Воздуха в легких больше не было. У нее секунд двадцать, не более. После этого глаза окончательно затянет красная пелена. И мозг отключится… Мощный сигнал большого автомобиля… Справа, совсем рядом с внедорожником, пронесся американский микроавтобус. Кристина чудом избежала столкновения. Как ни странно, едва не случившаяся авария придала ей сил. Надо дотянуться… или погибнуть. Кристина бросилась за сумочкой, в которой лежал спасительный ингалятор. Все это ради Евы… ради мамы… ради нее самой… Плохо слушающиеся пальцы наконец схватили сумку и рванули ее наверх, перевернули и вывалили содержимое на сиденье. Телефон продолжал звонить… Кристина судорожно нащупывала маленький теплый пластмассовый ингалятор. Где же он? Смотреть на дорогу было невозможно… Наклон вперед и вбок – нога случайно надавила на газ. «Порше Кайен» чуть не догнал идущий впереди красный седан. Еще немного, и набирающий скорость внедорожник ударил бы его в зад. Лишь в последнюю секунду Кристина подняла взгляд и увидела задние фонари седана, в метре от бампера своей машины. Она резко выкрутила руль вправо и подрезала соседнюю машину. Ее занесло и развернуло. Автомобиль резко затормозил. И в него чуть не врезалось едущее сзади такси. Кристина вывернула влево и в какое-то мгновение увидела в боковом зеркале догоняющий ее сзади автомобиль. Она вывернула машину вправо и пересекла трассу почти поперек, но сумела затормозить в сантиметрах от металлического отбойника. В этот же момент нащупала ингалятор и успела сделать два впрыска в рот. Опухоль в горле резко спала, кислород начал поступать в легкие… Кристина лежала с открытыми глазами, откинувшись назад. Она хорошо видела, как слева к ней подъехал таксист, открыл окно и долго и вполне конкретно объяснял ей на великом русском языке, кто она и как заработала на свой автомобиль. Кристина видела, но не слышала таксиста. Как не слышала и всех остальных звуков вокруг. Телефон уже перестал звонить. Таксист в сердцах ударил по рулю, так и не дождавшись реакции Кристины, и резко рванул с места вперед. Кристина измученно смотрела вслед быстро удаляющемуся желтому автомобилю и медленно закрывала глаза. «Господи, пожалуйста… Пожалуйста, помоги… Пожалуйста… Я все исправлю… Я обещаю… Только не бросай меня… Только не сейчас… Пожалуйста! Я все сделаю… Я все исправлю, слышишь?! Я умоляю тебя, Господи…» Она никогда не молилась. Никогда… И не знала никаких слов о пощаде, снисхождении, просьбе, мольбе… Она все привыкла делать сама, надеяться только на себя. Но сейчас слова безудержно вырывались из ее груди, откуда-то из низа живота, оттуда, наверное, где в ее хрупком и одновременно сильном теле жили страх и ужас за жизнь… не свою, а тех других, кто связывал ее с этим миром. Слова приходили сами. Она их не подбирала. И не просила… Все сама, все сама… всегда до конца… всегда до последнего… оставаясь сильной и независимой… «Дура!» Губы перестали шевелиться. Просто замерли на последнем вздохе и так и остались слегка приоткрытыми. Нет, ей уже не грозило удушье. Хорошее лекарство, выписанное бывшим клиентом и одновременно доктором из Израиля, всегда спасало ее от приступов психогенного расстройства… Так называлось то, с чем она жила последние несколько лет. Кристина лежала и слушала свое постепенно затихающее дыхание. Она медленно погружалась в темное затягивающее пространство огромной и очень опасной бездны, полной страха и кошмаров. Бездны сна и воспоминаний… Часть вторая АННА Виктор Палыч Москва. 2010 год Надо было что-то делать! В кармане не было ни копейки. Из вещей тоже почти ничего. Все окровавленное выкинули в больнице, не понимая, что другого у нее просто нет. Хорошо, что удалось обмануть персонал и не дать возможность сообщить в милицию… Иначе бы ее вернули домой, к маме… А может, так было бы лучше? Мама… какой кошмар! Она ведь даже не знает, где дочь и что с ней… Разве она была достойна такого?! Сбежав на третью неделю из клиники, ей удалось сделать главное – позвонить маме и сказать, что у нее все хорошо. Она в Москве и скоро будет сдавать документы на поступление. И не надо ее искать, она скоро сама о себе сообщит… А телефон мобильный украли в метро… Разговор был коротким. Мама сходила с ума, но, кажется, не знала ничего про Тамбов. А звонок дочери вернул ее к жизни. Значит, все не так уж плохо. Тем более что теперь мама заберет заявление из милиции… Голодная девочка смотрела на небольшой яркий ресторан быстрого питания, из которого доносились самые невероятные запахи. Еды вкуснее она никогда не видела. Последний раз юная беглянка принимала пищу утром в больнице. А сейчас солнце уже клонилось к закату. Молодой растущий организм требовал кормежки… День прошел впустую. Работы не нашлось, Борщ уехала в командировку в Ярославль на съемку какого-то криминального сериала. Все остальные разговаривать с ней не захотели. Видимо, выглядела она очень страшно… На соседнем рынке Дубровка никто даже не посмотрел в ее сторону, когда она просила хоть какую-то работу. Отъевшиеся хозяева набитых товаром магазинчиков отходили заранее при ее появлении, а крикливые продавщицы поворачивались спиной и зычными голосами окликали маячивших неподалеку охранников… Ресторан манил. Его красивая и аппетитная реклама, быстро менявшаяся на прямоугольных цифровых экранах, ловко подъезжавшие к окну раздачи автомобили притягивали девушку как самый сильный магнит. Все вокруг начало кружиться и плавиться в ужасе душного московского лета. Надо было что-то поесть! Иначе она упадет в обморок. После большой потери крови ей надо было хорошо питаться, много питаться… Так сказала медсестра на раздаче в столовой при клинике. Молодой парень за крайним столом на открытой площадке ресторана ел очень основательно, уничтожая большой обед, состоявший из двух сэндвичей, картошки, пирожка и пол-литрового стакана с газировкой, не пропуская даже выпадавшие из сэндвичей кусочки салата. Неужели съест все?! Ведь это так много… слишком много для одного человека. За соседними столиками сидели еще люди. И поглощали свои обеды, оставляя значительную часть на подносах. Там было что еще поклевать. Поклевать… На веранде ресторана за остатками еды охотилась не одна наша девочка. Конкуренцию ей составляли наглые и совершенно потерявшие чувство опасности воробьи. Уже дважды человек и птица сходились в схватке за несколько кусочков картошки и остаток булки с кусочком рыбной котлеты. Пока девочка проигрывала – быстро подлетавшие воробьи вызывали у нее оторопь и брезгливость. Прикасаться к еде, покусанной грязными городскими птицами, было выше ее сил… Парень за крайним столом обладал огромным преимуществом. Активный и энергичный, он уже распугал летающих попрошаек и наслаждался едой в одиночестве. У него были добрые и смешливые глаза. За ним можно было доесть и не поперхнуться… На подносе у парня оставался всего один сэндвич. Неужели он и его умнет за обе щеки? Быстро раскрыв обертку, молодой человек приготовился вцепиться зубами в две аппетитные булки поверх двойной сочной котлеты. И вдруг остановился… Зазвонил его мобильник. Парень встал… Видимо, разрывавшая его изнутри энергия не давала ему разговаривать сидя. – Да-а, да че ты гонишь?! Мне еще полчаса… – Молодой человек оказался на самом краю веранды. А раскрытый сэндвич остался лежать на подносе… И воробьев, увлеченных раздербаниванием соседских остатков, рядом не было. Голодный ребенок сделал быстрый и ничем не оправданный рывок к булкам с котлетой. Два быстрых огромных куска почти моментально скрылись у нее во рту… – Э… ты что?! Это же моя еда! – Крайне удивленный парень с добрыми глазами стоял у нее за спиной с разинутым от удивления ртом. – Я… извините, ошиблась… Это… Думала, мой… – Сэндвич во рту мешал говорить. – Ты че, больная?! – Удивленный парень брезгливо смотрел на грязную и страшную после больницы девочку. – Попрошайка? – Нет-нет, я только из больницы. Кушать хотела… – За спиной у них появился сотрудник ресторана, привлеченный громким криком парня. Надо было что-то делать. Вдруг вызовут милицию! – У меня нет денег, но я отдам… Вот! Матерчатый старый рюкзак сохранял остатки девичьих вещей. Что-то надо было предложить взамен уничтоженного бургера… Трясущимися руками она выхватила из темной бездны своего последнего имущества самое ценное, что могла сейчас отдать, – маленькую бронзовую статуэтку… Парень смотрел на дрожащую ладонь девушки, сжимавшую маленький кусочек обработанного металла, и пытался принять решение. В нем боролись первое, самое оправданное чувство возмущения и сильная жалость к очень худой и потерянной девушке, которой явно хотелось кушать… больше, чем ему. – Ешь! – молодой человек спрятал телефон в карман и пошел в сторону соседней бензоколонки. Она не верила своим ушам… Весь сэндвич останется ей? Три-четыре движения, и она съела все до крошки, с аппетитом проглатывая пахучий фастфуд. И в большом стакане было еще газировки аж на три огромных глотка… Молодой человек вернулся обратно. – Это… может, тебя отвезти куда надо? Домой, там, или в больницу? А то выглядишь ты не очень… – У него действительно были добрые глаза. – Нет. В больницу не надо… Мне вот сюда! Если подвезете, буду очень благодарна. Из бездны матерчатого рюкзака быстро появилась слегка испачканная кровью визитка из кабинета с танцовщицей… – Поехали! Виктор Палыч очень любил свой автомобиль «Мерседес» С-класса, большой, черного цвета, с индивидуальным салоном и встроенными в подголовники мониторами. Он отдал за него почти полмиллиона евро. Мог себе позволить… Дел было много, и шли они хорошо. Общий экономический подъем в стране, высокие цены на нефть и газ, десяток коррумпированных друзей в мэрии и департаменте ремонта дорог позволяли безбедно жить и даже инвестировать в побочный бизнес – строительство сети торговых центров в центральной части страны. Липецк, Воронеж, Тамбов, Рязань… Везде бизнес рос как на дрожжах. Люди зарабатывали все больше и больше и хотели тратить. Надо было дать им такую возможность. Виктор Палыч редко бывал на своих объектах. Зачем? Его задачей было обеспечить неиссякающий и постоянно растущий поток денег. А для всего остального имелись верные люди – друзья, родственники, просто наемные, готовые разорвать всех вокруг ради хорошей зарплаты и премиальных. А деньги – главный гарант извечной преданности… Виктор Палыч не был идиотом: конечно, его люди подворовывали. Он даже приветствовал это, но негласно. Пусть обогащаются, меньше будут на сторону смотреть и портить ему настроение. Пусть пашут и зарабатывают больше, как можно больше. И не шумят, не гонят волну… Главное, дать ему сконцентрироваться и делать то, что он умеет делать лучше всего – отмывать бюджетные средства… Особняк в центре Москвы между Чистыми прудами и Садово-Черногрязской был любимым местом времяпрепровождения Виктора. Небольшой, уютный и жутко дорогой, он был реконструирован под своего хозяина, его пристрастия и потребности. В том числе под организацию встреч с доверенными людьми для решения больших вопросов.