Руби и Алекс вернулись в отель уже после рассвета, просто и почти молча разошлись по номерам, словно не было никаких признаний, общего прошлого, сметающих все нормы и обиды чувств — все стерлось под палящими лучами тайского солнца. Ночь тихо сменилась утром, забирая с собой то тихое, свободное, счастливое мгновение совместной тихой, почти счастливой, грусти. Такой, от которой хочется улыбаться, крепче прижиматься друг к другу. Целовать до умопомрачения. Терять голову от прикосновений под россыпью звезд на небосводе. Под яркой полной луной, которая невольно стала свидетелем их хрупкого равновесия и гармонии. В этот момент они не спорили, не ругались, не было язвительных комментариев и шуток. Они просто наслаждались спокойной беседой обо всем сразу — устройстве мира, изменениях в самих себя, работе. Единственно, не затрагивали тему прошлого, словно его никогда и не было. Утро же смыло всю гармонию ночи, унесло течением времени спокойствие мерцающих созвездий. И точно также дни сменялись ночами, оставляя в прошлом воспоминания, счастливые моменты и чувства друг к другу. Осталось всего три недели отпуска. Всего три недели до возвращения в суровую реальность. До возвращения в привычный образ жизни. Всего три недели с ним. Три незабываемых недели, до дрожи в коленках, до перевернутых легких, до сумасшествия от одного взгляда. Руби перевернулась на кровати, сталкиваясь с изучающим взглядом Алекса, внимательно рассматривающим каждую черточку ее лица, каждый дюйм кожи, впитывая, запоминая ее такой спокойной, счастливой, умиротворенной. Скоро все закончится. Придет конец их маленькой курортной жизни. Не без грусти. Но без сожалений. Нет ни одной мысли о том, что этого не нужно было делать. Нужно было. Обязательно. Без сомнений. Без страхов. Зеленые глаза девушки встретились со взглядом Алекса. Руби взяла его за руку, переплетя пальцы в замок, а потом оставила нежный, почти невесомый поцелуй на тыльной стороне его ладони. Жест полный доверия, нежности, уважения, такой простой, но необходимый им двоим. Он не удивился, лишь придвинул ее ближе, укладывая себе на грудь. Руби послушно переложила голову, слушая мерное сердцебиение мужчины. Тишина, прерывалась лишь их дыханием, шумом работающего кондиционера, всплесками воды в бассейне, на который выходили окна номера. Атмосфера совершенно не предполагала грусти. Но, так или иначе, она присутствовала. Осознание, что в жизни нет ничего постоянного и все заканчивается. Рано или поздно, но заканчивается. За одно лето или за один год, за десять лет или за всю жизнь, но всему приходит конец. Впрочем, и сама жизнь когда-то заканчивается. Стоило ли об этом грустить? Вряд ли. Сохранить воспоминания без страха, обид? Непременно. Помнить о боли. Стоит ли? Помнить только, как опыт. * * * Прошло почти полгода со смерти тетушки. Руби почти научилась жить. Почти. Весь этот год рядом с ней находился Алекс, были друзья. Поддерживали, вытирали слезы и заставляли поверить в то, что оплакивать потерю нормально, что это не слабость, а человечность. Что слезы — это жизнь. И Руби благодарила судьбу за то, что они все есть в ее жизни. Хотелось бы, чтобы так было всегда — просыпаться и понимать, что они рядом, успокоят, подарят мир и покой душе, поймут и не осудят. Вот только осознание, что ты живешь не свою жизнь всегда приходит неожиданно. Прошел почти год со смерти тетушки. Друзья по-прежнему рядом с ней. Но теперь этого недостаточно. Руби приняла бизнес Энн, успешно развивала его, осваивая новые горизонты, и, словно акула, поедала конкурентов. Они всегда были рядом. Всегда помогали ей. Но, наверное, в один из таких моментов она поняла, что слишком зависит от них, а ее жизнь больше не ее жизнь. Не принадлежит Руби. Словно в один миг она потеряла управление и теперь плыла по течению, согласно кивая каждому событию. Конечно, это правильно, за всем не уследишь, но и бросать все на самотек нельзя. В один миг она поняла это, решая взять ответственность за свою жизнь. Так в ее планах возникло решение о переезде в Нью-Йорк. И от этого желания в груди растеклась лишь решимость, ощущение возвращения к нужному руслу жизни. Возвращение к Руби, которая могла сама, которая не убегала за спины друзей, а защищала их сама. И решение было принято быстро. Вернуться к себе казалось самой главной задачей на ближайшее будущее, невзирая на то, какие последствия за этим придут. Осталось только обсудить это с ним. * * * — Алекс, я должна уехать, — тихо произнесла девушка, чувствуя, как от этих слов все внутри переворачивалось, сжималось до ощутимой боли и отчаяния. Но она понимала, что так больше не может. Что должна уйти. — Больше не могу полагаться на других, — Руби обреченно опустила голову, пытаясь сдержать подступающие слезы. Тяжело. Она не думала, что будет настолько тяжело. И ей бы так хотелось, что он нашел решение. Да, эгоистично надеялась на то, что он поедет с ней. — Я понимаю, Руби, — Алекс присел рядом с ней на кровати, нежно обхватывая ее ладони. — Но я не могу всё бросить. Не могу подставить Иви, — он замолчал, пытаясь переваривать то, что сам же только что и сказал. — Почему именно Нью-Йорк? — Город возможностей. Большинство инвесторов живут там. Я хочу вывести компанию на новый уровень. Выйти за пределы Англии. Ты должен это понимать, Алекс, — зеленые глаза с надеждой впились в профиль мужчины — челюсть плотно сжата, взгляд направлен в пустоту. Руби одернула руки, охватив себя за плечи, словно ища в этом жесте защиту. От самой себя. — Я понимаю, — отозвался парень, боясь смотреть в ее лицо, боясь, что если увидит ее слезы, то все преграды и выстроенные стены рухнут. — Почему мы не можем быть на расстоянии? Почему не можем приезжать друг к другу? — взгляд голубых глаз не отрывался от узора на ковре, боясь, что встретится еще и с той решимостью в глазах, с которой Руби начала разговор. — Ты знаешь, что я не верю в это. Нам будет больно, — отрешенно произнесла девушка, душой пытаясь выйти из этого мира, не проживать этот момент. Почему так болит? Почему внутри рвет на части? — Знаю. Руби закрыла глаза, надеясь, что, когда она их откроет, Алекс исчезнет из комнаты, а разговор окажется просто сном или фантазией. Но, увы. — Что ты предлагаешь? — тихий бархатный голос добирался до ее сознания, заставляя вернуться в мир. — Я не знаю. Я хочу, чтобы ты решил за меня, — устало произнесла Руби, обрывая все то светлое, что было в ней. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, оставляя соленую дорожку. Она подорвалась с кровати, отходя к окну. Не в силах смотреть на него. Алекс обреченно ухмыльнулся, не думая о том, что кому-то из них проще. — Уезжай, Руби. Девушка замерла. Осознание сказанного дошло до нее с опозданием. Он хотел, чтобы она уехала. Руби горько улыбнулась, едва сдерживая поток слез. Хотелось разрыдаться. Хотелось бросаться вещами в него. Заставить забрать свои слова назад. Рухнуть в его объятия и не отпускать. Но она лишь продолжала стоять, вглядываясь в дорожки дождя на стекле. — Хорошо, — голос дрожал, выдавая нелегкость выбора, — уходи, Алекс, — мучительно произнесла девушка. — Прошу тебя, уйди! — крик сорвался на хрип, слезы застилали глаза, заставляя ее буквально задыхаться. Кинг посмотрел на Руби в последний раз. Сердце болезненно сжалось, когда он произнес тихое «прости». Руби, разозленная этим «прости», резко вскочила с пола, хватая первое, что попалось под руку. Черная туфля полетела в стену, когда Александр закрыл за собой дверь. * * * — Почему ты сказал тогда, чтобы я уехала? — ее дрожащий голос разрезал тишину комнаты. Алекс вздрогнул, опустил взгляд на зеленые, почти заслезившиеся, глаза Руби. Минутная пауза, внимательный взгляд голубых глаз, учащенное сердцебиение. — Не мог отобрать у тебя возможность добиться того, о чем ты мечтаешь. Простой ответ, но достающий всю спрятанную когда-то боль. Руби зажмурилась, прогоняя непрошеные слезы. Алекс крепче прижал ее к себе, оставив нежный поцелуй на макушке. — Почему не поехал со мной? — Руби вернула внимательный взгляд, боясь услышать ответ и в тоже время желая услышать его. Алекс растерялся. Вопрос действительно неожиданный, — Только ответь честно, прошу. Прошло уже столько времени. Алекс прерывисто выдохнул. — Ты ведь знаешь почему. — Я знаю, что это неправда. Алекс, которого я знаю, сделал бы всё, чтобы поехать со мной. Так что тут есть какая-то причина. — Логично, — тихо отозвался Кинг. Избегая ее внимательно взгляда. Ведь она права. Тогда действительно произошло еще кое-что. Но нужно ли после стольких лет поднимать эту тему? Стоит ли вообще говорить об этом? Ворошить прошлое хоть и в поиске истины? Погода за окном уже давно сменилась. Передавая право владению темным тучам и громко стучащему дождю. Тропический дождь — самое удивительное явление природы. Крупные капли, резво ударялись о землю, потоки воды большими ручьями стекали с тротуаров на проезжую часть. А потом все резко заканчивалось. Снова выглядывало солнце, возвращая прежний вид каждой вещи. — Как Иви и Ноа? — Руби искусно перевела тему, когда молчание слишком затянулось, рискуя перерасти в напряжение. Алекс выдохнул, словно до этого момента не дышал вообще. — Я и Иви вернулись в Швецию, нельзя было оставлять бизнес без долгого просмотра. Ноа переехал в Америку. — Вы общаетесь? — тихо спросила Руби. Алекс ухмыльнулся, но без привычной шутки во взгляде. Слишком серьёзно. — Сначала общались хорошо. Теперь стабильно поздравляем друг друга с праздниками. Когда ты уехала, пропало то, что всех нас держало вместе. Девушка изумленно открыла глаза, осознавая все им сказанное. Испытывала ли она чувство вины? Нет, уже поздно сожалеть о том, что было сделано. И сделано оно было очень давно. Но отчего-то ком в горле не давал спокойно дышать, а глаза наполнялись соленой жидкостью. Казалось бы, хотела как лучше. Не хотела ставить их перед выбором, а получилось, что разрушила их дружбу. Перестала быть связующим звеном в их стабильном механизме общения. Но сейчас плакать слишком рано. Есть еще один вопрос, который волнует её не меньше. — Почему ты не поехал со мной? Почему не позвал с собой? Руби села на край кровати, закрывая лицо руками. Вытерла несколько капель непрошеных слез. Ответы на эти вопросы казались почти жизненно важными, словно показатели монитора, словно без этой правды она не сможет пойти вперед, выжить, мечтать. Алекс устало опустил голову на изголовье кровати. Девушка вздрогнула, когда раздался его голос. Полный боли. Сожаления. Страха. От одного только его тона можно было разрыдаться, броситься на улицу, рухнуть на колени, теряя всякий смысл. — Мама тогда сильно заболела, ей нужна была моя помощь, — проговорил мужчина, чувствуя, как легкие сдавило от желания закурить, — я просто не мог ее оставить. — Почему ты не сказал мне? — Ты бы поехала со мной, — он горько усмехнулся, оглядев обнаженную спину девушки, едва прикрытую белым одеялом, — Бросила бы всё и поехала. — Да! Именно так я бы и поступила! — взорвалась девушка, поворачиваясь к мужчине лицом, — Не оставила бы любимого человека в такой ситуации. — Я не мог отобрать у тебя возможность исполнить мечту! — повышая голос, ответил мужчина, вспоминая то, как сильно болело сердце от понимания, что выбора особо и нет. И можно было что-то придумать, сделать, решить, но это возможно было сейчас, не тогда. — Ты бы видела, как горели твои глаза, когда ты рассказывала мне о своем плане. — Участь человека, который любит — разделять участь того, кого он любит. Зеленые глаза злобно блеснули перед тем, как Руби, вскочив, натянула платье и рванула к двери. Пустой холл встретил ее полной тишиной, не слышно было даже звуков дождя, словно в противовес одолевающим эмоциям, которым уже просто не хватало места. Все уже разошлись по своим номерам, кто-то досматривал десятый сон. А девушка рассерженно переставляла ноги, стараясь как можно быстрее оказаться на улице. Свежий воздух — определенно то, что ей сейчас нужно. Она толкнула большую дверь, ведущую на задний двор. Крупные капли дождя отбивали ритм по белой мраморной плитке. Она вышла на улицу, нарушая идиллию. Руби тяжело задышала, подняла лицо к небу. Плевать, что капли причиняли боль, попадая на открытые участки кожи. Вот бы эта вода залила пустоту в ее душе. Вымыла, вырвала с корнем. Больше не доставляя никаких неприятных ощущений. Поэтому за это время она ни с кем не встречалась. Поэтому из всех она общалась только с Евой. Поэтому все свое время посвящала работе. Во избежание боли. Во избежание чувств. Чтобы не чувствовать ничего. Руби вглядывалась вдаль, в черноту, которая должна быть морем — полная тьма, словно мир в одну секунду отразил ее душу. Резкий рывок за запястье заставил ее развернуться, прямо как дежавю, попадание в прошлое. Она подняла глаза лишь для того, чтобы увидеть его. Чтобы снова упасть в бездну без возможности выплыть. Она буквально упала в его объятья. Он обхватил ее лицо руками, впиваясь в губы поцелуем. Не нежно. Не страстно. Скорее горько. Со всей той болью, которую они прожили. Со всеми чувствами, что испытали за это лето. С теми эмоциями, что им ещё предстояло испытать. Бабочки в животе девушки скручивались, рискуя превратиться в кокон и оставить ее навсегда. Слишком много чувств. Слишком много всего внутри нее. Слезы застилали глаза. Все то, что она прятала в себе, вырывалось наружу, рискуя смыть привычный уклад жизни, твердость. И даже ни один тропический дождь не сравнится с тем, что сейчас там. Она хваталась за него, словно за спасательный круг. А он держал ее, не давая упасть, рухнуть в омут из боли, вины и сожаления. Руби, успокоившись, ткнулась лбом в его грудь, проживая все то, что еще прожито не было, давая волю себе настоящей. Алекс успокаивающе гладил по спине, прижимая к себе, словно она самое дорогое сокровище, самое ценное, что есть в мире. И ведь скоро их ждет еще больше боли. Снова переживать расставание. По второму кругу. Ситуация повторяется, а они снова оставляют друг друга.