– Каждую неделю приходит… уже год ответа ждет на свое письмо, – словно извиняясь сказал Кинту почтовый клерк, – жаль его… Давайте ваше письмо. Куда? – В Актур. – Секундочку… – Дейк переставил на счетной машине пару рычажков и прокрутил ручку, – с вас четыре кеста. Кинт провел еще час в компании управляющего товарной станцией, получил ключи от просторного склада в пакгаузе, куда с помощью пары тягловых лошадей был перемещен большой деревянный ящик, что прибыл в Латинг с востока еще две недели назад. Затем, решив, что было бы неплохо и подкрепиться, Кинт прошел в харчевню в здании станции. Публика пестрая, тут и те, кто в ожидании своего рейса тоже решил пообедать, и местные носильщики, и пара городовых зашли перекусить, и босоногие мальчишки из пригорода… В самом углу зала с мрачным видом, топил в стакане шанта свою тоску недавний калека с почты. – Не помешаю? – Кинт присел за небольшой круглый столик. Калека оглянулся и осмотрел зал. – Свободных мест достаточно, – буркнул он в ответ. – Где воевал? – спросил Кинт, пропустив реплику мимо ушей и позвал жестом проходящего мимо парня из кухонной прислуги. Калека поднял на Кинта взгляд, пустой, полный отчаяния и тоски взгляд. – Какое дело торгашу до того? – Я не торгаш, я инженер горного треста… Суетливый парнишка со всклокоченной рыжей шевелюрой возник перед столиком. – Что желает господин? – Бутыль шанта, мяса… да, и моему другу порцию наваристого бульона. – Сей момент! – уже спеша на кухню ответил парнишка. – За еду спасибо, конечно, неделю горячего не ел, но чего ты от меня хочешь… друг? – Так где ногу-то потерял? – Кинт снова проигнорировал вопрос. – В последней битве за Майнг, скреверы северян пытались сбить атаку нашего кавалерийского корпуса, их картечницы как гребнем прошли по нашим порядкам… я сначала обрадовался, что не убило меня, а только ранило, но видишь, как вышло? – калека хмыкнул, допил остатки шанта из своего стакана и постучал костяшкой пальца по металлу протеза, – колено перебило, пришлось ногу отнимать. – Так ты кавалерист? – Мастер-гренадер кавалерийского корпуса. Вернулся рыжий парень с подносом в руках и, выставив все на стол, замер в ожидании. – Сколько? – пододвинув миску с бульоном собеседнику спросил Кинт. – Двенадцать кестов… Кинт рассчитался, а калека накинулся на горячий бульон, работая ложкой с такой скоростью, будто боялся, что миску вот-вот отберут, а Кинт налил себе и соседу шанта, наколол вилкой кусок мяса и сказал: – Не торопись. – Так чего тебе от меня надо? – с шумом втягивая с ложки горячий бульон, снова спросил калека. – Работу хочу предложить. – Кем? Если пристрелить кого, то это не ко мне, это вон в ремесленный квартал прогуляйся… – Мне нужны люди, чтобы присмотреть за фермой. – Полноценно работать я не смогу. – А конюхом? И помощники будут. – Конюхом? – калека задумался, – смогу, пожалуй… а не боишься незнакомцу довериться? – А ты не боишься сдохнуть в подворотне так и не дождавшись обещанных денег от комиссии парламента по обороне? Семья-то есть? – Где-то на юге, жена и сын. Они уже сами по себе, я решил не быть для них обузой… да и жена нашла себе мужика из фермеров… мне сын писал, – калека доел бульон, и многозначительно посмотрел на свой пустой стакан. – Так что? – Кинт выжидающе и внимательно смотрел на собеседника. Высокий лоб, грязные редкие волосы собраны на затылке шнурком, широкие скулы. Мужчине скорее всего не более сорока, но беспробудная пьянка добавила еще десяток лет. В плечах широк, руки сильные, ладони, словно лопата у кочегара… – Согласен. Кинт кивнул, молча доел мясо, пододвинул бутыль шанта ближе к калеке и выложил на стол небольшой кошель. – Ты нанят, как тебя звать? – Риф Гиро. – За рекой, на южной окраине Латинга, вдоль дороги тянутся фермы, от каменного моста третьи ворота, не ошибешься, они давно не крашены, да и ферма в запустении. Там пристройка к конюшне, в ней располагайся. Купи себе съестного чего впрок и отправляйся… да, Гиро, это твоя последняя бутыль шанта, договорились? – Кинт выложил на стол длинный ключ и толкнул его по столешнице к Гиро. – Договорились. А теб… эм… вас, господин, как звать? – Гиро выпрямил спину и взял ключ. – Кинт. И вот еще что, я надеюсь, он заряжен? – Кинт указал на кобуру Гиро. – Каморы давно пусты… один патрон в кармане, застрелиться духу не хватило, так и ношу теперь как память. – Тогда зайди в оружейный и купи патронов, пока ты там один, будешь еще и охранником. В этом кошельке считай твое месячное жалование, и на счет выпивки я не шучу. Пусть терратос забыл про тебя, но ты еще не стар, мастер-гренадер Гиро, держись за жизнь, какой бы она ни была. Кинт встал, подхватил саквояж и добавил: – Завтра утром я приеду. Посидев немного на лавке под навесом перрона и выкурив трубку, наблюдая за суетой перед отправлением столичного экспресса, Кинт медленно пошел вдоль станции, по отсыпанной мелким гравием дороге, ведущей к кабачку у депо. Немного постоял, издалека наблюдая за заведением, которое раньше частенько посещал, затем перевел взгляд левее и дальше, на ворота и грибок караульного у них… Ворота открылись, из них выехал моторный экипаж и притормозил, человек за рулем что-то спрашивал у караульного. Узнав водителя, Кинт отвернулся, достал из нагрудного кармана очки с круглыми черными стеклами и, напялив их на нос, решительно пошел прочь в сторону парка. – … да, господин Тьетэ, – караульный перекрикивал шипение и грохот силовой установки моторного экипажа, – конный разъезд выехал за час до отправления столичного экспресса! Тьетэ удовлетворенно кивнул и обратил внимание на человека, который перескочил через пути и быстрым шагом двигался к старым кварталам района депо. – Быть не может… – Тьетэ помотал головой и еще раз внимательно посмотрел в след удаляющемуся человеку. – Что господин? – Скажи, любезный, вон тот человек, – Тьетэ показал рукой в сторону незнакомца, – тебе никого не напоминает? – Напоминает, господин Тьетэ… напоминает заблудившегося аристократа, о котором возможно мы завтра прочитаем в утренней газете, в разделе происшествий, – хмыкнул караульный, – что он там забыл, в старых кварталах? Тем временем незнакомец уже дошел до парка и скрылся за разросшимся кустарником, что совсем недавно взорвался весенней сочной зеленью. – Но он так уверенно топает, возможно, знает куда идет, – предположил караульный. – Возможно, – ответил Тьетэ, глубоко задумавшись и нахмурившись, затем передвинул рычаг тормоза, экипаж тронулся и покатил в сторону станции. Давно Кинт не испытывал волнения. Год, проведенный в отдаленной деревушке на востоке в компании Стрелка, вытравил многое – волнение, переживание, страх отвалились как ненужное, как шелуха… место этих эмоций заняли цинизм, холодный расчет и даже некая отстраненность от жизни, будто она протекает где-то в стороне, без его участия. И только поставленная перед самим собой цель на обозримое будущее не давала Кинту превратиться в одного из них… Кинт сбавил шаг уже на тротуаре, что тянулся вдоль парка, пропустив конную повозку перешел дорогу и направился к арке одного из домов впереди. Вокруг немноголюдно, еще до Северной войны этот район не особо располагал к праздным прогулкам, а сейчас и подавно, даже городовых не видать, но люди живут и здесь. Вот овощная лавка в цоколе старого барака, через проулок виднеется незнакомая Кинту вывеска – «Таверна мадам Ригер». – Это что-то новенькое! – вслух сказал Кинт и даже остановился, чтобы убедиться, правильно ли он прочитал. Все верно: и веселая музыка доносится, и пьяное пение невпопад, и пахнет соответственно из сточной канавы, что выворачивает из проулка и упирается в мостовую. Кинт увидел себя в отражении грязного окна и, решив, что своим видом он попросту провоцирует местных оборванцев, двое из которых, стоя в ближайшей подворотне, уже активно что-то обсуждали, кивая в его сторону, шагнул к дороге в ожидании повозки. По мостовой, волоча за собой тачку на больших колесах, прошли двое подростков, потом проехал одинокий всадник, с виду так отставной вояка, а потом все как вымерло. Кинт снял очки и дыхнув на стекла, протер их носовым платком, приподняв над головой и поймав в отражение подворотню – там уже четверо. «Плохо» – подумал Кинт, нет он не переживал за то, что возможно получит пару шишек или ссадин, тем более было плевать на новый костюм, Кинту было жаль этих парней… ну вот, идут… – Дядь, ты это… заблудился? – самый молодой из четверых, который на вид не старше шестнадцати, шел впереди всех, шаг пружинистый, вид бесшабашный… – Что простите? – Кинт повернулся, сложил душки очков и убрал в карман. – Ага, – хохотнул молодой, – прибери стекляшки-то. Обступили с четырех сторон, самый старший из них, возрастом чуть моложе самого Кинта, шагнул ближе, сунув руку под грязную и залатанную жилетку, открыл было рот: – Саквояжник-то, дав… За мгновения Кинт оказался около него, удар в колено, сразу же удар в нос… на мостовую, звякнув, выпал нож, а несостоявшийся налетчик в забытье уже рухнул, сильно приложившись затылком о камни. Пистолет в руке Кинта появился словно из воздуха. Грохнул выстрел, все замерли. – Забирайте его и забейтесь туда, откуда вылезли! Из-за поворота улицы донеслось цоканье копыт, с пистолетом в руке Кинт вышел на дорогу, навстречу конной повозке. – Пр-р-р-р! – возница натянул вожжи, откинул полу парусинового плаща и, достав старый пехотный револьвер, закричал, глядя поверх головы Кинта: – а ну, отребье, убирайтесь! Полезайте, господин, поживее. Что же вы здесь, а? – Благодарю, – сказал Кинт, усевшись в повозку и наблюдая, как трое волокут четвертого в сторону таверны, – к ратуше отвезите.