Данни густо покраснела и ответила, решив оставаться откровенной: — Я уже старуха, мне двадцать шесть. — И вовсе ты не старуха, милая малышка! — Айвен нежно погладил ее по руке. — Вернее будет назвать тебя взрослой девочкой. Завороженная его глубоким баритоном и пронзительным взглядом, Данни не смогла отвести паз. Она действительно была достаточно взрослой, чтобы не вести себя как ершистый подросток и адекватно реагировать на знаки внимания очаровательного и обаятельного мужчины. Глава четвертая На десерт подали ассорти из фруктов со взбитыми сливками, красиво разложенное по граненым вазочкам. Данни проглотила слюнки, жадно взглянув на лакомство, предложенное ей экзотической служанкой, и непроизвольно пощупала живот. — Боишься располнеть? — шепотом спросил Айвен. Данни покосилась на него и нехотя ответила: — Да, я недавно стала контролировать вес. Мой любовник… — Настолько глуп, что не способен оценить твои прелести, — договорил за нее Айвен. — Ты восхитительна, малышка! — Он зачерпнул ложечкой сливки с клубникой и поднес лакомство к губам девушки. — Не нужно себя стесняться! Данни колебалась: такое откровенное ухаживание ей было внове. Не привыкла она и к тому, чтобы незнакомцы кормили ее с ложечки. И все же она послушно открыла рот и, едва лишь сочная ягода скользнула на язычок, почувствовала изысканное удовольствие. Загипнотизированная Айвеном, Данни прожевала и проглотила клубнику, позабыв на мгновение, что в гостиной находятся, кроме них двоих, и другие люди. Она утонула в бездонных васильковых глазах и даже подалась вперед, готовая припасть к его груди. — Вы очень добры, — проговорила она, открывая рот для второй порции десерта. Зубы ее лязгнули о металл, и по телу пробежала сладкая дрожь. Айвен положил ложечку на стол, взял салфетку и вытер ей рот. — Я сказал только то, что думаю, — заметил он, кладя салфетку рядом с тарелкой и продолжая сверлить Данни взглядом. — Я никогда не лгу. Женщины этого не любят. Верно? Данни рискнула. Ей безумно хотелось ему верить. Всю свою сознательную жизнь она страдала из-за своей фигуры. Метаморфоза случилась с ней в одночасье: она легла спать девочкой, а проснулась сформировавшейся женщиной. Этот редкостный феномен имел малоприятные последствия для ее незрелой психики. Внимание взрослых мужчин вселило в ее неокрепшую душу смятение. Мозг подростка не мог правильно оценить реакцию женского тела. И как только в шестнадцать лет Данни лишилась невинности, она начала напропалую трахаться со всеми парнями, решившими провести с симпатичной глупышкой время. Потом она на два года ушла в себя и воздерживалась от половой жизни, после чего познакомилась с Тэмом и стала с ним сожительствовать. Но только теперь до нее дошло, что она так и не вкусила прелестей медленного обольщения и подлинной чувственности. Ранние сумбурные сексуальные отношения и скучные совокупления с самовлюбленным Тэмом не удовлетворяли Данни. Она поняла, что отдалась ему скорее из чувства благодарности за то, что он вывел ее из затянувшегося воздержания и одновременно избавил от тягостной похотливости; все же определенное облегчение она испытывала. Чутье подсказывало Данни, что существует и иное, пока не известное ей, наслаждение. Именно в обществе Фов и Айвена Данни надеялась раскрыть для себя эту темную тайну… — Извините, я задумалась о своем, — спохватившись, сказала она. — Вы, кажется, о чем-то меня спросили? Айвен внимательно посмотрел ей в глаза и сказал, поглаживая ее ладонь пальцами: — Я спросил, о чем ты задумалась, малышка. Уж не о волшебном ли королевстве? — Нет, о странной земной жизни, — призналась Данни, неспособная лукавить после выпитого вина. — И какие выводы ты сделала? — Далеко не утешительные, — призналась Данни. — И кажется, так ничему и не научилась. Но я постараюсь наверстать упущенное. Глаза Айвена потемнели, зрачки расширились, он хищно оскалился и раздул ноздри. Данни сообразила, что в нем пробудился зверь, и опустила глаза. Грудь ее набухла, соски просвечивали сквозь тонкую ткань платья. К счастью, в разговор вступила Фов. — У нас завязалась интересная дискуссия, — хрипловатым низким голосом произнесла она. — Гвидо утверждает, что по части чувственных наслаждений еще ни одна нация не превзошла итальянцев. Вы согласны с его мнением? Айвен покосился на самоуверенно улыбающегося юного итальянца и, наклонившись к Данни, спросил: — Пожалуй, ты тоже так думаешь, верно? А по-моему, все люди, независимо от их национальности, способны глубоко чувствовать и получать истинное наслаждение. Даже англичане, прослывшие холодными снобами. Он подмигнул сестрам-двойняшкам, словно бы заведомо был уверен, что они его в этом поддержат. — Ты самодовольная свинья, Гвидо! — без обиняков заявила Летти. — У вас, итальянцев, нет монополии на умение наслаждаться. Мы с Розой, к примеру, утрем нос любому иностранцу. Верно, сестричка? Сестры многозначительно переглянулись. Данни промолчала, предпочитая не встревать в спор. — Ловлю тебя на слове! — воскликнул Айвен. — Назови мне шесть любых природных источников чувственного удовольствия человека! Только не сексуальных. За столом воцарилась тишина. — Ради Бога! — разом воскликнули сестры и уставились в потолок, будто бы там крупными буквами были написаны ответы на этот непростой, как показалось Данни, вопрос. Роза обвела всех сидевших за столом таинственным взглядом и промолвила: — Например, мокрая листва. Вспомните, как приятно бродить в ясное осеннее утро по парку или саду. — А запах земли под прелыми листьями? — подхватила Летти. — Какой он пронзительный! И как приятна почва на ощупь! Вспомни, сестренка, как мы с тобой, бывало, развлекались и натирались влажной землей. Истинное блаженство! Данни завистливо заерзала на стуле: такое никогда не приходило ей в голову! Да сестрички-то, оказывается, совсем не тихони! — Продолжайте, — сказал Айвен. — Солнце! — сказала Роза. — Оно ласкает кожу. — И снег! В него приятно нырнуть после сауны, — добавила Летти. — Горячий шоколад! — воскликнула Роза. — Его нужно слегка остудить и медленно лить на груди и бедра. — А потом слизывать! — Летти довольно захихикала и причмокнула языком. Данни затравленно огляделась: ей не хотелось верить, что она единственная чувствует неловкость от рассказов бойких сестричек. Неужели они только тем и занимаются, что раздеваются догола и мажут себя всякой дрянью? Данни стало душно. — Назовите напоследок еще какой-нибудь предмет, вызывающий у вас восторг, — предложил девушкам Айвен. — Опилки! Разве не восхитительно падать в кучу опилок с высоты? — воскликнули его ученицы. — Тем более голой, — саркастически добавила Данни. Тишина, воцарившаяся после этого в гостиной, показалась ей оглушительной. Айвен медленно обернулся и, окинув Данни холодным взглядом, негромко сказал: — Не суди о том, чего не знаешь, малышка! Данни прикусила язык: сколько раз он ее подводил! — Извините меня! Я, кажется, увлеклась вином, — хрипло сказала она. — Пожалуй, мне лучше прилечь. Данни встала и, покачиваясь, направилась к выходу. Не без труда открыв дверь, она вышла в коридор и пошла вдоль стены. Только спустя несколько минут она сообразила, что заблудилась, и, прислонившись к стене, расплакалась. — В чем дело, малышка? — услышала она знакомый голос. — Почему ты убежала? Здесь все — твои друзья. Никто не обиделся на твою шутку. — Я ляпнула глупость, не подумав. Я не хотела никого оскорбить, — пролепетала Данни. Айвен приблизился к ней и погладил по голове. — Все сообразили, что ты неудачно пошутила: у тебя на лице написано, что оскорбить человека ты не способна. Данни хрипло рассмеялась. — Я бы так не сказала, иногда меня называют стервой. — Дерзость сорвалась у тебя с языка случайно, — возразил Айвен. — Не переживай, никто на тебя не обиделся, можешь вернуться в гостиную, если хочешь. Или проводить тебя в спальню? — Мне стыдно посмотреть людям в глаза, — покраснев, сказала Данни. — Я чувствую себя идиоткой. Надеюсь, до утра все забудут о моей неловкой шутке. — Уверен, что все так и будет! — Айвен приподнял указательным пальцем подбородок Данни и посмотрел в глаза. — Актеры душевные люди, они не помнят зла. Пошли к тебе! — Я найду дорогу сама, объясните, куда идти, — сказала Данни. — Не хочу портить вам остаток вечера. — Ты полагаешь, что мне неприятно твое общество? — Айвен вскинул брови. — Поверь, это не так. Я давно не встречал такой очаровательной юной особы, как ты, Данни. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что тебя серьезно обидели когда-то и ты ушла в себя, потеряв самоуважение. Расскажи мне, что с тобой произошло, и на душе станет легче. Ты должна мне верить, я твой наставник. — Да, я долго чувствовала себя подавленной, — вздохнула Данни. — Это долгая история… Но теперь я, кажется, на правильном пути, начинаю обретать уверенность в себе. Они побрели по коридору, поворачивая то направо, то налево, и незаметно для себя Данни разговорилась. Айвен слушал внимательно, понимающе кивал, и она поведала ему обо всех напастях и переживаниях, обусловленных ее ранним и быстрым половым созреванием. Данни была признательна ему за сочувствие и симпатию. Они вышли из дома и, пройдя по аллее через парк, подошли к флигелю. Данни захотелось познакомиться с Айвеном поближе, поболтать с ним о своих планах и вообще о жизни.