Джейксом? Будь это единственной загадкой, Прю ясно представляла бы себе, что делать. Она бы долбила и долбила, пока в стене ее неведения не появилась бы трещина. Но оставались и другие: почему Оуэн ждал, пока Бишоп перейдет на нелегальное положение, чтобы убить его? Гораздо проще и не так рискованно было бы избавиться от него в любом другом месте. И это можно было сделать в течение предыдущих восьми лет. Да к тому же еще оставалось сообщение от Александры Примаковой, которое Рейчел прочла в ее с Кевином папке черновиков в «Хашмейле»: «Она говорит, нам надо выяснить, кто выиграл от событий четвертого июля. Она говорит, все остальное – лишь отвлекающие факторы. Не знаю – мы понятия не имеем, кого она представляет, поэтому все, что она нам сообщает, надо принимать с большой осторожностью». Конечно, Кевин прав. Ничего из переданного им нельзя принимать за чистую монету, особенно то, что поступает через Александру Примакову, которая со своими неизвестными друзьями годами подбрасывала дровишки в костер антикапиталистических подстрекателей, Бишопа и Миттага. Что же касается того, кто выиграл от событий четвертого июля, то они оба знают ответ, потому что всего неделю назад член Палаты представителей Диана Трамбл, выйдя из себя, кричала об этом вслух: «Не позволим международным налоговым уклонистам наживаться на трагедии четвертого июля две тысячи семнадцатого года!» «Плейнс Кэпитал», IfW и сверхбогачи, защищающие свои секретные схемы отмывания денег, – вот кто выиграл. Что Мартин Бишоп говорил Ингрид на вечеринке в Монклере о расследовании в Конгрессе? Вот что: «Они найдут способ замять это дело. Всегда находят». Не такая ли нездоровая логика девять лет назад убедила ее приятеля-марксиста, что чета Клинтонов – серийные убийцы? Рейчел этого не знала. Уже ближе к вечеру она достигла Уэйнсборо в Пенсильвании, близ границы Мэриленда. Позади остались долгие мили прорубленных в Аппалачах извилистых горных дорог, по которым она проследовала в соответствии с указаниями в атласе штата, прихваченного по пути из Геттисберга. Поспать так и не удалось, и перспектива наверстать упущенное выглядела безнадежной. Стоянку трейлеров «Стэйфэйр» Прю нашла по телефонному справочнику на заправке «Шелл», а когда добралась до места, то опустила стекло и спросила у худенького подростка, где здесь трейлер Дженни Миттаг. Он указал в глубь парковки и добавил: «Площадка номер двадцать». Дорожку, петлявшую по поселку, покрывал гравий, а мобильные жилища стояли в зарослях бурьяна, окруженные лужами после недавних гроз. Ржавая металлическая раковина под номером двадцать покоилась на шлакоблоках и была украшена розовым фламинго, наклонившимся под опасным углом. Рейчел вышла из машины и направилась к сетчатой двери, петляя между лужами, чтобы хоть как-то уберечь обувь. Проходившая мимо пара с тявкающим чихуа-хуа удостоила ее недоверчивым взглядом. В ответ на стук внутренняя дверь открылась, и Прю увидела изможденную пожилую блондинку, уставившуюся на нее так же настороженно, как и прогуливающаяся чета. – Кто вы? Достав значок, Рейчел поднесла его к ширме. – Специальный агент Рейчел Прю. Мне нужно поговорить с вами о Бенджамине. – Я уже беседовала с вашими людьми. – Знаю. Читала доклад. Мы ведем дополнительное расследование. У женщины вытянулось лицо. – Он все равно уже умер. – Можно мне войти? Дженни оглянулась на свое жилище и изобразила неловкую гримасу. – У меня не прибрано. Если хотите, можем поговорить на улице. – Конечно, – согласилась Прю, отступая от двери. Миттаг исчезла, а потом вернулась с пачкой сигарет с ментолом, проскользнула мимо ширмы, села на крыльцо и закурила. – Следователю вы сказали, что Бенджамин хотел работать на ФБР. Что он действительно написал заявление, но ему тогда отказали, – начала Рейчел. – Да. – Потом, через несколько месяцев, появился какой-то человек. Вы помните его имя? Дженни покачала головой. – Но Бенджамин сообщил вам, что он из Бюро и что его все-таки приняли, – продолжила ее гостья. – Мой Бен был чертовски лжив. Но матери всегда верят, правильно? Своего мнения на этот счет у Рейчел не было, но она согласно кивнула. Миттаг затянулась сигаретой. – Через неделю он собрал вещи и уехал. Но какой у него был выбор? Оставаться здесь и закончить шахтером или кассиром в супермаркете. Я не виню его за то, что он солгал мне. – Когда вы поняли, что он солгал? – Не сразу. После той статьи в «Роллинг Стоун». Для меня это был шок, я вам так скажу. Рейчел покивала, а Дженни злобно покосилась на еще одну проходившую мимо и наблюдавшую за ними пару. – Ублюдки, – процедила она. – Что? – Они все меня ненавидят. После четвертого июля мой сын стал террористом. А я – той, что вырастила террориста. Прю посмотрела вслед удаляющейся паре, а потом снова повернулась к собеседнице. – У вас есть компьютер? Мать Бенджамина нахмурилась. – Я, конечно, бедная, но не дикарка какая-нибудь. – Некоторым нравится жить, не имея связи с внешним миром. – Может быть, но не мне. – Затушив сигарету, Миттаг встала. – Хотите воспользоваться? – Да, а можно? Дженни раздвинула ширму, и Рейчел прошла за ней внутрь. Жилище было тесным, но аккуратным, хотя из кухонного уголка слабо пахло плесенью. Хозяйка открыла тумбочку в жилой зоне и достала старый толстый «Делл». Поместив ноутбук на кофейный столик, она включила его и сказала, словно оправдываясь: – Хотела купить новый. Но… – Только мне нужно выйти в Сеть. – У меня есть пароль Хендерсонов.