– Вы полны дерьма, – заявила она. – Такие люди, как вы, игнорируют всю опасность борьбы с лицемерием. Моя работа – сделать так, чтобы лицемерие и коррупция функционировали как можно лучше, потому что таковы люди: они лицемерны и слабы. Уберите лицемерие, и ничего не останется. Глянув через парк, ее собеседник мигнул. Рейчел подумала, что у него, наверное, тоже есть свои агенты в резерве. – Вы сейчас говорите, как Марк Полсон, – заметил он. Прю не потрудилась ответить. – Скажите, сколько денег вы переправили «Бригаде»? – спросила она вместо этого. – Неважно. – Что ж, надеюсь, вы не расстроились, что напрасно их потратили. – Думаете, напрасно? – Мартин Бишоп уже давно кормит червей. Уивер пожал плечами. – Взгляните на улицы, Рейчел. Пройдитесь чуть дальше, к центру города. Смешайтесь с толпой и послушайте. А потом скажете мне, напрасно их потратили или нет. Глава 02 – Пинья коладу, красавчик, – сказала Франсин. Ее обвисшие щеки обгорели на солнце. – На этот раз с кокосовыми сливками, ладно? Молоко для меня жидковато. – Si[37]. Она проследила взглядом за молоденьким официантом, шагающим босиком по белому песку к зданию клуба, а потом повернулась к Биллу с Джиной, прячущимися под пляжным зонтом. – А что? – хмыкнула Франсин. – Я уже слишком стара, чтобы заботиться о фигуре. Миссис Феррис отозвалась из-за солнцезащитных очков и романа: – Я ничего не говорила. Она и впрямь даже не слушала. Возраст сказывался – ее кузина непрерывно болтала. – Как его имя? – уточнила Франсин. – Хосе? Хесус? Он милашка. Лед в виски у Билла растаял, и янтарный напиток достиг температуры пляжа. Он пожалел, что не попросил у официанта другой бокал, поскольку не был уверен, что сумеет проделать далекий путь до бара. Оказалось, что постоянный солнцепек, вначале обрадовавший его, как божье благословение, после минувшей ненастной зимы в Джерси, имеет и свои недостатки. Ежедневное намазывание солнцезащитным кремом, которым провонял их кондоминиум, непрерывно льющийся пот и бесконечные шутки Франсин, слегка отдающие расизмом. – Готова поспорить, у него девятнадцать милых братьев, собирающих где-то апельсины. Этому повезло. – Его зовут Хуан, – сообщила Джина. – Что? Билл перенаправил свою подписную «Таймс» сюда, на юг, и теперь продолжал знакомиться со вчерашним номером. При всех минусах жизнь, которую они здесь вели – дремота, ленивый шум прибоя, выпивка, доставляемая на маленьких круглых подносах, – была лучше, чем жизнь всей остальной страны, и поэтому он согласился задержаться еще на месяц. Разгар демонстраций пришелся на вторник: в центре Чикаго в столкновениях анархистов с полицией погибли четыре человека. Стихийные демонстрации вызвали затор в Трайбеке, так что в центре Манхэттена никто не мог никуда доехать, а на прошлой неделе вооруженные члены возрождающейся «Бригады» захватили заброшенный завод в Окленде и провозгласили себя Республикой Залива. Феррис понимал, что все это обречено на провал и что, когда он произойдет, прольется еще больше крови. Дэвид звонил пару недель назад. Его квартира превратилась в один из организационных центров, да и сам он заразился студенческим энтузиазмом. – Как там Ингрид и Клэр? – спросил тогда Билл. – Не знаю, – ответил Паркер, но по его тону Феррис почувствовал, что именно Ингрид, а не студенты, явилась в большей степени причиной ежедневных публикаций Дэвида на радикальных сайтах – он вел хронику актов гражданского неповиновения, ставших за последние месяцы модными. «Все, что тебе нужно, – решить» – эта фраза стала у писателя ключевой и наи-более употребляемой. Вернувшийся с напитком для Франсин официант спросил, не нужно ли им чего-нибудь еще. Билл не стал заказывать еще одну порцию виски, потому как отвлекся на статью о своем бывшем клиенте, широко известном актере, выражавшем солидарность с Республикой Залива. Скольких поклонников он собьет с толку? Сколько человек должно погибнуть, прежде чем люди придут в себя? Франсин отпила и нахмурилась. – Просила же со сливками. – Она вытянула шею. – Милый, но тупой, как столб. Где он? – Знаешь, – произнес Феррис, будучи не в силах сдержаться, – когда революция доберется сюда, твое горло милый Хуан перережет первым. Впервые у Франсин не нашлось слов. Джина, смеясь, опустила книгу и одарила мужа широкой улыбкой. А потом сняла очки и прищурилась, глядя куда-то в сторону: – А это не?.. Билл обернулся и увидел двух женщин, идущих вдоль берега в их сторону. Сначала они казались просто силуэтами, но потом на солнце набежало одинокое облачко, и он смог рассмотреть их. – Вот это я понимаю! – Феррис поднялся, кряхтя, и двинулся навстречу той, в которой узнал Ингрид – она держала на руках Клэр, закрытую от солнца простынкой. Волосы у миссис Паркер спутались и выгорели на солнце, но выглядела она здоровой. Рядом с ней шла женщина повыше – роскошная брюнетка. – Боже правый! – воскликнул Билл. – Взгляни на себя! Джина догнала его и всплеснула руками. – Кто это? – подала голос Франсин. Все вместе они бросились к Ингрид. После поцелуев Джина взяла Клэр, и они дружно заворковали над ребенком. Представившись, Маккензи поздоровалась со всеми, после чего Паркер сказала: – Послушайте, вы не против, если мы присоединимся к вам на несколько дней? – Слава богу, – ответил Билл. – Какая приятная перемена! * * * notes Примечания 1 Цитируется песня британского фолк-артиста, известного своим протестным творчеством. 2 Обозначение поцелуев. 3 Мраморное (то есть с внушительными прожилками внутримышечного жира) мясо ряда японских пород.