Как я понимаю, за мной числится много отклонений от нормы, но шизофрении, к счастью, среди них нет. Не могу скрыть своего удивления при виде ее любительских изысканий в области психологии. – Чего ты сюда залезла? – Интересуюсь. Сложной личностью. – Сложной личностью? – Это мой собственный излюбленный проект. – А теперь твой проект распространяется на меня? В качестве побочной линии. Что-то вроде научного эксперимента. А я-то считал, что нахожусь в центре внимания. Мисс Стил, вы меня обижаете. – Почему ты решил, что это касается тебя? – Случайная догадка, – дразню ее я. – Верно то, что ты единственный чокнутый тип, постоянно меняющийся и помешанный на диктаторстве, с которым я знакома очень близко. – Я-то думал, что я вообще единственный, с кем ты знакома очень близко. – Да. Верно, – отвечает она, и румянец смущения на ее щеках очень ей идет. – Ты уже пришла к каким-то выводам? Она поворачивается и глядит на меня. Глядит тепло и ласково. – По-моему, тебе нужна интенсивная терапия. Я заправляю ей за ухо прядь волос, довольный тем, что она позволяет мне это сделать. – А по-моему, мне нужна ты, – возражаю я. – Вот, бери. – Я вручаю ей тюбик губной помады. – Ты хочешь, чтобы я так ярко красила губы? Я смеюсь. – Нет, Анастейша, не хочу, раз тебе не нравится. Я вовсе не уверен, что это твой цвет. Ярко-красный – это любимый цвет Элены. Впрочем, этого я Ане не сообщаю. Она взорвется, и мне не поздоровится. Я сажусь по-турецки и стягиваю через голову рубашку. Эта затея либо блестящая – либо безнадежно тупая. Сейчас увидим. – Мне нравится твоя идея дорожной карты. Она ничего не понимает. – Запретные зоны, – поясняю я. – Ой, я шутила. – А я не шучу. – Ты хочешь, чтобы я нарисовала их на тебе? Помадой? – удивляется Ана. – Она смывается. Со временем. Она обдумывает мое предложение, и уголки ее губ ползут кверху – она улыбается. – А если взять что-нибудь более стойкое, например, маркер? – Могу сделать татуировку. – Только не тату! – Она смеется, но в ее глазах я читаю ужас. – Тогда помада, – усмехаюсь я. У нее заразительный смех, и я присоединяюсь. Она закрывает «мак», и я протягиваю к ней руки. – Иди сюда. Садись на меня. Она сбрасывает шлепанцы и садится на меня верхом. Я лежу на спине, согнув ноги в коленях. – Обопрись спиной о мои ноги. Она сидит на мне, радуясь новой забаве. – По-моему, ты с энтузиазмом отнеслась к моему предложению, – ехидничаю я. – Я всегда отношусь положительно к новой информации, мистер Грей, а еще вы успокоитесь, потому что я буду точно знать, где проходят четкие границы допустимого. Я качаю головой. Надеюсь, что это удачная идея. – Открой помаду, – велю я. Наконец-то она делает то, что ей велено. – Дай мне руку. Она протягивает свободную руку. – Нет, руку с помадой. – Я закатываю глаза. – Ты от досады закатил глаза? – упрекает она меня. – Угу. – Очень грубо, мистер Грей. Я знаю людей, которые впадают в ярость, когда кто-то закатывает глаза. – И ты тоже? – спрашиваю я с иронией. Она протягивает ко мне руку с помадой. Я внезапно сажусь, и мы оказываемся нос к носу. – Готова? – шепчу я, перебарывая свою тревогу, но внутри меня расползается паника. – Да, – отзывается она, нежно, словно майский ветерок. Я сознаю, что сейчас вторгнусь на запретную территорию. Тьма кружится надо мной хищной птицей, ждет момента, когда сможет напасть на меня и поглотить целиком. Взяв руку Аны, я направляю ее к верху своего плеча. Страх стискивает мне ребра и выбрасывает воздух из легких. – Нажимай, – с трудом говорю я и веду ее руку вниз, от плеча, вокруг подмышки и вниз по стороне грудной клетки. Тьма подступает к горлу, грозит перекрыть мне воздух. Удивление сменяется у Аны торжественной и решительной концентрацией. Я гляжу ей в глаза и замечаю в их глубине каждый нюанс мысли и эмоций; все они для меня словно спасательный круг, не дающий утонуть в зловещей тьме. В Ане мое спасение. Я останавливаю ее руку внизу моей грудной клетки и направляю ее через живот. Помада оставляет широкую и яркую полосу. Я задыхаюсь и отчаянно скрываю страх. Красная помада ползет по коже, и у меня напряжена каждая мышца. Я откидываюсь назад, опираясь на локти, отгоняю своих демонов и покоряюсь ее нежным манипуляциям. На середине живота я отпускаю ее руку. – И кверху по другой стороне, – шепчу я и полагаюсь на ее осторожность. С таким же неистовым старанием Ана проводит линию вверх по моему правому боку. Широко раскрыв глаза. Со страхом. Добравшись до моего плеча, она останавливается. – Вот, готово, – шепчет она хриплым от сдерживаемых эмоций голосом и убирает руку с моего тела, давая мне краткую передышку. – Нет, еще здесь. Я провожу пальцем у основания шеи над ключицами. Ана вздыхает и рисует там красную черту. Когда заканчивает, ее голубые глаза встречаются с моими серыми. – Теперь спину. – Я шевелюсь, и она слезает с меня. Я поворачиваюсь к ней спиной и поджимаю ноги. – Продолжи линию и проведи ее на спине так же, как на груди. Я не узнаю свой голос: он кажется мне чужим, словно я покинул собственное тело и наблюдаю со стороны, как прекрасная юная женщина укрощает монстра. Нет. Нет. Цени эти минуты, Грей. Живи ими. Прочувствуй их.